Дар памяти

Был?

Сегодня утром стало известно, что герцог скончался. Собственно, я только что отслужил поминальную мессу. Хорошим человеком его нельзя было назвать, но по крайней мере он не причинил столько горя, сколько его жена. Разумеется, никто из семьи с Мартой не общался, и ей не с чего было блюсти семейную честь. Так что здесь вы вряд ли сможете что-то найти. Я уверен, что семья Вильярдо никак не причастна к гибели Мэри, они очень хорошие люди.

А кто мог бы быть причастен?

Он качает головой:

Я не знаю. Поговорите с Максима или его братом Ромулу. Они больше и лучше знали жизнь Мэри, чем мы.

Где их можно найти?

Сейчас, - он достает из кармана большую записную книжку. – Я как-то был у Ромулу, вот.

Ричард торопливо записывает адрес на услужливо вырванном из нее клочке.

Не знаю другой такой семьи, на которую бы обрушилось столько бедствий, - замечает отец Филипп.

Вы сказали, что если бы Мэри совершила самоубийство, то сделала бы это другим способом, почему?

Она… не любила беспокоить людей. Для нее больше подошло бы написать предсмертные письма, объяснить свой поступок, бесконечно просить прощения за него и потом сделать это так тихо, как только возможно, не подвергая опасности других людей.

Когда он закрывает за нами дверь, желая удачи, у меня возникает ощущение, что что-то очень важное я упустил.

Мы выходим на дорогу, ведущую к городу, и я уже предвкушаю головомойку от Ричарда за вмешательство в процесс, как вдруг он разворачивается и спрашивает:

Откуда ты знаешь про Марту Вильярдо?

А ты?

Мы вперяем взгляды друг в друга.

Так, все, - говорит Ричард. – По-моему, нам нужно потолковать.

Не там.

Из-за этого парня, - кивает Ричард. – И когда ты успел его подцепить?

Ты нас видел!

Вообще-то да.

И… сколько ты видел?

Ну не так чтоб уж много. Я стараюсь не лезть в чужие дела без надобности. Мне нет дела до того, с кем ты трахаешься. Хотя выбор места, признаю, весьма сомнителен.

Жаль, что ты так быстро ушел.

Что?

Куда мы можем деться отсюда?
– Дождь и ветер, честно говоря, меня уже доконали.

Ричард протягивает руку:

Держись.

Мы аппарируем четыре раза, прежде чем оказываемся в тупике между двумя людными улицами.

Пошли.

Что это?

Кардифф. И в соседнем здании, - Ричард трансфигурирует наши мантии в маггловскую одежду, - подходящий ресторан.

Нас провожают в самый дальний угол. Это почти отдельное помещение. На столе стоят свечи, пахнет розовыми лепестками. Ни дать ни взять свидание. Сделав заказ и набросив отводящие и заглушающие, Ричард проверяет угол на предмет чар и различных маггловских устройств.

Все чисто, - говорит он наконец. – Так что там с Мартой?

Ты ушел слишком рано. Ее появление с охраной было весьма впечатляющим.

Ооо, - он внимательно смотрит на меня. Я внезапно чувствую облегчение, что могу рассказать все хотя бы ему. Что я могу довериться кому-то хотя бы на основании вассальной клятвы. – Но чего она от тебя хотела?

Не от меня.

Ооо, - Ричард откидывается на спинку стула.
– Парень маг, иначе бы он тебя не заметил под магглоотводящими. Судя по внешности, ему около двадцати и он испанец. Ну а судя по Марте Вильярдо и по тому, что случилось вчера, это может быть даже кто-то из Вильярдо, верно?

Более чем. – Интересно, как много он знает?

Далее. Молодых Вильярдо, вышедших из подросткового возраста, трое. Ромулу, самый младший, Эрнесто, старший. Где-то между ними их кузен Хуан Антонио.

Где ты все это успел раскопать?

Отправил своего парня побеседовать с корреспондентом испанского Пророка. Так кто из них? Одежда на нем была маггловская. Хуан Антонио работает в министерстве магии, Эрнесто врач мадридской магической клиники, а вот Ромулу – архитектор в маггловском мире. Значит, Ромулу. Я прав?

Прав.

Ричард приносит поднос с едой. Вечные издержки маглоотводящих – быстрее обслужить себя самому, чем снимать и вновь накладывать чары.

Не знаю, кому из нас придется задать следующий вопрос. Ричард оказывается быстрее.

Надо полагать, ты обработаешь его сам?

«Обработаешь». Ромулу и «обработаешь». Так и представляю, как приду и буду его «обрабатывать». Может быть, мне еще и мозг ему взломать?

Сожалею, Снейп, - неожиданно говорит Ричард. – И та шайка, которая на тебя напала, теперь мы знаем, откуда ветер дует…

Похоже, что да.

И Ромулу… как-то во всем замешан. Но как? Я вспоминаю его последние слова. Она обзывал меня чудовищем за связь с Пожирателями. Нет, он не может быть замешан ни в чем дурном. Верно ведь? Правда, если только не вспоминать, что у старинных семей свои понятия о плохом и хорошем. Пытался же он вызвать своего братца на дуэль… Но, допустим, он бы принял участие в семейной мести, но я то тут причем? Я не имею никакого отношения к испанцам.

Как хорошо ты его знаешь?

Достаточно.

Достаточно для чего?

Для того чтобы понимать, что ему это не нужно.

Тогда кому?

Кому… я и сам бы хотел это знать…

Из всех знакомых Альбуса с Испанией связан был только Гриндевальд, по крайней мере, так выходит из воспоминаний. Может быть, среди Вильярдо – кто-то из его потомков? Маловероятно, но все же…

Узнай все, что можно, о связи этой семейки с Гриндевальдом.

Знаешь, это странно, Снейп. Я имею в виду Вильярдо и группировку элитных наемников под руководством Андерса.

Почему?

Потому что Вильярдо очень бедны. Все. Вплоть до того, что дочери Вильярдо еще зимой ходили в поношенных мантиях. Кто был богат, так это герцог, муж Марты. Но он, как известно, вообще не общался с семьей.

Мы замолкаем. Мне не лезет в горло еда, Ричарду, похоже, выпивка.

А в Лютном? Твои информаторы в Лютном?

В Лютном глухо. Тело Уэнделл нашли в задней комнате притона. Она две недели подряд приходила туда и покупала одну порцию дурманящего зелья, потом шла и перепихивалась с кем-нибудь из посетителей, когда за деньги, когда так, пила зелье мелкими порциями в течение всего вечера. Никто ее, разумеется, не трогал. Все знали, что она связана с Горбином, хотя никаких доказательств ни у кого не было, одни слухи. В тот вечер она пришла, как обычно, купила обычную порцию, выпила ее целиком и умерла.