Дань

– Простите, мой Хан, - вздрогнула девушка, опустив глаза. Ровный пунцовый румянец покрыл матовую кожу ее щек, и Кайсар мысленно выругался, цепляясь за остатки выдержки, чтобы не броситься к ней и не унести ее в свой гэр прямо сейчас.
– Я действительно не знала. Больше такого не повторится.

– Надеюсь, ты быстро усвоишь наши обычаи, северянка, - сказал Хан, прищурив глаза и не отводя взгляда от Эйлин.

– Да, мой Хан, - тихо ответила девушка, недоумевая, отчего в его голосе столько скрытой угрозы. Что она сказала или сделала не так за эти последние мгновения. Не в опоздании же дело…

– Великий Хан, - к столу подбежал воин.
– Дозорный отряд захватил двух человек, которые наблюдали за становищем, к лошадям подобраться пытались.

– Кто такие? – спросил Кайсар.

– Они не говорят, но по одежде видно, что с Севера, - доложил воин.

– Не говорят оттого, что своего хозяина боятся больше чем меня, - усмехнулся Хан.
– А зря! Ведите сюда, я сам их допрошу.

Через минуту, грубо толкая в спины, к столу подвели двух мужчин. Судя по ссадинам и кровоподтекам на лицах, их били. Оба были достаточно молоды. Эйлин отметила, что одежда пленников скроена по северному образцу. Именно так шили туники и куртки в ее родном и ряде соседних княжеств. А вот обувь мужчин выдавала в них жителей Туросии, только там делали сапоги мехом наружу, называя их пимы.

– Кто такие? – прогремел голос Хана.

– Путники мы, - ответил один из них, низко склонившись.
– Никакого зла не умышляли.

Кайсар чувствовал, как в пленных мужчинах ложь смешивается со страхом. И боялись они не его, не саинарского воинства, эти люди боялись чего-то другого, что рождало ужас в их душах. Двум путникам легче погибнуть от руки Хана, чем принять участь, уготовленную их хозяином, в случае невыполнения задания. Вряд ли он что-то добьется от пленных.

– Вот, мой Хан, - один из стражников передал Кайсару увесистый сверток.
– Отрава при них была. К лошадиным поилкам пробирались.

– Кто послал? – тихо спросил Хан, и от его ледяного тона кровь застыла в жилах у всех присутствующих. Пленники промолчали.
– Не хотите отвечать сейчас – будете молчать вечно. Отрезать им языки, сварить в масле и скормить, а потом отпустить туда, откуда пришли.

– Но, мой Хан… - робко начал говорить охранник, а оба пленника, оттолкнув его, бросились в ноги к Хану.

– Лучше смерть, чем возвращение, - воскликнул один из них.

– Убейте нас, - вторил ему другой.

– Мне не нужны ваши жизни, - отмахнулся Хан.
– Мне нужны ответы.

Пленники не проронили ни слова, лежа у ног Кайсара. Он чувствовал их страх. Страх словно огромное чудовище морских глубин сжимал своими щупальцами их сердца. Признаться – для них было равносильно смерти, а возможно, даже хуже. Жаль, ответов от этих пленников он не получит. А ведь информация могла помочь выиграть время и сберечь множество жизней.

– Увести, - бросил Кайсар, и охранники подхватили упирающихся пленников.
– Если не заговорят до рассвета, сделайте так, как я приказал.

– Будет исполнено, Великий Хан, поклонились ему охранники.

– Ну, - спросил Кайсар, окинув стол взглядом.
– Чего приуныли? Праздник у нас. Кликните певунов.

Молодые помощники хана бросились выполнять его приказание, и через минуту рядом со столом зазвучала музыка, закружились танцовщицы, а молодой мужчина запел приятным тенором веселую песенку о любви пастуха к прекрасной дочери главы рода. Гости за ханским столом, наконец-то, отдали должное угощению. Тарелки наполняли снова и снова, потекла неторопливая беседа. Мужчины обсуждали предстоящий поход, оружие, вспоминали былые сражения. Женщины, в большинстве своем, были знакомы и щебетали, обсуждая подарки и наряды.

