Чудесные рисунки боярышни-актрисы

Правда, зачем?

Лукоморье — изгиб берега, морской залив. Но так и местность называется, где, согласно преданиям, растет Мировое дерево. И не просто так растет, чтобы каждый видел, подойти мог, пощупать. Находится оно на острове Буяне, куда путь простым смертным закрыт. Этот остров и показывается-то не всем. А уж подойти к нему на лодке или корабле и вовсе невозможно.

Владимир, к слову, в Лукоморье никогда и не бывал. Он в существование этого места верил с трудом. Вроде как заповедник, под охраной государства. А делать там что? Нелюдей изучать? Не его специальность, да и нельзя, запрещено. И вообще…

Он впервые задумался, что отчего никогда не стремился в Лукоморье. Все же место силы. Мировое дерево — центр мироздания. Царство небесное, земное и подземное. Прошлое, настоящее и будущее. Это ж интересно — просто так, само по себе. Даже если сказка. Рядом постоять. Воздухом подышать, который, если верить преданиям, той силой пропитан.

Отец вздохнул.

— Чего уж, — сказал он. — Теперь это и нашей семьи касается. Государственной тайны в том нет. Чары у Лукоморья такие, что люди попасть туда не стремятся. Кто-то сказкой считает, кто-то предпочитает обходить стороной, на всякий случай. Там тоже люди живут, обычные. Городишко неподалеку, деревеньки. А что остров Буян рядом, так они к тому привыкшие. Армия не нужна, чтобы место силы охранять, оно само себя охраняет.

Отвод глаз? Логично. Интересно, на что еще способно Мировое дерево. Владимир подозревал, что на всё. И какое отношение к нему имеет Мира?

— Или почти само, — продолжил отец. — У места этого есть хранитель. Род твоей матери. — Он посмотрел на Миру. — Разве тебе ничего не рассказывали?

— Нет. — Она отрицательно качнула головой. — Никогда. Или я не помню…

— Я так и думал, что Яковлев это скрыл, — поморщился отец. — Женщины рода Загорских — хранительницы Лукоморья. Но не все разом, силу рода принять надо, часть при рождении, часть — в наследство, от старой хранительницы — к новой.

— И я… получила? — Мира подалась вперед.

— Похоже, что нет, — ответил он. — Матушка твоя получила, но силу ту муж ее, твой отец, запечатал. А тебе ничего не досталось.

Оттого и мучилась мигренями? Владимир помнил, что мать Миры постоянно болела. Вот и объяснение.

— Но почему? — спросила Мира. — И как теперь?

— Насколько я знаю, дар передается по старшей ветви, и твоя матушка к ней принадлежала. Однако от служения отказалась еще твоя бабка, и сила перешла к ее сестре. В той ветви после рождались мальчики. По своей воле твоя матушка отказалась от дара или по воле мужа, мне неведомо. И тебя в Лукоморье не возили. А теперь ты — единственная наследница. Так как ты исчезла, временный хранитель назначен, но…

Отец развел руками.

— Мужчина? — поинтересовался Владимир. — Временный хранитель — мужчина?

— Внук старой хранительницы. Он вроде сосуда, где то, что принадлежит Любомире. Если она откажется от наследства или умрет до того, как его примет, сила перейдет к той, кого выберут боги. И это все, что я знаю, — сказал отец. — Как государь, я отвечаю за передачу наследственных прав, а о тайнах рода не ведаю. Потому и полагаю, что Любомире надо бы помочь разобраться с наследством.

— Я помогу. — Владимир посмотрел на Миру. — Если она это наследство примет. — И обратился к ней: — Ты не против?

— Не против, — ответила она, не задумываясь.

И удивила. Он полагал, что Мира отвергнет его помощь.

— Если решу принять, — добавила она. — Я же могу подумать?

— Безусловно, — кивнул отец.

— О чем тут думать! — воскликнула матушка. — Любаша, милая, этот дар принадлежит тебе по праву рождения!

— По праву рождения? — тихо произнесла Мира. — Я не понимаю, что такое, быть хранительницей Лукоморья. Или острова Буяна? Мирового дерева? Меня не учили. И после того, как я жила, достойна ли я…

— А вот тут можешь не сомневаться. Если боги сочли бы тебя недостойной, мы сейчас не разговаривали бы, — перебил ее отец.

И Владимир с ним согласился. Он, в отличие от отца, знал о даре богини Живы. И, значит, боги уже признали Миру достойной.

А вот то, что богиня вернула ему помолвочное кольцо, нехорошо. Получается ему, Владимиру, достойным мужем хранительницы не быть? Тут он с богами поспорит.

— Что касается знаний, тебе временный хранитель поможет. Красибор его имя. Красибор Загорский.

— Фамилия рода по женской линии передается? — уточнил Владимир.

— Когда-то это правило было обязательным, — ответил отец. — Яковлев его нарушил.

Так и Владимиру придется фамилию менять? И принадлежность к роду? Да с радостью!

Заниматься артефакторикой ему никто не запретит. Денег он заработал достаточно, чтобы семью обеспечить. И ничего его в столице не держит. Разве что имя пятнать нет желания. Отец не произнес этого вслух, но и так понятно, что сплетни вслед пустят. Будут говорить, что Владимир сбежал от ответственности. Наворовал — и сбежал. Мерзко.

Да и Мире достанется. Ей и вовсе…

— Если я увезу Владимира, его ни в чем не обвинят? — спросила вдруг Мира. — Я не понимаю, как это изменит ситуацию, но я приму наследство, если это ему поможет.

Опять жертва? Владимир поморщился. И заметил, как выразительно отец взглянул на матушку.

— Любаша, пойдем, — встрепенулась она. — Я тебе все объясню. Пусть мужчины поговорят без нас.

И хорошо. Может, матушке, заодно, удастся объяснить Мире, что жертвовать собой — неразумно. Марьяну, жену Влада, матушка в чувство привела. А то та тоже… все сбежать норовила. Исключительно ради блага мужа.

— Нашли настоящего убийцу? — спросил Владимир, едва за женщинами закрылась дверь.

— Нет, — ответил отец. — Там, скорее всего, исполнитель был. И подозреваю, что он мертв. Но ищут.

— Уверен, что ищут? — не унимался Владимир. — За Миру не просто так уцепились. Хотели связать со мной? Но я сам не знал, что она объявится! Она же пришла ко мне в день убийства. И солнцерисунки эти…

— Какие? — поинтересовался Яр.

— Доказательства, что она — сбежавшая дочь Яковлева.

— Из дела их уже не изъять, — сказал отец. — Об этом еще не пронюхали газетчики, но…

— Это дело времени, — кивнул Владимир. — Ее имя начнут трепать.

«И мое тоже», — добавил он про себя.

— Поэтому вам нужно уехать. — Отец встал и прошелся по комнате. Владимир почувствовал его раздражение. — Разве это уже не решено?

— Наш отъезд породит лишь новые сплетни, — мрачно заметил Владимир. — Я готов с этим смириться, если это поможет поймать убийцу и тех, кто зарится на чужое. Но принимать наследство или нет, решит Мира. Нужен я ей или нет, тоже.

Недавно Владимиру казалось, что самое сложное — противостоять отцу, который будет против брака с актрисой. Оказалось, что все ровно наоборот. Отца обрадует союз с хранительницей места силы. И, значит, опасаться надо иного: того, что Миру вынудят выйти за него замуж. Владимир же хотел, чтобы жена его любила, а не спасала, жертвуя собственным счастьем.