Цитадель

– Что ж, - гневно молвил новый, - будешь сидеть здесь извечно. Пока моя очередь не наступит. Да, думаю, не скоро то случится. А?
– и он весело рассмеялся.

– Не смейся, - оборвал я его и тут же добавил, - смерть твоя рядом стоит за твоею спиною. Обернись и посмотри на нее.

Царь в ужасе повернулся, но никого, кроме своих подчиненных, не увидев, рассмеялся снова.

– За слова твои выжгу на голове твоей имя еще раз. Будешь знать, как против царя идти и клеветать, - и он тут же дал распоряжение сделать то своей страже.

Спустя время подвергли меня еще одной пытке и после освободили.

– Царь велел тебя отпустить, - сказал один стражник и отступил в сторону.

Я обошел свою клеть, затем вышел из нее и сказал:

– Будет не один здесь сидеть и болью томиться. Жаль, что придумал то. Не знал, что для этого будет изготовлено. Передайте царю, что я его благодарю за содеянное и смерть ему нескорую обещаю.

С теми словами я и ушел. Воротился домой вначале, а затем зашел к другу одному за советом.

– Уезжай или уходи, - сказал он мне в разговоре, - слыхал я, что царь нарочно тебя отпустил. Чтоб народ зла на него не держал. Но другим ухом слышал, что убийца тебя подстерегает. Будь осторожен. Не понравился ты новому царю. Видно ум твой ему не надобен.

Поблагодарил я товарища и ушел в надежде, что то не сбудется и я успею уйти.

Пришел домой и часть вещей в котомку уложил. Самое главное для себя собрал и уже хотел уходить, как вдруг, ясно почуял, что кто-то у меня за спиной стоит.

– Пошли отсюда, - сообщил мне бас незнакомца, и я повиновался.

Вышли мы на порог и тут жизнь моя, ниточка ветхая, и оборвалась. Стукнул он меня чем-то по голове, затрещало что-то внутри и разорвалось. Кровь носом хлынула, ртом немного и я задохнулся.

Еще лежал, как душа моя вверх всплыла и над телом вскружила. Видел себя и видел убийцу того. Затем сила какая-то меня подняла и унесла с собой.

Ну, а дальше уже не знаю. Многое происходило и к описанию сему не относится.

Если бы и мог, то особо не передал бы. Слишком сложно все то объяснять и в словах моих изъяснений уже устарело.

Так вот я и погиб. От руки того палача, что царя последующего по моему приговору казнил.

Все иные смерти, что мне приписывают, я отрицаю.

Рассказал, как то случилось и на том все.

Может, кому и выгодно было то в свете ином представить, да мне самому незачем.

Как было - так и показал на суде божьем, что после смерти моей состоялся.

И смерть та была для меня настоящим исцелением. Понял я к тому времени уже многое и вряд ли был смысл прозябать на земле далее в теле том, обозначенном знаками со всех сторон и на самом лбу высеченными.

Так завершилась жизнь моя и свершилась судьба, с раннего возраста мне известная и никому не поведанная при самой жизни.

В годах уже после смерти растерял я многое в памяти. Но все же, основное сохранилось и берег я его до сего часу.

Не могу знать достоверно, поверят ли моим словам, но надеюсь, что то будет так и кое что в самой истории изменится.

На этом я завершаю свой рассказ о самой жизни и хочу перейти к ряду определений ее, чтобы вы больше в ней не путались и меньше всего страдали друг от друга.

Наиболее важным как для себя, так и для других считаю определение самой жизни, познанное мною в веках и достоверно подтвержденное жизнью.

– Жизнь, - говорил я всегда и говорю сейчас, - есть то, что прямому либо косвенному определению не подлежит. Ибо, она актуальна, когда существует и не пунктуальна, когда имеется прямое отсутствие ее в натуральную величину.

Жизнь - то зачаток самой среды пространства. Именно от этого я отталкиваюсь в своих глубоких рассуждениях.

Само же пространство состоит из множества жизней, равно, как ведомых нам, так и неведомых.

Из ведомых мы знаем только те, что зовутся человеческими, да еще те, что относятся к роду земному животному.

Все же другое для нас неведомо и состоит в сумраках ночи космической.

Космос я определяю как великое жизней начало, в том числе, и его самого в кратности состояний.

Что под этим подразумеваю я?

Подразумеваю и понимаю так.

Космос - это величина пространственная, соединенная одной тканью, из которой способна произрастать другая величина, за ней последующая и так далее до бесконечного множества.

По сути, космос так же является организмом и имеет свою стезю околопробного развития. Он взаиморассредоточаем и распространяем.

Основа всякой жизни пролегает в космической величине ее характера. Так что, все живое и неживое принадлежит ему, независимо от своего состава и геометрических форм.

Сохранность жизни пролегает в следующем.

В исполнении законов жизни, их предпочтении многим перед иной стороной ее /смертью/ и в основе ее распространения по космической среде.

Не бывает жизни прекрасной и не таковой. Все жизни примерно одинаковы по составу и своему сложению на этапах возрастания. Всякая жизнь трудна и опасна, если она не обеспечена элементарным орудием труда.

Всякий труд претворяет жизнь в более совершенную и делает ее характерной для какого-либо вида существа.

Все существа по своему характеру разумны. Пределы такой характерной разумности располагаются в основах их исполнения согласно природным величинам естества.

Всякий вид существа любого порядка имеет право на свое исполнение.

Исключение может составлять только тот, от которого жизнь иных видов прямо либо косвенно сводится к минимуму.

Всякая жизнь не напрасна, если она уже прожита и доведена до старого преклонного возраста.

Это обозначает, что она претерпела видоизменения, а значит, поучаствовала во времени и отложила свое в области категории ума и, в целом, исполнения самой жизни.

Жизнь без какой-либо цели так же не напрасна. Ибо, она сама по себе также цель или самоцель состояния недоразвития органов вида существ.

Целевая жизнь верна до определенного предела. Она имеет свои рамки развития. В противном случае, она перестает быть таковой и становится не напрасной.

Глубокие мои размышления над самими основами жизни привели меня к следующему заключению.