Далекие журавли

К моему горькому разочарованию, Веронику здесь я уже не застал. Ее родители не хотели, чтобы она продолжала работать в совхозе. Об этом мне рассказала ее подружка Оля. Неприятная новость ошеломила меня, все здесь стало мне нелюбо, чуждо, в тягость. Даже с Вальтером не было желания говорить.

Останусь здесь еще на некоторое время, чтобы заработать побольше денег, и займусь поисками. Она живет в деревне Варваровка, в тридцати километрах от железной дороги.

…Наконец мы заканчиваем уборку картофеля. Заработал прилично, более тысячи рублей. Делю деньги на сотенные пачки и, предосторожности ради, зашиваю в нижнее белье. В дороге, среди чужих людей, нужно ко всему быть готовым.

Если мне повезет, завтра буду у Вероники. Тридцать километров это тебе не сто. Шагаю в хорошем темпе — сто двадцать шагов в минуту. До наступления темноты нужно обязательно попасть в Варваровку.

Чтобы как-то скрасить время, свищу или напеваю разные мелодии, все, что придет в голову. При этом ловлю себя на том, что снова и снова возвращаюсь к одной и той же старинной немецкой песне:

Принц и принцесса

Любили друг друга,

Но встретиться вместе

Никак не могли.

Их разделяли

Заросли леса,

Глубокие воды,

Наделы земли.

Все лето эта мелодия преследует меня. Еще до того как познакомился с Вероникой, я услышал, как на прополке картофеля три девушки пели эту песню. Пели они ее на два голоса, один из них звучал приятным сопрано. Казалось, в песню вливается трель соловья. Позже я узнал, что это был голос Вероники. Теперь мне становится ясно, для кого она тогда пела…

Только одну короткую передышку позволил я себе. Вначале надеялся, что меня догонит какая-нибудь телега и подвезет. Но этого не случилось. Однако не беда. Идти оставалось совсем немного. В лучах заходящего солнца уже виднелись золоченые верхушки деревьев, крыши домов. «Конечно, на ночь глядя не стоит расспрашивать жителей села о Веронике», — решаю я. Всегда найдется стог сена, в котором можно хорошо устроиться на ночлег.

Село расположилось на берегу небольшой речушки, вдоль которой тянется единственная длинная, без конца и края, улица. И только изредка встречаются короткие переулки.

…Утром я прежде всего чищу сапоги, одежду, тщательно стряхиваю с нее зацепившиеся соломинки. Мне не хочется выглядеть перед Вероникой каким-то бродягой.

Но постой! Какая досада! Ведь я даже фамилии ее не знаю. И Ольгу не догадался спросить, а она наверняка знает. Что же мне, заходить теперь в каждый двор и заглядывать в лицо каждой девушке? Так и за три дня не управиться. Сегодня воскресенье, а в понедельник утром я должен быть на работе. Придется расспрашивать девчат. На селе все они друг друга знают. Но такое бывает в небольшом селе, а в таком громадном, как это?

Ага, вот идут несколько девушек.

— Вероника? — переспрашивает меня одна из них, курносенькая.

— Да, она примерно одного с вами возраста. На щеке у нее мушка.

— А ты что, девушку или мушку ищешь? — улыбается курносая. Подруги засмеялись. Мне понравилась шутка, и я рассмеялся вместе с ними.

— Ее зовут Вера, — начинаю объяснять я.

— Ах, Вера! Так я знаю ее, — вступает в разговор другая девушка. — Нужно идти прямо до переулка, там увидишь колодец, с правой стороны, на углу, ее дом.

Мчусь как на крыльях, не ожидал, что так быстро достигну своей цели. К счастью, у калитки стоит женщина.

— Вера дома?

— Да, дома. Вера-а-а! — зовет женщина, наверное мать. — Выходи-ка, к тебе кто-то пришел.

Неожиданно чувствую сильное волнение. Сердце начинает бешено стучать. Наконец открывается дверь веранды и на ступенях появляется полная женщина с выпирающими из-под выреза платья грудями. Смотрит на меня жабьими глазами.

— Простите… — лепечу я. — Мне нужна… другая Вера… То есть ее так зовут. А вообще-то она Вероника.

— Так сразу бы и сказал, — перебивает меня женщина. — Ее здесь каждый знает. Яша! Яша-а-а! — кричит ока. — Иди покажи дяде, где живет тетя Вероника.

Появляется шестилетний карапуз. Так, теперь я уже дядя. Но почему тетя Вероника? Ну конечно же, если я для малыша дядя…

Мы идем довольно долго. Наконец мальчуган сворачивает с улицы в сторону речки. Останавливаемся у избушки с неровными стенами, наполовину вросшей в землю.

— Здесь она живет, — говорит мальчишка и скачет обратно, считая свой долг выполненным.

Несколько минут стою в нерешительности. Я догадывался, что родители Вероники не богаты. Но увидеть такой бедности не ожидал. В единственном окне отсутствует несколько стекол, проемы заткнуты тряпками. Если бы на плоской глиняной крыше не рос пышным цветом чертополох, стены этой избушки можно было бы принять за археологическую раскопку времен неандертальцев. А вот и хозяйка — она соответствует своему жилищу.

— Что ж ты стоишь у двери? Заходи, сынок, смелее!

Внутри так темно, что вначале ничего не могу различить. Старуха садится на деревянную лежанку, мне пододвигает табурет.

— Что привело тебя ко мне, молодой человек?

— Я ищу знакомую девушку. Она живет где-то здесь, в этой деревне. Вероникой ее зовут.

— Смотри-ка, моя тезка. А как же ее фамилия?

— Я работаю в совхозе недалеко от железной дороги. Там с ней и познакомился. Мне почему-то не пришло к голову спросить ее фамилию.

— Вот-вот, вам, теперешней молодежи, всегда невтерпеж. Деньги у тебя есть?

— Деньги? Для чего?

— Думаешь, девчонку заполучил без денег и у меня на так обойдется? Ну, можно и не деньгами, все равно а них проку нет. Копченка, сало или водка, если есть водка, даже лучше. На каком она месяце?

— Я вас не понимаю.

— Эк удалец! С девчонкой был — все понимал. Я спрашиваю, сколько времени прошло с тех пор, как ты с ней был.

— Почти два месяца.

— Самое время обратиться ко мне.

— Мне нужно обязательно поговорить с ней, но я не знаю, где она живет.

— Это пустяк. Мне здесь все известно, и даже лучше, чем сельсовету. Если уж кому деваться некуда, приходят ко мне. Вероника, говоришь? Погоди, дай подумать. Здесь поблизости нет другой Вероники. Значит, тебе нужно поискать в другом конце деревни.