Что мне делать без тебя?

Крик Олеси перешел в какой-то пронзительный визг. Карен был ошеломлен и шокирован ее неожиданной грубостью.

– Тогда мне лучше всего уйти, - сухо сказал он и решительно встал.

Это мгновенно урезонило и охладило Олесю лучше всякого нудного выяснения отношений. Карен заметил и прекрасно запомнил на будущее моментальное действие своих слов.

Она снова села и сжалась в комок. В маленькой худой фигурке было столько неподдельного горя и отчаяния, столько раскаяния и мольбы о прощении...

– Леся, - сказал Карен.
– Ты просила не кричать на тебя... Я обещал. Но, похоже, мы с тобой поменялись ролями.

– Прости меня, - невразумительно пробормотала Олеся.
– Я плохо соображаю, что делаю. Кажется, я просто схожу с ума...

– Все в порядке!
– Карен присел на корточки возле нее.
– Поверь мне, все в полном порядке!
– и он опустился на колени.
– Ты веришь мне, Леся?

Они оба вдруг почувствовали, что находятся в комнате не одни. На пороге стояла Полина и внимательно рассматривала их, пытаясь понять происходящее.

– Почему ты стоишь на коленях перед мамой? Ты просишь у нее прощения?

– Это я прошу у него прощения, - виновато сказала Олеся.
– Ты слышала, как я кричала?

– Немножко слышала... Но тогда на колени должна встать ты.

Карен и Олеся засмеялись.

– Сейчас приедет дед, - сменила тему Олеся.

– Это я тоже слышала, - и дочь очень оживилась.
– Вместе с новой бабушкой?

– Нет, похоже, что один. Но ты здорово избаловалась, моя дорогая! На днях была бабушка Арина, чуть раньше - бабушка Мэри, а тебе еще одну подавай!

"Что старый, что малый, - сердито подумала Олеся.
– Ничего не соображают!"

– А я хочу новую!
– заныла Поля.
– Почему ты не попросила Глеба об этом?

Олеся обозлилась.

– Да я сама ее ни разу не видела и даже не знаю, хочет ли она любоваться на нас с тобой!

– Она хочет того, чего хочет дед!
– отрезала дочь.
– А он любит меня и делает все, что хочу я. Надо ему позвонить...

Девочка набрала номер. Ответила Юрате с ее непередаваемым милым акцентом, коверкающим слова.

– Глеб уже уехал к вам, крошка.

– А почему ты не поехала с ним вместе?

Юрате немного смутилась.

– Он как-то не приглашал меня с собой...

– Тогда я тебя приглашаю, - заявила Полина, рассердившись на деда за глупость.
– Приходи к нам с Глебом на Рождество, я очень люблю новых бабушек!

Юрате в бабушки явно не готовилась, окончательно растерялась и потеряла всякую способность общаться на русском языке.

– Дорогая, - сказала она, тщетно пытаясь вспомнить еще какое-нибудь русское слово из своего небогатого словарного запаса.
– Дорогая... Я буду очень рада...

Полина вежливо попрощалась и положила трубку.

– Это иностранная бабушка!
– в восторге доложила Поля.
– Ее нужно учить русскому языку. Карен, давай научим ее говорить! И почему ты не принес мне сегодня Сонечку?

– Она сегодня очень нужна Левону, - ответил Карен.
– А язык - нам раз плюнуть! Возьмем и научим! Пусть приходит как можно скорее!

– Ура!
– завизжала Полина и, услышав шум в передней, понеслась туда, раскрылив руки.

– Моя детка!
– обнял внучку Глеб.
– Почему ты так сердито смотришь на деда?

– Потому что ты не привез мне новую бабушку! Я очень хотела на нее посмотреть!

Витковский переглянулся с дочерью.

– Видишь, папа, - сурово сказала Олеся, - к чему приводят твои дурацкие бесконечные увлечения и необузданные страсти! Ты бы вспомнил о своем возрасте!

И Олеся смешалась. Не ей бы произносить подобные слова! Как ее все-таки взвинтили постоянные звонки и визиты Мэри, недавнее посещение Арины вместе с малышкой, а теперь вот и Полина со своей любовью к бесчисленным бабушкам...

– Я обязательно на днях привезу к тебе Юрате, - пообещал внучке Глеб.
– Возьми, детка, эти пакеты, посмотри, что там есть, и тащи все на стол. Твоя мать ведь ничего не умеет.

Олеся предпочла не услышать последнее замечание. Она провела отца в комнату, где, напевая, покачивался с пятки на носок Карен.

– Здравствуйте, Глеб Иванович!
– вежливо поздоровался мальчик, перестав петь и качаться.

– Здравствуй, дружок!
– ответил Глеб, внимательно рассматривая его из-под очков.
– Надеюсь, ты еще не сочиняешь стихи?

Карен удивился вопросу.

– Даже не пробовал. А что, разве следует начать?

– Ни в коем случае!
– отрезал поэт.
– Не пишешь - и замечательно! Сочиняющий стихи - это погибший человек, ни на что не годный, вроде меня! А ты, похоже, годишься на многое.

– Спасибо, - поклонился Карен.
– Хотя я пока еще не знаю, на что гожусь.

– Зато знаю я!
– заявил Витковский.
– Я видел тебя не раз, дружок, внизу, у подъезда, под проливным дождем. На такое способен далеко не каждый! Хотя я вовсе не одобряю ни тебя, ни Олесю, должен с уважением признать твой настойчивый характер и волю. Личность всегда остается личностью.

– А почему вы не одобряете нас?
– спросил страшно довольный похвалой и гордый собой Карен, глядя в лицо Витковского немигающими темными глазами.

– А потому, глазастый, - ответил Глеб, усаживаясь, - что безумие еще никогда никого не украшало. В жизни нельзя терять голову ни при каких обстоятельствах. Иначе долго ли до греха! Хотя иногда так приятно бывает оказаться без всякого соображения... Понятно, милый?

"Здорово!
– подумал Карен.
– Еще один моралист на мою голову! Как они все обожают читать наставления! Прямо жить без этого не могут".

Полина приволокла тесно заставленный поднос, следом за ней явилась Олеся с посудой в руках.

– Мартышка будет отличной хозяйкой, - объявил Глеб.
– Садитесь, девочки, и расскажите мне о двух Аринах. Что это вдруг старшей вздумалось вас навещать?

– Арина иногда бывает у меня, - с вызовом ответила дочь.
– И здесь нет ничего предосудительного: почему я не могу видеть единственную сестру, а Полина - свою маленькую тетку?

Полина вдруг фыркнула, как взрослая, прекрасно все понимающая женщина. Старшие изумленно переглянулись. Похоже, они чересчур долго считали Полю ребенком. Карен хмыкнул следом. Глеб строго глянул из-под очков и тоже рассмеялся. Одна Олеся сохранила непроницаемый и неприступный вид.