Чудесные рецепты крестьянки-самозванки

Но все обошлось. Владислав Николаевич удивительно похож на брата. Такой же голубоглазый блондин, и, хотя заметно, что он моложе, но во взгляде такая же твердость и внутренняя уверенность, выдающая немалый жизненный опыт. Он и на Ночку посмотрел, и с Митей пообщался, и кухню стороной не обошел. Я со сливовым пирогом возилась. Не дело это, без угощения гостя оставить.

— Ульяна… — Владислав Николаевич вопросительно на меня посмотрел, очевидно желая услышать отчество.

— Алексеевна, — подсказала я. — Но можно по имени. Ульяна.

— Ульяна Алексеевна, Афанасий говорит, вас за брата благодарить нужно.

— Меня? — Я так удивилась, что из рук выпала слива, что я очищала от косточки. — Это вы о чем?

Владислав Николаевич довольно улыбнулся.

— Полно, Ульяна Алексеевна, все вы понимаете. Брат из дома сюда сбежал бирюк бирюком. Прислугу гнал, только Афанасий и мог терпеть его вздорный характер. А сейчас Яр будто помолодел. Я уж и не чаял вновь его таким увидеть. Не отрицайте, это вы тому способствовали.

Меня внезапно бросило в жар. Это же… он что надумал?

— Владислав Николаевич! — Я выпрямила спину. — Если вы намекаете, что я… что мы…

Он тихо рассмеялся.

— Ни на что я не намекаю. Но все же благодарю вас, Ульяна Алексеевна. Яр так оттаял, что даже племянницу в гости пригласил. Я несколько волнуюсь, что она будет здесь без няни. Вы справитесь… с двумя детьми?

Час от часу не легче! Но моего согласия никто и не должен спрашивать.

— Сколько лет вашей дочери?

— Шесть, почти семь. Она вполне самостоятельная барышня, но все же ребенок.

— У нее есть предпочтения в еде?

— Нет, что вы. Знаете, у нее есть кое-что общее с вашим сыном.

— С Митей? — вновь удивилась я. — И что же?

— Первый год жизни она в скиту жила.

— Да неужели… — пробормотала я, вновь занявшись сливой.

А что тут скажешь? Только что дочке его повезло, он ее признал, на матери ее женился.

— Похоже, вы издалека, — развеселился Владислав Николаевич. — В Москве историю моей женитьбы только ленивый не обсуждал. Но вы у Яра спросите, он расскажет. Я скажу ему, что разрешил. Так как? Не обременит вас девочка?

Серьезно? Скоро я поверю, что в семье Владияра Николаевича все такие же ненормальные, как и он сам. Это ж кто у прислуги такое спрашивает?!

— Все будет в порядке с вашей дочкой, — пообещала я. — Я справлюсь, одну ее не оставлю. И Митя ей докучать не будет.

— О, я совсем не против, чтобы они играли вместе. Василиса хорошо ладит с малышами. С Митей ей будет интереснее, чем с родным братом. Николаше год с небольшим, для игр он еще не годится.

— Да как скажете, — бодро ответила я, заливая сливу жидким тестом.

Пирог, к слову, удался на славу. Я заметила, что и Владияр Николаевич кусок умял, наплевав на диету. Но обошлось, вроде бы. Во всяком случае, вечером Афанасий с лекарствами по дому не бегал.

Митя уже взял за привычку приносить из детской книжку, чтобы ему почитали на ночь вслух. А я подумала, что мне впору корзинку с рукоделием заводить, чтобы было чем заняться в гостиной.

— Ульяна, ты зайди после того, как Митю спать уложишь, — попросил Владияр Николаевич, закончив чтение. — Я сегодня чай пить не буду, устал. Но ты зайди.

Я подумала, что он хочет рассказать о визите племянницы, и не ошиблась.

— Приготовь комнату на втором этаже, — велел Владияр Николаевич. — Ты ведь дом не только внизу убрала?

— Разумеется! — ответила я. — На втором этаже все чисто. Поселить Василису в детской?

— Нет, не надо. Пусть это будет гостевая спальня, рядом с твоей.

— Когда она приедет?

— Послезавтра.

— Хорошо, я застелю постель, проветрю комнату. Что-то еще?

— Нет, но… Ты же справишься?

— Уж поверьте, — усмехнулась я. — Брат ваш тоже беспокоился, так я и его заверила, что все будет в порядке.

— Ульяна, ты вот что… — Владияр Николаевич, казалось, не заметил насмешки. — Ты же дом не одна убирала? Приглашала кого-то?

— Да, так и есть. С вашего же позволения, — напомнила я.

— Ты, если надо, помощницу пригласи на то время, что Василиса здесь будет. На черновую работу. Посуду помыть, на кухне с готовкой помочь. На твое усмотрение.

— Хорошо, Владияр Николаевич, — покорно согласилась я. — А вы сильно устали?

Он странно на меня посмотрел.

— Говоришь так, будто хочешь что-то предложить.

«Ага, неприличное…» — хмыкнула я про себя. А вслух сказала:

— Хочу. Владислав Николаевич сказал, что мне можно проявить любопытство.

— А, ты об истории с его женитьбой…

— Если устали, позже расскажете.

— Нет, отчего же, — возразил он. — Могу сейчас. Тем более, Влад разрешил.

Может, из Владияра Николаевича рассказчик так себе, но я все же заслушалась. Такое и нарочно не придумаешь. А уж как Василисе повезло![1]

— Как в сказке, — вздохнула я, когда он закончил.

— Нет, Ульяна, как в сказке — это история старшего брата, — фыркнул Владияр Николаевич. — Но ее я тебе, уж прости, не расскажу. Может, когда-нибудь, если Владимир позволит…

— Владияр Николаевич, а вы… кого-нибудь любили? — спросила я.

Даже не знаю, кто меня за язык потянул. Момент располагал, что ли? Вот и смелости хватило, и наглости.

Владияр Николаевич вздрогнул и как-то сразу погрустнел.

— Ох, вы простите, — повинилась я. — Глупости спрашиваю.

— Да отчего же глупости… — Он повел плечом. — Ульяна, а что, по-твоему, любовь?

— Не знаю, — честно призналась я. — В юности что-то романтичное мерещилось, а потом Митя родился, и как-то не до любви стало.

— Митиного отца ты любила?

— Я же, кажется, говорила? В тот момент — да, любила. И, наверное, хотела, чтобы он стал моим мужем.

— Почему? Вы были знакомы всего ночь. Но что такого ты в нем рассмотреть успела?

Вот как так вышло, что расспрашивают меня? Язык мой — враг мой!