Цветок Эридана

–  Передайте королю благодарность принцессы. Надеюсь, лезвие не отравлено, - процедил Томас Лен.

Улыбка Гована увяла. Советник кашлянул:

–  Полагаю, милорд посол, Ваше прибытие в Эридан можно расценивать как начало мирной политики королевства Мроак?

–  Политика Мроака никогда не была враждебной, - отозвался мроаконец, уверенно глядя на Еву-Марию.

–  Мы оба прекрасно понимаем, что между нашими государствами нет открытой войны, но и мира между ними тоже нет. Более того, нет никаких тенденций к устранению неопределённости.

–  Скоро всё изменится, - пообещал Гован.
– Халдор знает способ наладить связи с Эриданом. На взаимовыгодных условиях, конечно.

–  Что это, позвольте узнать, за способ?
– спросил лорд Мокк, поигрывая кольцом.

–  И что за условия?
– поддакнул министр внутренних дел.

–  Об этом будет сообщено, когда главы государств встретятся на равных, - посол многозначительно посмотрел на Еву-Марию, но, в отличие от других девушек, та оставалась совершенно безучастной к его пламенному взгляду.

Министры в смятении переглянулись. Дикое королевство Мроак, веками нагонявшее страх на материк, не признававшее никакой политики и договоров, вдруг напомнило о себе. Его властители всегда держались особняком, менялись лишь их имена и названия кораблей, грабивших побережье. Последний раз короля варваров видели лет десять назад на похоронах королевской семьи в Демме; тогда он утверждал, что не желает более вражды между государствами, но не успели стихнуть траурные колокола, как западные земли вновь подверглись разорительным набегам. Периодически в Ахернар прибывали посланцы халдора с заверениями, что они-де рады дружить с Эриданом, а разбой на границах - это провокации Гебета. Подобным заявлениям верили всё меньше, и прошлый визит Гована закончился очень быстро: посла выставили за дверь, отказав ему в приёме. И вот теперь, год спустя, в последние дни празднеств он прибывает в Эридан со странным "добрым ветром", подозрительными намёками и настораживающими подарками. И, конечно же, с заверениями о "нейтральной" политике Мроака в отношении Эридана.

–  А пока переговоры не проведены, можно и дальше пиратствовать у наших западных границ?
– не сдержался Томас Лен.

Молодой человек сделал вид, что не слышит.

–  Господин Лен, прекратите злословить. Отныне мроаконцы - желанные гости в Ахернаре!
– прощебетала принцесса. В то время как брюнетка, паж и министр экономики суетились вокруг её пальца, она сидела прямая как струнка, безучастно глядя поверх голов и словно не замечая стараний придворных.

Лорд Томас вновь обратился к послу:

–  Пользуясь случаем, хочу узнать, что побудило короля Хазара к добрососедским жестам. Подобного рода стремления не возникают спонтанно, и я догадываюсь о наличии весьма важной причины внутреннего свойства, которую нам тоже не мешало бы знать, во избежание дальнейшего недопонимания.

–  Это можно обсудить как-нибудь потом, - недовольно перебила Ева-Мария. На её хорошеньком лице читалось желание поскорее ускользнуть в танцевальный зал.

–  Веселье не должно мешать делу, - буркнул лорд Мокк.
– Не вмешивайтесь, Ваше Высочество: мы желаем услышать ответ господина посла. Надеюсь, у него не возникнет трудностей с пониманием эриданского?

–  Вы не слышали? Аудиенция окончена!
– девушка поднялась с места.

Мроаконец разинув рот смотрел, как она идёт прямо на него, изящно держась за плечо брюнетки. Только сейчас он понял: эриданская принцесса была слепа.

Главная зала поражала своими размерами и великолепием - казалось, что она занимает весь дворец. Её украшали толстые венецианские зеркала в дорогих рамах, поднимавшиеся с пола до самого потолка. В промежутках между зеркалами висели, скрывая входы в будуары, небесно-синие, затканные золотом драпировки, флаги и великолепные тематические полотна с изображением бальных сцен разных эпох. Высокие стрельчатые окна были задернуты полупрозрачными шторами. Периметр свода поддерживали коринфские колонны, вдоль которых в три этажа тянулись балконы. Мраморный пол был выложен самоцветной мозаикой, возле стен и зеркал стояли красивые стулья, диваны и столы-буфеты. Зала ярко освещалась тяжёлыми хрустальными люстрами, а в круглое окно на потолке заглядывало темнеющее небо. Здесь собралось множество знатных гостей со всех частей света. Музыканты на балконе играли вальс, но танцующих пар было немного.

