Дар памяти

Как вообще можно знать, что он сработает?

С самого утра я полон первосортной злости, и был бы здесь Маршан, мне бы уже досталось за бесконечные метания туда-сюда. Впрочем, вспомнив о нем, я осаживаю себя сам.

Люциус смотрит на меня с царственным недоумением. Мы не занимаемся, просто пьем. Точнее, он пьет. Принесенный им же японский огневиски. Он выиграл суд против этого болвана Хагрида и отмечает победу. Это кредо Люциуса – отмечать любые, даже самые маленькие победы. Я считаю казнь какой-то зверушки выигрышем весьма сомнительным, тем более, по моему мнению, Драко давно нужен был урок, чтобы перестать нарываться, но лезть в подобные разборки я стал бы в последнюю очередь. Благодарю покорно, хватает своих.

Пить мне нельзя, так что я сделал себе чай с лекарственными травами, но никак не могу успокоиться настолько, чтобы приступить к нему.

Как это можно знать? – повторяю я, с трудом заставляя себя усесться. – Что если это обыкновенный портключ или талисман, заряженный пятикурсником?

Люциус пожимает плечами, спокойно делает глоток. Хозяин положения явно он.

Артефакты накапливают свой собственный магический фон. Ты его не чувствуешь. Здесь лет десять жизни мага, который его создал.

Тщательно выверенная нотка превосходства. Про эту семейную особенность некоторых Малфоев и Блэков – чувствовать артефакты - я знаю давно, потому именно его и спросил. Можно было бы добраться до Фелиппе, но Малфой ближе. Кроме того, я не знаю, не дойдет ли это потом до Маршана.

А что если он активируется особым заклинанием?

Обычно это делается, только если на артефакт накладывает чары кто-то, помимо его создателя.

Обычно?

Пфф. Для активирующего заклинания его магия должна быть как минимум равна магии создателя. По легенде создатель Глаза бога отдал душу Мерлину во время плавки. Это еще и кровной жертвой может считаться, если он сделал это правильно. Причем добровольной. Не думаю, что нашелся второй такой же идиот…

Я молчу. Не то чтобы меня его слова успокоили, конечно. Я сейчас – одна сплошная провокация, и мне, как бы я ни хотел скрыть это от самого себя, страшно. В конце концов, мне обещали, что я узнаю стихию своего врага, но никто не говорил, сколько я после этого проживу. Да и «Лили» напророчила мне мало хорошего, верно?

Беру наконец чашку, набрасываю подогревающие чары, делаю глоток и тут же обливаюсь чаем с головы до ног: привычно проверяя свою связь с Поттером, обнаруживаю, что в замке его нет.

Уходи!

Что? – Люциус поднимает на меня недоуменный взгляд.

У-хо-ди! Убирайся! Немедленно!

Ладно. – Он оставляет на столе бокал с таким видом, будто бы ничего не произошло, величественно встряхивает шевелюрой и делает шаг к камину. Мне хочется встряхнуть его самого и вытолкать отсюда поскорей. Я никак не могу нащупать до конца, стабилизировать связь в его присутствии. Перед камином Люциус останавливается – я пытаюсь обуздать поднимающуюся волнами ярость. Кажется, он хочет сказать что-то, но, бросив на меня взгляд, поспешно отводит его, берет горсть пороха и наконец исчезает в камине.

Я выравниваю дыхание, слушая тишину. Нащупываю связь и, разумеется, уверяюсь в своей правоте. Но, поскольку состояние более спокойное, сразу же вспоминаю – Хогсмид. По ощущениям Поттер находится примерно на таком расстоянии.

Бросаюсь к камину. Минерва оказывается у себя.

Поттер в Хогсмиде? – спрашиваю без обиняков.

Нет, - удивленно говорит она, отставив в сторону чашку кофе. – Его родственники не подписали разрешения.

Он в Хогсмиде.

Северус, этого не может быть. Я лично проводила детей в Хогсмид. Гарри среди них не было. Откуда у тебя такие сведения?

Она с чего-то на редкость благодушно настроена, но мне не до нее. Высовываю голову обратно.

Не-на-ви-жу!

Так и знал, когда встретил их с Лонгботтомом, что они что-то замышляют. Одноглазая ведьма! Значит, именно там должен быть ход в Хогсмид.

Наученный горьким опытом, несусь в лабораторию и рассовываю по карманам склянки с сердечным. Выпив зелье, на всякий случай несколько минут пережидаю. Потом, движимый непонятно чем, возвращаюсь в гостиную и беру Глаз. Лишним он не будет, это точно.

Пока я иду к Одноглазой ведьме, я почти готов его убить.

Драко сотоварищи, попадающегося мне в холле, я почти готов расцеловать. Он торопливо жалуется на Поттера.

Я стоял и разговаривал с Уизли и меня ударил по затылку ком грязи. Потом в спину Крэбба врезалась палка, потом он упал, как будто ему подставили подножку. А потом мы увидели голову Поттера. Она парила в воздухе!

Драко оборачивается к Крэббу за подтверждением, смотрит на меня вызывающе: уж теперь-то я не посмею быть не на его стороне. Крэбб и Гойл, как китайские болванчики, послушно кивают головами.

Идите к себе, я разберусь.

Они явно разочарованы, но мне и не до их детских обид тоже. Выверяя связь, чувствую, что мальчишка становится ближе. Поттер пошел в Хогсмид, чтобы попинать Малфоя! С души словно огромный ком свалился. Есть же у меня, наверное, душа?

Полагаю, Люпину очень смешно, когда он выводит Поттера из моего кабинета. Так и представляю, как вся эта троица веселится и перемывает мне кости, отойдя подальше от подземелий. И самое главное – я так и не понимаю, что это за дрянь, которая была в кармане у Поттера. А понять это необходимо.

Под руку попадается банка с жуками, и я запускаю ее в стену. Эти не слишком дорого стоят, а до предела ярость лучше не доводить. В прошлый раз, когда я не смог взять ее под контроль быстро, это обошлось мне в три зарплаты. Сейчас – нет. Жуки, златоглазки, две банки, пиявки, ржаная моголодь. Все.

Отпускает разом, будто из меня уходит весь воздух. Падаю в кресло, пытаясь сфокусировать взгляд на потолке. В голове – мешанина из всего, что надо обдумать, но и сквозь нее пробивается голос Поттера.

Вы не смеете так говорить о моем отце! Я знаю о нем всю правду. Он спас вам жизнь! Мне рассказал Дамблдор! Если бы не мой отец, вас бы вообще здесь не было!

Альбус, не Люпин. Альбус рассказал ему. Я не понимаю этого, не могу понять. Должно быть, это было после того, как умом Альбуса овладел тот, другой. Оправдание жалкое, но если окажется, что это не так, наверное, я и вовсе тронусь своим умом.

Нет, надо перестать думать. Возвращаюсь в свои комнаты. По дороге прилетает филин Малфоев. В записке всего пять слов: «Если понадоблюсь, я у себя».