Чертова пустошь

К моему удивлению, Боба за барной стойкой не было. Посетителей тоже. Даже стало как-то непривычно. Чернокожий бармен с дредами уже стал своеобразным символом этого места. Он всегда был здесь, но сейчас его не было, и это сразу бросалось в глаза. Бар выглядел непривычно пустым и тихим. Обычно здесь играла музыка, а посетители обсуждали свои дела за столиками. Сейчас же всё было по-другому.

— Я смотрю, ты любишь спать подольше! — из какой-то подсобки или кухни вышел бармен, в образе Боба Марли.

— Мой подопечный, то есть Рекс, он… — интересуюсь своим компаньоном, но чернокожий бармен, даже не дослушав вопрос, прерывает:

— Он был тут часа два назад. Проснулся раньше тебя, спрашивал про завтрак, я объяснил, что на халяву никого не кормлю, и он ушел зарабатывать деньги.

Чего? Куда ушел? Один? Прекрасно, ищи теперь спутника по всему городу. А если он вляпается в неприятности или снова попадет в руки рабовладельца?

Поблагодарив Боб за ночлег, выбегаю на улицу, ища взглядом Рекса. И куда он убежал? Поиски напарника решил начать с ринга. Дойдя до вчерашней арены, понимаю, что арену для боев уже разобрали, канаты с уличных фонарей развязали, а письменной стол унесли. Осталась лишь трибуна. В отличие от вчерашнего дня народу практически нет, лишь двое стариков сидели на куске уцелевшего бордюра. Куда теперь идти?

Пройдя перекресток, оказываюсь на торговой улице. Вижу недалеко от себя магазин. Вывеска снаружи мне ни о чем не говорила: «Мелочи для Пустоши». Я бы хотел пройти мимо, но поскольку сейчас находился на улице, где были сосредоточены все магазины, было бы глупо не заглянуть в них. Навык торговли у меня был третьим по развитию, после красноречия и вождения, а я до сих пор ничего не знал о ценообразовании, какие товары пользовались спросом и что продавали в местных лавках.

Над головой зазвенел колокольчик. Захожу внутрь магазина. Вижу перед собой стол, на котором расставлены бинокли и подзорные трубы. Рядом на пожелтевшем клочке бумаги красовалась надпись: «распродажа». Напротив стола находился целый стеллаж с барахлом. По-другому никак не сказать. Куски арматуры, топоры, ржавые ножницы, бейсбольные биты, биты с гвоздями, снятая цепь от велосипеда, ножи, самурайский меч, явно из коллекции любителя восточных боевых искусств, вырванный с корнем дорожный знак, с заточенными краями, разводной гаечный ключ. Никаких ценников, зато над всем этим барахлом висела вывеска: холодное оружие. Второй стеллаж находился за спиной владельца магазина. Содержимое уже более привычное: дробовики, пистолеты, револьверы, снайперская винтовка и парочка обрезов.

— Так, так, так! — заявил полноватый хозяин магазина, стоя за прилавком. — Новое лицо в городе! Чего хотела?

— Так, поторговаться, посмотреть, что есть в продаже… — отвечаю я, убирая волосы с лица.

— О, ты по адресу, но меня интересует, что у тебя есть в обмен?

Понимаю. Снимаю со спины рюкзак, кладу его на стол и расстегиваю молнию. Достаю коробку с гильзами и открываю содержимое. Пятьдесят четыре цилиндра производят слабое впечатление на владельца магазина.

— Боюсь, за это ты мало что получишь. Разве только кусок арматуры, но думаю ты вряд ли пришла за ней. Могу предложить плоскогубцы за полтинник или садовые ножницы за сорок цилиндров. Шампуня, расчёсок у меня нет. Ты уж извини, в наших краях это не пользуется спросом!

Ладно, извлекаю другие предметы из рюкзака. Полотенце не особо заинтересовало торговца, как и выцветший журнал по медицине.

— Три цилиндра за тряпку и два за журнал.

