Дан приказ...

–  Давид!
– крикнул Петр шоферу.
– Быстро заводи машину, а я выгляну на улицу.

–  Там танки! С черными крестами! Туда нельзя!
– Едиберидзе цепко схватил капитана за плечо.

И действительно, в городке творилось невообразимое: из-за невысокого каменного забора дворика было видно, как по улице быстро проносились танки с черными крестами и длинными орудийными стволами, [200] направленными почему-то в разные стороны. Вперемежку с ними неслись бронетранспортеры, в которых рядами сидели пехотинцы, одетые в темно-зеленые каски и шинели. Павленко быстро оценивал обстановку, решая, что делать дальше. Вчера перед самым выездом из Филипсалаша в Цеце он детально ознакомился с обстановкой перед войсками 3-го Украинского фронта. Ничего угрожающего вроде бы не ожидалось, тем более в направлении Цеце, в тылу фронта. И вот на тебе… Мысль работала лихорадочно. И вдруг - догадка: прорвавшиеся танки совершают не что иное, как быстрый обходной маневр для удара с тыла по нашим войскам, наступающим в первом эшелоне. Так оно и было. Прогремел выстрел, за ним второй, третий… Из бронетранспортеров полоснули автоматные очереди, одна угодила прямо по окну дома. Битое стекло посыпалось на землю и упало недалеко от Петра и Давида.

–  Пригнитесь, товарищ капитан! Убьют!
– закричал водитель, а сам, бормоча себе под нос, побежал к «виллису».

–  Сейчас вернусь!
– Едиберидзе подбежал к машине, быстро достал из-под заднего сиденья какой-то предмет и поспешил обратно.

Петр по- прежнему стоял во дворике и пристально наблюдал за улицей и воротами, за калиткой у каменного забора. Взглянув на Давида, он вздрогнул от неожиданности. В руках у того была огромная противотанковая граната.

–  Зачем это? Давид!

–  Разрешите, товарищ капитан?

–  Да ведь одной гранатой все танки не остановишь.

–  Мы воспользуемся суматохой и умчимся на машине…

–  Давай, Давид!
– разрешил капитан.

Едиберидзе, пригнувшись, длинными прыжками достиг калитки в каменном заборе, на миг замер, посмотрел сквозь щель на улицу. Там с ревом и грохотом проносились вражеские бронетранспортеры. Давид что-то прикидывал. Затем толкнул калитку и что есть силы резко бросил гранату. Раздался оглушительный взрыв. Едиберидзе секунду-другую лежал у каменного забора, выжидая.

–  Давид! Беги ко мне. Я прикрою!
– позвал капитан. [201]

Облако черного дыма, образовавшееся от взрыва гранаты, закрыло улицу. Павленко и Едиберидзе устремились к «виллису». Секунды - и взревел мотор. Помчались к находившемуся слева оврагу. Рядом, по огородам и садам, бежали советские воины и занимали оборону вдоль оврага. Опасность, кажется, миновала.

Павленко вначале долго ехал на юг в направлении на Секвард. Потом на восток на Филипсалаш. В этом населенном пункте дислоцировался штаб 3-го Украинского фронта. Здесь же была штаб-квартира маршала авиации Г. А. Ворожейкина.

Встретив капитана традиционным вопросом: «Что нового?» - маршал внимательно выслушал доклад о том, что случилось в Цеце. Затем соединился по телефону с командующим 17-й воздушной армией генерал-полковником авиации В. А. Судцом:

–  Владимир Александрович! Танков противника прорвалось в наши тылы многовато. Одному штурмовому корпусу вашей армии трудно справиться с такой армадой. Я решил передать в ваше оперативное подчинение штурмовой корпус Степичева из пятой воздушной армии. Как вы на это смотрите?

