Дар памяти

Я вас искала, три этажа оббегала, чуть с ума не сошла, - шепчет она. – Я видела это письмо, вам бегать нельзя, у вас сердце больное.

Позовите Поппи, - выхрипываю я. – Убирайтесь. Живо! Дура безмозглая!

Она уходит мгновенно, не говоря ни слова, исчезает, будто ее и не было. Дверь захлопывается, слышно, как закрываются засовы. Теперь можно быть спокойным. Меня найдут. Змея приподнимает голову, но я знаю, что она уже не опасна. И все-таки чувствую сожаление. Лили… Лили я тоже прогнал вот так, обозвал…

О многом я подумать не успеваю. Дверь открывается, и рядом со мной вновь оказывается Брокльхерст. Совсем рядом, глаза не видят, но я чувствую, как она садится на лежак. Пытаюсь отодвинуть ее - руки, тело не слушаются.

Сэр Уильям полетел за Поппи, - говорит она, всхлипывая. – Пожалуйста, не прогоняйте меня! Только не умирайте, пожалуйста! – Меня обвивают руками за шею, слезы затекают за воротник. – Я вырасту, я стану очень-очень хорошим другом для вас. Правда. Я очень хорошо умею дружить. И быть полезной. Я ни на что не буду претендовать. Я знаю, что у вас роман с мистером Малфоем, я видела, как он вчера вас за руку взял. Мне все равно, что вы любите мужчин. Но ведь кто-то должен вас любить тоже. И я всегда буду вас любить. Только, пожалуйста, не умирайте.

«Кто-то же должен вас любить тоже»… Внезапно вспоминается детство, больничное крыло – второй курс, и Поттер с Блэком запустили в меня какой-то дрянью, от которой меня непрерывно лихорадит. Состояние ухудшается с каждым днем, а Поппи никак не может справиться со мной даже при помощи медика из Святого Мунго. Я не могу говорить, и тело не слушается меня, как сейчас. А Лили сидит вот так, как Брокльхерст, навалившись на меня, обхватывая руками, и плачет: «Сев, только не умирай, пожалуйста, Сев. Я клянусь, я стану самой лучшей подругой для тебя и буду защищать тебя от Блэка и Поттера, всегда».

И от этого воспоминания, и от того, что Брокльхерст не ушла никуда, а вернулась, села рядом со мной и поливает слезами мое лицо, несмотря на ее идиотский лепет, несмотря на договор и вечную обреченность на одиночество, я вдруг отчетливо понимаю – ничего никогда не может быть потеряно окончательно и, что бы ни было, когда бы ни было, время всегда может быть повернуто назад.

========== Глава 88. Параноик ==========

22-24 марта 1994 года, вторник-четверг

Ненависть к себе переполняет меня. Не нужен и Маршан, чтобы понять, что я чуть не забыл свои обязательства перед Лили, перед Альбусом и, по сути, перед всем магическим миром, ради того только, чтобы наказать это ничтожество – Блэка. Впрочем, все началось еще раньше – с преступной халатности, когда я, помахивая хвостом, побежал за Альбусом, не сделав самого главного – не выпив лекарства. Собачка. Вечная собачка - то Альбуса, то Малфоя…

Маршан даже не пытается меня упрекнуть. Заложив руки за спину и слегка склонив голову, он расхаживает по моей спальне и молчит. Тяжелые, мерные шаги попадают в такт каплям маггловской капельницы, раскачивающейся над моим лицом, и в моем, еще не до конца ясном, сознании эта поступь ассоциируется с прогулкой по надгробным плитам.

Как меня доставили сюда и что случилось после того, как Брокльхерст меня нашла, я понятия не имею. Хоть в меня и влили львиную дозу лекарств, я прихожу в себя урывками, каждый раз спрашиваю, какой сегодня день, и каждый раз тут же забываю. Впрочем, на этот раз, кажется, я остаюсь в сознании уже больше часа. Что не делает мое пребывание в нем менее тоскливым. Как же я ненавижу эту гребаную жизнь, эти комнаты, все вокруг…

Не понимаю, - вдруг говорит Маршан, останавливаясь и поднимая голову. – Не понимаю.