Мроаконцы двигались по зале, озираясь по сторонам, словно дети. Привыкшие к спартанской суровости родного острова, к унылым серым ландшафтам и мрачным поселениям, ютившимся на голых скалах, они были ослеплены живыми красками этого весёлого, счастливого, утопающего в роскоши мира, больше похожего на сказку. Их взоры с жадным любопытством останавливались на женщинах, особенно на молодых девушках, порхавших вокруг в декольтированных платьях. Удивлённые, испуганные, заинтересованные взгляды провожали широкие спины чужаков, разговоры прекращались, танцующие пары замирали. Нервничая от подобного внимания, посол оглянулся и заметил, что воины приотстали: один загляделся на красивую девушку, другой направился к столу с нарезками, остальные стояли возле зеркала и вертели головами, тыкая во всё пальцем. Его взгляд упал на группу гостей, среди которых была и Ева-Мария. Она беседовала с изящным двадцатишестилетним юношей, на длинных каштановых кудрях которого красовалась корона Пирании. Бархатно-карие глаза этого аристократа не отрываясь смотрели на девушку, губы отпускали одну любезность за другой, а правильные черты царственного лица оставались застывшими в своей безупречной красоте. Возле пары дежурила пожилая дама чопорного вида - гофмейстерина принцессы; из-под тяжёлых восковых век она следила за соблюдением приличий.

Ева-Мария в очередной раз обновила наряд и притягивала к себе взгляды мужчин. Сейчас она была в атласном бальном платье цвета лаванды, богато украшенном жемчужной вышивкой. На ней были длинные перчатки с петелькой на среднем пальце и бальные туфли без каблуков - в такой обуви она казалась совсем маленькой. Волосы девушки были убраны в высокий плотный узел и закрыты сеткой, чтобы не мешали во время танцев, лоб пересекала бриллиантовая фероньерка. Её прелестная спина была наполовину оголена, что вообще-то запрещалось этикетом, и алчущий взор посла дорисовал остальное.

Красавчик король грациозно поклонился и прильнул к руке принцессы в долгом томном поцелуе. Ева-Мария зарделась. Она была так прекрасна, что сердце Гована сладко застучало, а ноги сами двинулись в ту сторону.

Девушка повернулась на звук шагов.

–  Это я, принцесса, - поспешно произнёс мроаконец.

–  Что значит "я"?
– жёлчно проскрипела гофмейстерина.
– Вас не учили представляться? И разве Вы не знаете, юноша, что нельзя первым заговаривать с королевской особой, а тем более подходить без разрешения, а ещё более того - вклиниваться в чужую беседу? Здесь Вам не дикарский Мроак.

–  Пусть подойдёт, - велела Ева-Мария.
– Мессир Лорит, позвольте Вам представить милорда Гована, посла королевства Мроак. Господин посол прибыл в столицу сегодня днём и удачно сорвал одно нуднейшее заседание.

Лорит изящно развернулся на каблуках и одарил посла лёгким кивком. Гован с непроницаемым видом кивнул в ответ. Гофмейстерина просверлила его враждебным взором. Гован шаркнул ножкой. Было забавно наблюдать, как атлетически сложенный чужеземец упражняется в придворных поклонах, но пожилая леди лишь поджала губы и с презрением отвернулась в сторону.

Мессир Лорит явно тяготился присутствием посла, и его можно было понять: только что он целиком владел вниманием принцессы, расточал комплименты и даже был удостоен поцелуя ручки, а ему навязали сомнительное знакомство с каким-то варваром. Разговор не клеился. Церемониймейстер возвестил о начале пиранийского вальса.

–  Mon ^ame tremble dans l'attente de la b'eatitude...1 - начал было Лорит.

–  Не хотите поговорить о Мроаке?
– одновременно с ним произнёс Гован. Он не рассчитывал на согласие, но, как говорится, чем чёрт не шутит. И чёрт, в отличие от бога, не подвёл: демуазель благосклонно улыбнулась и подала ему руку.