Эйлин почти никого здесь не знала и чувствовала себя скованно, ощущая на себе взгляды Хана и сидящего напротив нее Етугая. И не только их, все ханские нукеры поглядывали на княжну, кто с любопытством, а кто и с неприкрытым восхищением. В разговоры она не вступала, да и поддержать их вряд ли смогла бы.

Ложек и вилок за столом не наблюдалось, но зато у каждого блюда лежал нож. Девушка положила себе на тарелку несколько кусочков жаренного, истекающего ароматным соком мяса с блюда, которое подносили гостям слуги, и аккуратно нарезала их. Видимо, в походных условиях принято было есть руками, и Эйлин отправила первый кусочек мяса себе в рот, едва не застонав от удовольствия. Повар потрудился на славу, хорошо приготовив блюдо и добавив к нему специй. Княжна блаженно жмурилась от удовольствия, с аппетитом пережевывая мясо, как вдруг раздавшийся рык заставил ее поднять глаза на Великого Хана. Кайсар смотрел на девушку пристально, раздраженно, почти со злостью. Это его рык отвлек девушку от пищи. Отец-Заступник, что она опять сделала не так? Все обернулись и смотрели на Эйлин и Хана.

– Почему ты не надела ни одного украшения, что я подарил тебе, Эйлин?
– спросил Кайсар, недобро прищурив глаза.

– Я не знала ваших традиций, мой Хан, - прошептала девушка.
– Собирались по приезду в спешке, вот я и позабыла.

– А почему я вижу на Санрай украшение, подаренное тебе, моя северянка? – неприятный холодок пополз по спине княжны, и она низко склонила голову.

– Может она сама мне скажет, откуда у нее ожерелье и серьги, которые я подарил другой? – Хан перевел взгляд на Санрай. Видимо, девушка не ожидала такого развития событий.

– Этой северянке не понравились твои дары, мой Хан, - произнесла она дрожащим голосом, а Кайсар наблюдал, как тщательно подбирает слова Санрай. Но ложь не скрыть за витиеватостью фраз.
– Она сама мне их отдала.

– Вот как? – бросил на нее насмешливый взгляд Хан.
– Сама отдала… Да, Санрай? Принесла тебе и попросила взять?

– Нет… - залепетала та.
– Я сама случайно зашла… а она… а там лежало… и она ничего не сказала…

– То есть ты сама вошла в покои Эйлин, сама взяла украшение, а сейчас посмела меня обмануть? – уже зло прошипел Кайсар.
– Позвать сюда ундир Исаф!

Через минуту прибежала запыхавшаяся женщина, дыша как кузнечный мех, отчего ее необъятная грудь часто вздымалась и опускалась под плотной тканью неброского кафтана.

– Слушаю вас, мой Хан, - поклонилась Исаф, едва отдышавшись.

– А скажи мне, ундир, каковы твои обязанности в этом походе? – Хан говорил спокойно, но женщину затрясло от страха.

– Обеспечивать порядок и удовлетворять нужды ваших эмегтэй, - дородная ундир склонила голову на свою пышную грудь.

– И все ли в порядке у моих эмегтэй, Исаф? – у ундир забегали глаза. Она переводила взгляд с пристально смотрящего на нее Хана на Санрай и судорожно думала, что ответить, чтобы не навлечь на себя беды.

– Я не знаю, мой Хан, - выдохнула, наконец, женщина.
– Ко мне никто с жалобами не обращался.

– Как украшения, которые я подарил Эйлин, попали к Санрай, Исаф?

– Не знаю, мой Хан, - женщина поняла, в чем причины недовольства Хана, и расправила плечи.
– Но эмегтэй Эйлин не заявляла о пропаже.

– Если о преступлении не сообщают, это вовсе не значит, что оно не совершалось, - Хан вплотную подошел к Исаф.
– Запомни это. Все проблемы женщин от бездействия, Исаф. Когда руки заняты, голова не придумывает лишнего. Займи моих эмегтэй!