Чужое небо
Шрифт:
Живая и невредимая, она стояла совсем рядом; не считая вооруженных охранников, их разделял лишь грузовик. В длинном темно-сером пальто с погонами на плечах, она выглядела строго и статно, пробуждая в Барнсе воспоминание о другой похожей женщине, американке, с которой он имел удачу познакомиться в свой последний вечер перед тем, как отправиться вслед за малышом из Бруклина в пасть врага.
Стоя лицом к лицу перед вооруженными мужчинами, она сохраняла ледяное спокойствие, терпеливо ожидая, пока командир охраны прочитает письмо и лишь изредка позволяя себе мимолетные взгляды поверх крыши грузовика на Барнса. И даже в этих коротких,
Баки не мог знать, что было написано в письме, и как менялось лицо командира по прочтении, но когда он закончил читать и поднял взгляд, лицо его было каменное, по цвету сливалось с окружением.
— Заберете нас завтра здесь же, в это же время, полковник. До тех пор можете быть свободны.
Командир молча кивнул, давая понять, что приказ принят к исполнению, подрагивающей рукой протянул ей обратно письмо и сопроводительные документы, которые даже не просмотрел, после чего жестом отдал распоряжение остальным опустить оружие.
В рекордно короткие сроки рассевшись по местам в грузовике, все они уехали, буксуя мощными колесами в снежной каше.
Ошеломленный Баки, переступив с ноги на ногу в разъезжающейся колее, проводил облако выхлопного газа круглыми от крайней степени удивления глазами.
— Что происходит? — немного погодя, выдохнув паром, он все-таки решился озвучить вопрос.
— У нас есть сутки, — ничуть не проясняя ситуацию, последовал ответ, и стремительно приблизившись, она потянула Барнса за правую руку. — Идем.
Баки не сопротивлялся и даже не думал нападать, но как только давление чужих пальцев проникло сквозь слои одежды, как только он ощутил ее физически, здравый смысл предал. Он резко дернул рукой, выворачиваясь из захвата, и тут же сам вцепился в ее руку, притянув к себе ближе, чтобы жадно вглядеться в ее лицо в поисках малейших признаков… чего? Опасности? Лжи? Быть может, следов допроса и плохого обращения? Пыток? Искусный макияж мог их скрывать частично, но не полностью, и никакие косметические трюки не добавили бы блеска глазам. А ее глаза сияли, отражая хмурое небо над их головами.
Так и не найдя подвоха, Барнс ощутил, как медленно отпускает накопившаяся паника. Сохраняя металлическую руку неподвижно прижатой к телу, он притянул ее еще сильнее к себе живой правой и совершенно бездумно, в необъяснимом порыве зарылся лицом ей куда-то в плечо.
— Больше месяца, — прохрипел Баки, не находя в себе сил отступить, но испытав внезапную острую необходимость объясниться. В том числе перед самим собой. — Месяц и две недели! Я думал… Думал, что-то случилось! Думал, они узнали! Ты… Ты в порядке? — порыв угас, Баки почувствовал себя неуверенно в том положении, в которое сам же себя вовлек, голос его подвел.
— Я в порядке, — наконец, собравшись с мыслями, ответила она, и голос у самой шеи Барнса звучал удивленно и растерянно, но даже такой, он не отталкивал, совсем наоборот — подбадривал, как, впрочем, и всегда. — Все хорошо. Никто ничего не знает, — она вдруг надавила ему на грудь обеими руками, силясь отстраниться, но не полностью, как подумалось Баки, а ровно настолько, чтобы заглянуть ему в глаза. На ее губах играло уже не сдержанное, хорошо скрытое подобие, а самая настоящая улыбка. По времени ровно столько, чтобы Баки успел ее заметить, после чего уголки губ стремительно поползли вниз,
делая выражение лица виноватым. — Прости. Я не могла дать тебе знать. Было много дел. И много встреч, но… — она снова попробовала улыбнуться. — Все получилось. Все получилось, Баки, слышишь? У нас есть день. И даже ночь, — она настойчиво потянула его за руку в сторону заснеженного переулка между двумя невысокими домами. — Идем! Ты должен увидеть Москву!Баки не знал, кто написал то загадочное письмо, не знал, что было сделано или обещано ради него, но он совершенно точно знал, кому был обязан в это утро Рождества, 25-го декабря 45-го, за то, что впервые больше чем за год он получил возможность собственными глазами увидеть небо.
Чужое, хмурое, зимнее, но такое же прекрасное, каким Баки его запомнил.
Настоящее.
========== Часть 9 ==========
Комментарий к Часть 9
Последняя часть перед стрессионным перерывом. Если конечно меня снова не долбанет вдохновение прямо в разгар сессии, что случается часто и незапланированно.
Вернусь, предположительно в июле, предположительно живая. Огромное спасибо всем, кто читает! А пока визуализация к новой главе:
https://pp.vk.me/c636423/v636423888/bf3b/230G9pdW4T8.jpg
https://pp.vk.me/c636423/v636423888/bf55/rBsrxPZXCTI.jpg
https://pp.vk.me/c636423/v636423888/bf67/09FRiRpy7pM.jpg
Потрясенно озирающийся в безуспешных попытках определить их местонахождение, Баки запоздало сообразил, что ему, наверное, надо бы снять шапку. Потому что на его памяти приличные люди, оказываясь в помещениях вроде этого, именно так и поступали.
Осторожно потянув головной убор за висящее вдоль лица «ухо», второй рукой Баки машинально попытался пригладить волосы, которые, должно быть, стояли вихром, ничуть не добавляя презентабельности его нескладному виду.
Помещение было большим и хорошо освещенным. Причем, не мигающими по тревоге люминесцентными лампами, а громадными в своей роскоши люстрами, свисающими с непривычно высокого, выбеленного потолка, отдающими в пространство мягкий желтоватый свет. Опустив взгляд себе под ноги, Баки запоздало сообразил, что армейскими сапогами, мокрыми от талого снега, он стоял прямо на красном, с витиеватым золотым узором ковре.
От чувства пристыженности и смущения его уберегло, пожалуй, только то, что и она стояла также, причем, явно нисколько этим фактом не озабоченная. В отличие от застывшего в оцепенении Баки, она уже успела расстегнуть и ловко сбросить с плеч пальто, под которым оказалась штабная темно-серая форма, не мужская и мешковатая, а очень даже женственная: приталенный китель и прямая юбка ниже колен. Барнс невольно засмотрелся, в голове наслаивая один памятный образ на другой. Американка из его воспоминаний тоже умела одеваться по-уставному строго, но неизменно женственно. Она тоже носила красную помаду.
Внезапно Баки осенило, что пока она была в его представлении всего лишь доктором, она всегда носила халат, скрывающий одежду. Там, в лаборатории бункера, она никогда не красила губы так ярко, а еще (он незаметно чуть потянул носом теплый, быстро впитывающий запахи воздух) при нем она еще никогда не пользовалась духами.
Баки засмотрелся. И к собственному безграничному ужасу осознал это слишком поздно. В огромном помещении двоим мгновенно стало слишком тесно, он не знал, куда деть глаза, как обыграть ситуацию, что сделать или сказать.