Дар памяти

Но в девять он обязательно вернется, - фальшиво радостным голосом добавляет Марианна. – В девять тридцать к нему приходит постоянный пациент. Осторожнее с камнем. Активность прекратится после девяти.

Все в порядке. Спасибо.

Все действительно в порядке. Я именно так и просил. После девяти мне нужно отнести восстанавливающее зелье Люпину. И да, да, разумеется, это лишь предлог, чтобы поскорее прекратить тягостное общение с Ричардом.

В парке несколько минут гуляю среди магглов, с удовольствием глотаю влажный воздух, и, как дурак, оглядываюсь, будто здесь в толпе можно действительно увидеть Ромулу. Впрочем, почему бы нет? Он ведь живет недалеко отсюда, а работает еще ближе. Несколько секунд борюсь с искушением бросить все и просто пойти туда. Просто увидеть его, спросить. Одергиваю себя. Понятное дело, что я не успею. А если Ричард позвал меня, это важно. Это на данный момент всего важнее, как бы мне ни хотелось туда не идти. Да и не надо искушать судьбу. Не надо. Я переживу. Больше – не надо.

Но как странно, однако, вела себя Марианна Маршан. Как странно она отреагировала, когда поняла, что я не знаю, кто такой Карл. «Активность прекратится». Ах да, она же полька… Полька, которая смертельно напугана. Оттого и бегает в телевизор. И, если я еще не разучился как следует различать запахи, по той же причине и алкоголь добавляет в чай.

Ну хватит трусить, как нашкодивший недоросток. Соберись, Сопливус. Пересекаю дорогу и решительно вхожу в клуб.

Здесь все по-прежнему. Парочек мало, как и всегда во вторник. Ричард занял для нас свой излюбленный столик по левую сторону в середине зала. И выглядит все так, будто ничего не изменилось. Хотя совершенно ясно, что изменилось все.

Оглядываю зал, неторопливо потягивая содовую. И ага, старательно обходя взглядом то место, где сидел тогда, в нашу первую встречу, Ромулу.

Кого-то ищешь?

Не тех, кто мог бы на нас напасть.

А… - Ричард мрачно отпивает глоток.

У меня время до девяти вечера.

Успеем.

Как поживает Берилл?

Это я должен у тебя спрашивать. Ты ее видишь куда чаще, чем я.

Один ноль.

Что ты хотел?

Есть новости. Дело о нападении в Лютном переулке закрыто за отсутствием подозреваемых.

Неожиданно.

Предсказуемо на самом деле. На тебя у них ничего нет. Твое алиби нерушимо, как скала. Попробуй-ка оспорь слова самого председателя Визенгамота. Живых свидетелей твоего присутствия в доме Горбина в тот вечер тоже нет. И больше никого на горизонте.

Его закрыли слишком быстро.

Да.

Это означает… - поднимаю стакан.

Это означает, что никому не хочется портить квартальные показатели, Снейп. Наш приятель вряд ли связан с авроратом.

Почему ты так считаешь?

Потому что были бы следы. Невозможно не наследить. Даже Андерс наследил.

Они и были.

Что?

В голове Рэнделла, - поясняю я. – Он наследил там десять лет назад. Рубцы от заклинания, которое известно только ему.

Ричард открывает, потом закрывает рот.

И какого драккла ты мне это раньше не сказал?

Не успел. Ты в последнее время не жаждал со мной общаться.
– Не могу удержаться.

А ты бы на моем месте жаждал? Послушай, Снейп, я знаю все твои мотивы, благородное стремление уберечь меня от Анабеллы и прочее бла-бла, но тебе никогда не приходило в голову спросить меня, что я думаю по этому поводу? Тебе не пришло в голову спросить меня, может, я могу с этим справиться сам и без посторонней помощи?

А ты мог?

А ты никогда не задумывался, как я достаю тебе компоненты от вейл?

От чар Анабеллы нет амулетов.

