Давай сыграем… в любовь…

На их лицах она вдруг заметила возмущение ее поведением. Впрочем, это была игра её воображения. Странно, но сейчас Амалия уже не чувствовала стыда за те поцелуи, которыми ее осыпал Рудольф. Даже сейчас, в первых лучах солнца, безжалостно разрушающих грезы ночи, ей все казалось правильным, и она жалела лишь о том, что он не позволил себе большего. Она не знала, что именно он должен себе позволить, но понимала, что поцелуи — лишь малая часть того, что может произойти между ними. Девушка томно вздохнула и вновь взглянула на портреты. Застывшие, бесчувственные лица, всегда получавшиеся, когда художник заставлял много позировать.

— Ты проснулась? — Рудольф, оказывается, все еще находился в комнате. Он подошел и, опираясь коленом о край кровати, склонился над своей невестой. Она вдруг заметила, что он полностью одет. Лишь верхняя пуговица мундира все еще была расстегнута.

— Да… — не задумываясь, девушка потянулась к ней, застегнула, заслужив взгляд, полный признательности и нежности, — А ты куда— то уходишь?

— Да, — лицо императора стразу стало серьёзным и почти суровым, — Я вынужден покинуть вас, моя дорогая. Уверяю, что это ненадолго.

— Хорошо, — Амалия спокойно встала и, направилась двери, ведущей в её спальню.

— Куда вы? — поинтересовался Рудольф.

— К себе. Я не могу оставаться здесь, тем более в таком виде.

Император нахмурился.

— Не думаю, что моя отлучка займет много времени, поэтому я бы предпочел, чтобы вы остались здесь, — спокойно произнес он.

— Рудольф, это глу… — Амалия осеклась, и тут же исправилась, — Просто неразумно! Это — ваша спальня!

— Последний раз, когда я согласился с разумностью ваших доводов и оставил вас во дворце, вам чуть не перегрызли горло!

— Именно поэтому я и не хочу оставаться здесь одна! — в отчаянии воскликнула Амалия, прибегая к самому последнему и эффективному средству, — Возможно, мне стоит пойти с вами?

— Не думаю, что это будет хорошей идеей, — чуть помедлив, произнес он. Девушка внимательно посмотрела на него:

— Что еще случилось?

— С чего вы взяли, что что-то случилось?

— Вы поднялись с рассветом и намерены уйти, оставив меня в своей спальне, говоря, что это — самое безопасное место…

— Амалия…

— Бога ради, Рудольф! — она топнула ногой, — Уж если вы так настаиваете, чтобы я окончательно погубила свою репутацию, то мне бы хотелось знать, из-за чего я должна это делать?

Император заколебался, затем вздохнул:

— Все равно вы узнаете… Эдмунд сказал, что они нашли газетчика… Герольда…

— Да? — она пожала плечами, все еще не понимая, — И к чему такая спешка? Пытаетесь успеть к утренним новостям?

— Скорее, опередить, — император вздохнул и добавил, — Он мертв…

— Тогда этим должен заниматься шеф жандармерии, — девушка внимательно посмотрела на жениха и вдруг спросила, — Как он умер?

Рудольф отвернулся, избегая ее взгляда:

— Ему перегрызли горло…

— Боже… — она побледнела. Ночной кошмар, когда она чудом избежала смерти, вновь стал явью.

— Амалия, — Рудольф вновь порывисто прижал ее к себе, зарываясь лицом в волосы, — Я не буду рисковать… Прошу тебя, останься здесь…

Это отрезвило. Она вздохнула и мягко выскользнула из его объятий:

— Я пойду с тобой.

Он с укором посмотрел на невесту:

— Уверяю тебя, это зрелище…

— Я видела мертвых. К тому я собираюсь не смотреть, а слушать. Ты ведь идешь туда, потому что граф Вельзеер попытается вызвать душу…

— Верно, — Рудольф бросил взгляд на часы.

— Тогда мне действительно лучше присутствовать на допросе, в конце концов, дело касается и меня.

— Амалия…

— Рудольф, пожалуйста! — взмолилась девушка и, видя, что он колеблется, тихо добавила, — Я действительно боюсь оставаться здесь, без тебя…

— Пять минут назад ты собиралась вернуться в соседнюю спальню, — коротко заметил он. Амалия прикусила губу и с несчастным видом посмотрела на жениха.

— Хорошо, только не задерживайся, времени очень мало, — сдался он, понимая, что не в силах противостоять ее взгляду. Наверное, это было слишком эгоистично, но в последнее время ему было гораздо спокойнее, когда Амалия была рядом.

— Я постараюсь, — уверила его девушка. Она вихрем промчалась через свою спальню в будуар, достала костюм для верховой езды, единственный, не предполагавший корсета, быстро сменила ночную рубашку на блузку, с большим трудом, едва не повыдергав от спешки волосы, заплела косу, уложив ее узлом на затылке, затянула завязки на юбке, буквально впрыгнула в сапоги и, накинув жакет, вернулась к нетерпеливо поджидавшему ее Рудольфу.

— Подержите! — она сунула ему в руку цилиндр и перчатки, застегивая пуговицы жакета.

— Не ожидал, что вы соберетесь так быстро, — заметил он, возвращая ей её вещи.

— Вы же просили не задерживаться, — девушка подошла к зеркалу, надела цилиндр, привычно закрепила вуаль и повернулась к Рудольфу, — Я готова.

— Пойдемте, — он увлек ее за собой. В гостиной их ожидал барон Фриш, судя по его виду, он не спал большую часть ночи. При виде Амалии он вопросительно посмотрел на императора, но спрашивать ничего не стал. Втроем они спустились на крыльцо и сели в карету.

— Куда мы едем? — спросила девушка, когда экипаж тронулся.

— В анатомическую клинику, тело доставили туда, — пояснил адъютант. Его голос звучал очень сухо, по всей видимости, он был сердит на неё из-за Мари. Рудольф с неодобрением посмотрел на своего адъютанта, а Амалия невольно улыбнулась, подумав, что для её фрейлины нападение оборотня явилось, скорее, удачей. Оставалось надеяться, что, привыкнув постоянно думать и беспокоиться о Мари, барон настолько привяжется к ней, что решиться сделать предложение, невзирая ни на что.

Заметив довольную улыбку у своей невесты, Рудольф вопросительно изогнул брови, но Амалия едва заметно покачала головой, и он промолчал.

В полном молчании они доехали до анатомической больницы — огромного здания, стоявшего на краю города. Граф Вельзеер уже поджидал их, вышагивая между двух рядов белоснежных колонн, поддерживающих портик. При виде девушки, выходящей из кареты, шеф жандармерии встопорщил свои бакенбарды и с укором посмотрел на своего государя:

— Ваше Величество…