Что именно? – голос мой сиплый, незнакомый, слышать его неприятно. Вздрагиваю.

Вашу везучесть. Что-то же спасло вас на этот раз. Не поддержав себя лекарством, после такого забега, вы должны были если и не умереть, то стать недееспособным минимум на полгода. Однако при вашем больном сердце, при вашей изношенности тканей, мы не наблюдаем даже микроинфаркта.

Он замолкает и вновь начинает ходить. Я ожидаю, что шаги станут быстрее, но Маршан верен себе, так же обстоятелен, как и всегда. Интересно, что может заставить его ускориться? Хотя… я ведь сталкивался уже однажды с его мгновенной реакцией, не так ли?

Два дня, - говорит он, замедляя шаги. – Два дня и вы практически уже готовы вести уроки. День-другой и лечение последствий приступа, который надолго свалил бы с ног любого маггла или волшебника, будет закончено. И стабильные показатели таковы, что ваше сердце сейчас здоровее, чем три дня назад. Скажите мне, как такое может быть? В прошлый раз удар был перенаправлен, сработала сила защиты, опознавшей вашу магию, но на этот раз у вас не было никакой поддержки, вы не сталкивались ни с каким воздействием извне. И тем не менее, не могли же вы найти эту целительную силу случайно внутри?

Неизвестные защитные чары? – предполагаю я. – Какой-нибудь обряд?

Альбус? Договор? Глупое сердце охватывает дурацкой надеждой.

Невозможно. И то, и другое было бы видно по диагностике Крейтона.

Но ведь не все чары можно увидеть.

Их не видит тот, кто делает эту диагностику неправильно. – Он делает рукой безнадежный жест.
– На последнем колдомедицинском конгрессе в Париже выяснилось, что, кроме меня, ее в мире делают правильно всего два человека. И, подозреваю, это не то знание, которому на самом деле можно научить.

Внезапно мне вспоминается Рита. «Вы из наших. Кто вы?»

А чары, встроенные в родовую магию?

Маршан прищуривает правый глаз и неожиданно улыбается:

Не всегда. Значит, вы полагаете, что это родовое?

Вряд ли. Я ушел из рода, основал свой собственный род. Мою мать из рода изгнали.

Хенрик думает минут десять, потом аккуратно призывает табурет из соседней комнаты и садится рядом со мной. Только теперь я вижу, насколько он устал. Должно быть, Альбус позвал его сразу, как только…

Уйти-то вы ушли, но если ваш род крупный и древний, то подобная магия так просто не отпускает. Если ваши родственники не провели собирающий обряд, а его, опять же, мало кто умеет делать по-настоящему, да и вообще, если уж на то пошло, мало кто о нем знает, то часть магии рода могла остаться у вас.

Собирающий обряд? И это вряд ли.

То есть род Принцев до сих пор защищает меня? Почему-то в это не верится, слишком уж негостеприимно там вели себя по отношению ко мне всю жизнь, но за неимением других объяснений придется поверить. Или все-таки договор? Он уже забрал у меня Фелиппе, то есть я начал выполнять свою часть. Теперь договор не может не работать, а для этого ему надо меня сохранить, ведь так?

Маршан вытаскивает из кармана часы.

Берилл будет здесь через двадцать минут. Постарайтесь не доводить ее, Северус.

Берилл, вот как. Решаюсь и задаю вопрос, который мучает меня уже второй час.

Директор Дамблдор был здесь?

В пристальном взгляде Маршана появляется понимание.

Я решил, что это ни к чему, - говорит он спокойно. – Судя по всему, вы не жаждали ставить его в известность о своей деятельности, я взял на себя смелость сообщить директору Дамблдору, что это небольшой приступ и вам необходим покой.