Интересуюсь стоимостью пушек и тут же присвистываю от ценников. Помповый дробовик — шестьсот пятьдесят цилиндров. Снайперская винтовка — одна тысяча. Револьвер «Миротворец» — четыреста. Пистолет «Беретта» — триста пятьдесят. Понимаю, что вероятность купить пушку в данном магазине равняется нулю. В качестве туза, достаю «стим-пак».

— Сто цилиндров!

Выходило не так уж мало, на ствол все равно не хватало. И как работает мой навык торговли? Построить продавцу глазки и попытаться сбить цену? Я ещё недостаточно вжился в роль. Моргаю ресницами — ни черта не помогает. Достаю оставшиеся вещи из рюкзака только для того, чтобы понять их стоимость. Фонарик был оценен в двенадцать цилиндров, а две консервные банки в восемь цилиндров. На дне сумки оставался купальник, совсем про него забыл. Достаю связку треугольников и веревочек, тут глаза у толстяка округлились.

— Твое? — спрашивает меня и хватает верхнюю часть купальника.

— Мое, — отвечаю я и с любопытством смотрю на торговца. Неужели нейлон пользуется такой популярностью? Или купальник был в диковинку?

— Дам сто цилиндров за фотографию в нем…

Не понимаю. Удивленно смотрю на продавца.

— Сто цилиндров. Надеваешь, фоткаешься, приносишь фото мне. Я знаю, кому толкнуть, парни любят такое… — мужик указал пальцем на стену, обклеенную постерами с голыми девушками. — За каждое дополнительное фото заплачу пятьдесят цилиндров, но они все должны быть разные. И задний фон хороший подбери!

— Это что, особый вид извращения? — до меня доходит его идея.

— Почему? Это обычные фотографии с девками. Людям нравится на них смотреть, у меня есть товар и для особых ценителей. Картины маслом, фотографии и фотообои минувших времен: зеленый лес, море, закаты на тропическом пляже. Только публично их не вывешиваю, но могу продать со скидкой.

Ничего не понимаю. Значит, порнуху он выставляет на всеобщее обозрение, а обычные картины прячет от покупателей? Сам-то понимает, что говорит?

— А зачем их прячешь?

— Люди злятся. Не верят, говорят, пустошь никогда не была зеленой. Те, кто грамоте обучен, знают, что раньше было не так. Я эти картины с маслом и фотографии даже в школу относил, показывал на уроках. Потом школу закрыли, а они у меня валяются. Пытался их выставить, назвали меня извращенцем, стали обзываться, говорить, что я дрочу на скалы…

— А зачем фото в купальнике? У тебя же тут все голые девки.

— Так они старые, а твоя будет новая! — торговец заметно оживился, — Наяривать на настоящую красотку приятней, чем на фотографии столетней давности. Этих девок уже и в живых нет… У меня стопка журналов в подсобке лежит, я еще картинок могу вырезать. А ты будешь эксклюзив. Если не хочешь в купальнике, то можешь сфотографироваться без него. Плачу двести цилиндров.

Мысль о том, что какой-то извращенец будет дрочить на меня — мне не понравилось, но сама идея выглядела забавной. Двести цилиндров — неплохая сумма. В конце концов, это игровая симуляция. Того, кто купит фото с купальником, я даже никогда не увижу. Задумываюсь, жадность и гордость устроили настоящую схватку в голове. Победила благоразумие, решил оставить идею с фотографией как запасной вариант. В городе наверняка есть другие способы достать патроны. На всякий случай интересуюсь:

— А в Рофтоне есть фотограф?

Я понимал, что это мир постапокалипсиса, где прав сильнейший, а город трапперов походил на поселение Дикого Запада, где из удобств только электричество и вода, да и те завесили от ветрогенератора. Откуда взяться тут фотографу? Даже плакаты у офиса шерифа были нарисованы от руки. Полноватый торговец загадочно улыбнулся, словно зная то, чего не знают все остальные.

— Ну, через пару дней будет слет волков, с ними наверняка приедет писака из Цитадели, можно его попросить сделать снимки, — задумчиво отвечает он, хотя было видно, что не уверен в своих словах. — А аппарат для проявки я дам, у меня даже красная лампа есть в подвале…