Если ты не знаешь об их существовании, это еще не значит, что их нет. Есть амулеты, талисманы, артефакты, которые блокируют любую восприимчивость к магии, включая заклинания.

Да, у меня тоже такой был… До воскресного вечера. До сих пор выгребаю из кармана желтую стеклянную пыль. Но сдаваться просто так не хочется.

Изображаю невозмутимость:

Ты разве не собирался так или иначе жениться на Берилл? Помнится, ты изначально представил ее мне, как свою невесту.

Собирался. Но это не тебе решать, с кем и когда мне жить и спать, Снейп, ты понял? – он почти орет, и если бы не заглушающие и отводящие, на наш скандал бы уже сбежалось ползала и еще ползала навсегда запомнило бы, как меня зовут.

В этот момент мне очень хочется сказать, что это все-таки мне решать. Сюзерен здесь как-никак я. Не знаю, что меня останавливает. Кажется, что не в последнюю очередь воспоминание о жалком лице Люпина. Или соображение, что от гнева и обиды Ричард тролль знает что способен натворить. Но сказать хочется очень.

Ричард не смотрит на меня. Все еще в ощущении собственной власти над ним я ожидаю его привычного раскаяния, стыда. Да, это бы точно обелило меня в собственных глазах, как и его гнев. Но вместо этого Ричард просто двигает по столу бокалы, выкладывает на него зажигалку и фонарик, выстраивая только одному ему понятный узор.

Ты везунчик, Снейп, - говорит он спокойно, и от этого ровного, полностью контролируемого тона у меня появляется ощущение полнейшего игнорирования. Я ему чужой, да чужой. Я сюзерен, но меня больше не принимают в расчет. Мои команды – да, меня – нет.

Ты – везунчик, потому что ты бисексуал и при этом топ.

Я не давал тебе права обсуждать мою личную жизнь.

Ты бисексуал и при этом топ, - не обращая на меня внимания, продолжает Ричард. – Ты не нуждаешься в том, чтобы что-то делали с тобой. Для меня это регулярная потребность. Не закрывая эту потребность, я перестаю функционировать как пригодный к работе механизм, хозяин.

И все-таки я сдерживаюсь и не ударяю. По счастью, и молния не ударяет тоже.

Думалка ломается, - говорит он насмешливо и одновременно с таким холодом в мой адрес, что его слова могли бы заморозить ад. – Перестает вырабатывать идеи. Для того чтобы закреплять подобные потребности среди здравомыслящих людей существуют брачные контракты и… дружеские договоренности. Так вот, время, господин, было необходимо мне для того, чтобы разобраться, смогу я обходиться без удовлетворения данной потребности или нет. Но решение приняли за меня. Брак, угодный хозяину, скрепленный магическими клятвами верности, безусловно, важнее потребностей какого-то раба.
– Ричард одним глотком осушает полстакана.

Прости.

Что? – его изумление можно пощупать рукой.

Я и сам не знаю, как у меня вылетело. Кажется, я даже перед Альбусом никогда не извинялся. Только перед Лили. Ну и перед Поттером, когда он меня принуждал.

Прости, - я опускаю взгляд. Если бы стыд мог жечь буквально, а не метафорически, от меня бы уже осталась одна дыра. Оплавленная по краям дыра. – Я… могу это как-то исправить?

Прежде чем ответить он думает минут десять, при этом отводя взгляд так, как будто мой вид марает его:

Не знаю, Снейп. Возможно, да. А возможно, и нет.

Но когда он произносит эти слова, мне кажется, что мне только что отменили смертный приговор…

Вообще-то это не одна новость. – Он не дружелюбен, но уже и не холоден. И его всегдашняя уверенная деловитость действует на меня так, что мне вдруг хочется вскочить и пойти танцевать. Мне хочется напиться. Нет, сразу и то, и другое. Я… счастлив? Если бы я не знал, что это теперь для меня невозможно, в эти минуты я бы так и сказал.