Datura Fastuosa

Кровь бросилась Евгению в голову при этом бесстыдном вопросе.

— Твой вопрос — дерзкое кощунство! — гневно напустился он на испанца. — Грязь не может запятнать небесную чистоту зеркала, которому подобна незамутненная душа девочки!

— Ладно, будет тебе! — сказал Фермино, и в его взгляде, исподтишка брошенном на юношу, промелькнуло коварство. — Будет тебе, не надо горячиться, мой юный друг! Незамутненное ясное зеркало легче всего вбирает в себя все образы мира, а эти образы… но я вижу, у тебя нет охоты говорить о малышке, что ж, я замолкаю.

На лице Евгения в самом деле выразилась горькая досада, его хорошее настроение вмиг куда-то улетучилось. Да, теперь и ему Фермино вдруг представился неприятным и жутким, в душе Евгения уже зрела мысль, что Гретхен, прозорливое дитя, возможно, была не так уж не права, когда испанец показался ей воплощением сатанинского начала.

Но в этот момент, подобно морским волнам, из зарослей хлынули звучные аккорды, и юноша услышал тот самый голос, что вчера пробудил в его груди восторг и сладостную печаль.

— О Боже праведный! — воскликнул он, замерев на месте.

— Что с тобой? — спросил Фермино, но Евгений не ответил, он самозабвенно внимал пению, пребывая наверху блаженства.

Фермино бросал на юношу пытливые взгляды; казалось, он стремился проникнуть в самую глубину его души.

Когда пение наконец смолкло, Евгений глубоко вздохнул; словно лишь теперь сладкая печаль смогла изойти из его стесненной груди, на его глазах показались слезы.

— Мне сдается, — сказал Фермино с улыбкой, — что пение сильно тебя взволновало.

— Откуда, — восторженно спросил Евгений, — откуда эти небесные звуки? Ведь их не могла исторгнуть грудь смертного создания?

— Ты ошибаешься, — ответил Фермино. — То была графиня Габриэла, дочка моего хозяина. Она бродит по саду, распевая испанские романсы, как принято в наших краях, и аккомпанирует себе на гитаре.

Тут внезапно из-за темных кустов появилась сама графиня Габриэла, держа в руках гитару, и остановилась прямо перед Евгением.

Надобно сказать, что графиню Габриэлу, бесспорно, во всех отношениях можно было назвать красавицей. Пышные формы, уверенный, победоносный взгляд огромных черных глаз, непостижимая грация, удивительный серебристый тембр голоса — все говорило о том, что эта женщина родилась под южным небом.

Подобные прелести часто бывают опасны, но всего опаснее они для неопытного юнца: это непередаваемая выразительность лица и всего облика юной женщины, в которой уже пробудилось и пылает мощное любовное пламя. Ко всему этому добавляется еще и удивительное искусство, с помощью которого красавица, охваченная любовным жаром, умеет так выбрать себе наряд и украшения, что гармония целого лишь высвечивает и усиливает прелесть каждой частности.

Поскольку в этом отношении графиня Габриэла не знала себе равных и была подобна самой богине любви, не удивительно, что ее появление поразило и без того взволнованного Евгения, как удар молнии.

Фермино представил юношу графине в качестве недавно обретенного друга, который к тому же великолепно понимает и говорит по-испански и одновременно является превосходным ботаником, по каковой причине здешний сад доставляет ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

Евгений в ответ лишь смущенно пробормотал что-то невразумительное, в то время как графиня и Фермино обменялись многозначительными взглядами. Габриэла внимательно посмотрела на юношу, а у него в тот миг было единственное желание — пасть перед ней ниц.

Тут Габриэла передала гитару Фермино и повисла на руке Евгения, мило объясняя ему, что она тоже немного разбирается в ботанике, но охотно послушала бы его объяснения относительно того или иного редкого цветка, а посему настоятельно просит его еще раз прогуляться с нею по саду.

Дрожа от сладостной робости, Евгений бродил с графиней по дорожкам; всего свободнее он чувствовал себя, когда графиня спрашивала его о каком-нибудь редком растении и он мог пускаться в научные объяснения. Сладостное дыхание графини касалось его щеки; электрическая теплота пронизала все его тело, наполнив его таким неизъяснимым восторгом, что он не узнавал самого себя, словно стал совсем другим человеком.

Все плотнее и темнее становились завесы, которые ночь набрасывала на поля и леса. Фермино напомнил, что пришла пора посетить графа в его покоях. Евгений был вне себя от замешательства, он бурно прижал руку графини к своим губам, резко повернулся и зашагал прочь, словно подгоняемый ветром, с ощущением такого блаженства, которого прежде никогда не ведал.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сновидение. Губительные подарки Фермино. Утешение и надежда

Можно догадаться, что сумятица, возникшая в душе Евгения, не дала ему заснуть всю долгую ночь. Когда же за окном наконец забрезжило утро, он впал в странную дремоту, более всего похожую на дурман, некое пограничное состояние между сном и бодрствованием. И тут ему вновь привиделся в ослепительном сиянии, в невероятной прелести образ невесты, который уже однажды являлся ему в сновидении, и это вновь вызвало в нем ужасную внутреннюю борьбу, из которой тогда он вышел победителем.

«Как, — вопрошало видение сладостным голоском, — как, ты бежишь меня? Ты сомневаешься, что я твоя? Ты считаешь, что счастье любви навеки потеряно для тебя? Подними же глаза! Благоухающими розами, цветущими миртами украшен наш брачный чертог! Приди же, мой возлюбленный, мои сладостный жених, я жду тебя! Прильни к моей груди!»

Легко, словно дыхание, на лице невесты проступили черты Гретхен, но когда фигура приблизилась, простирая руки, чтобы его обнять, он увидел, что это — графиня Габриэла.

Охваченный неистовым жаром, Евгений также хотел обнять небесное видение, но на него словно напал ледяной столбняк, он не мог пошевелиться, в то время как видение все бледнело, испуганно дрожало и, казалось, испускало предсмертные вздохи.

Из груди юноши вырвался крик ужаса.

— Господин Евгений, господин Евгений! Проснитесь, вы кричите во сне, вам снится что-то страшное! — прозвучал у его уха чей-то громкий голос.

Евгений очнулся от своего сонного состояния, яркое солнце светило ему прямо в лицо. Слова, пробудившие его, произнесла служанка, она же сообщила ему, что с утра к ним уже приходил незнакомый господин и имел разговор с госпожой профессоршей, а сейчас госпожа профессорша находятся в саду. Они очень беспокоятся из-за долгого сна господина Евгения, так как предполагают, что молодой господин заболели. Кофе уже готов и накрыт в саду.