В телефонной трубке послышался одобрительный голос Судца. Затем пошел разговор о перебазировании частей корпуса Степичева ближе к району действий танков противника и о переброске в новый район тылов 17-й воздушной армии. Положив телефонную трубку, Ворожейкин продолжал рассуждать вслух:

–  Мне сегодня весь день твердят, что Гитлер решил танковым ударом из района озера Балатон взять реванш за потерянный Будапешт. Думаю, что дело здесь не столько в реванше, сколько в том, чтобы сорвать, оттянуть, задержать наше наступление на Вену и дальше - в южные районы Германии. Как считаете, так это или не так?

– неожиданно спросил Ворожейкин своего порученца.

От этого вопроса Петр смутился, но, справившись с волнением, ответил:

–  Так это или не так, вам, товарищ маршал авиации, виднее. А вот что танки противника необходимо бить, жечь и уничтожать - дело ясное, и решающее слово здесь за штурмовиками. Помните, товарищ маршал авиации, как было под Будапештом? [202]

–  Конечно, помню, все помню. Молодцы штурмовики! Уверен, и теперь не оплошают.

* * *

Начавшееся 6 марта 1945 года контрнаступление гитлеровцев в самом центре Венгрии, в районе Балатона, длилось ровно десять дней. Историки назвали эту операцию наших войск Балатонской оборонительной и оценили ее как одно из самых напряженных танковых сражений Великой Отечественной.

Противник, сосредоточив здесь сотни танков, крупные силы мотопехоты, около восьмисот самолетов, много артиллерии и другой боевой техники, решительным ударом пытался отбросить советские войска за Дунай и надолго стабилизировать фронт в этом регионе. На земле и в воздухе закипели круглосуточные бои, в которых советские воины всех родов войск проявили отвагу и мастерство. Массовый героизм, высокую боевую выучку в атаках против гитлеровских танков и мотопехоты на поле боя и в воздухе снова проявили отважные летчики 17-й воздушной армии.

Утром 12 марта от командования сухопутных войск поступило сообщение, что гитлеровцы сосредоточили более шестидесяти танков севернее населенного пункта Шимонторнья и готовятся к атаке в южном направлении. Находившийся вместе с маршалом авиации Ворожейкиным на ВПУ фронта командующий 17-й воздушной армией генерал Судец попросил:

–  Разрешите бить фашистские танки?

–  Бейте, и как можно сильнее!
– приказал маршал авиации и добавил: - Вызовите штурмовики (из расчета один самолет на один танк) и прикажите удары наносить только с индивидуальным прицеливанием по целям.

–  Будет исполнено!
– коротко сказал Судец и быстро взял в руки микрофон.

В эфир полетели четкие команды штурмовикам.

Для срыва атаки танков врага в воздух поднялись шесть групп Ил-2, по десять штурмовиков в каждой. Их сопровождали истребители. Район сосредоточения танков прикрывался сильным огнем зенитной артиллерии. Все это очень затрудняло действия штурмовиков. Но ведущие групп перед вылетом четко и продуманно определили и согласовали все до мелочей: маршрут и [203] профиль полета, направления и высоты захода на цели, порядок применения боеприпасов, способ подавления зенитного огня, сигналы взаимодействия. И вот уже группы Ил-2 приближались к танкам врага. С ВПУ пристально следили за их действиями.

Первая группа штурмовиков под командованием старшего лейтенанта П. Артемьева зашла на цель с восточной стороны на малой высоте. Одновременно с ней зашла на цель со стороны противника вторая группа, ведущим которой был старший лейтенант М. Никитин, Обе группы по команде своих ведущих приняли боевой порядок «круг», причем первая группа работала справа, а вторая - слева. Крупная площадная цель - танки в боевых порядках - была разделена на две равные части дорогой, которая служила хорошим ориентиром для экипажей обеих групп. Каждый экипаж выбирал цель самостоятельно и с высоты пятисот - шестисот метров сбрасывал бомбы, а затем поражал танки реактивными снарядами и пушечным огнем. Специально выделенные штурмовики подавляли зенитный огонь.