Давай сыграем… в любовь…

— Странно, что из всех жителей города оборотень выбрал именно его, — заметил адъютант, делая знак, кучеру, чтобы тот подъехал.

— Он не выбирал, — задумчиво отозвался император, — Вернее, это был не оборотень. Зверь не стал бы выдирать горло. Это сделал человек, чтобы газетчик молчал.

— Но тогда что за собака была сзади?

— Кто знает. Думаю, слухи о звере просочились, и убийцы решили их использовать, — Рудольф подал руку, помогая своей невесте сесть в карету, — Если бы Амалия не вспомнила про жертвоприношение, то мы бы никогда не узнали, что Герольду платили.

— Что толку от этого? Все равно след ведет в никуда, — барон вздохнул, — Ладно, что ты теперь собираешься делать?

— Сначала — отвезти Амалию к твоей матери, — Рудольф с каким— то раздражением задернул шторы, закрываясь от ярких солнечных лучей, — Затем надо допросить Лилиану.

— Почему бы не поручить это графу Вельзееру? — невинно поинтересовалась Амалия, — Он же шеф жандармерии?

— Именно поэтому. Полагаю, мне Лилиана расскажет гораздо больше.

— Только не забудьте щедро оплатить её услуги, — фыркнула девушка, настроение, и без того не слишком веселое, окончательно испортилось. Она откинулась на подушки и отвернулась, делая вид, что разглаживает складки на юбке. Рудольф взял невесту за руку.

— Посмотрите на меня, — приказал он. Прикусив губу, Амалия взглянула на него исподлобья. Бирюзовые глаза смеялись, и это разозлило ее еще больше. Она попыталась выдернуть ладонь, но император удержал её.

— Лилиана в прошлом, — спокойно сказал он, — Как и остальные из того списка. Иначе вы бы никогда его не получили.

— Всегда можно составить новый, — возразила девушка и с иррациональной досадой наблюдала за бароном Фришем, старательно рассматривавшим вышитый императорский герб на занавесках, — Эдмунд, уверяю вас, стежки положены ровно.

Тот обернулся:

— Простите, я задумался.

— Да, конечно, — девушка все— таки выдернула руку, — Кажется, мы уже подъехали к дому баронессы Фриш! Не думаю, что мой столь ранний визит доставит ей удовольствие, но с императором не спорят, верно?

— Эдмунд, оставь нас, — приказал Рудольф, даже не пытаясь скрыть улыбку. Карета остановилась. Адъютант покачал головой, но послушно вышел. Амалия хотела выскочить следом, но император удержал её:

— Подождите!

— Вы торопитесь, — заметила девушка, все еще злясь.

— Лилиана никогда не просыпается раньше полудня, так что время есть, — он рассмеялся, увидев, как вспыхнули глаза его невесты, — И, хотя должен признать, мне очень приятно, что вы злитесь, она действительно в прошлом.

— Зачем вы говорите мне это? — фыркнула девушка.

— Потому что всей душей желаю, чтобы между нами не было недосказанности, — он провел ладонью по ее щеке, — Поверьте, я слишком дорожу нашими отношениями, чтобы потерять их из-за, которых в моей юности, увы, хватало с избытком.

Амалия вздохнула, прекрасно понимая, что погорячилась:

— Наверное, я выгляжу очень глупо…

— Вы выглядите, как всегда, очаровательно, — Рудольф поднес ее руку к губам и поцеловал, — поверьте, я бы многое отдал, чтобы провести это утро с вами.

— Мне все же непонятно, почему вы все пытаетесь сделать лично, — решилась спросить Амалия.

— Не все, — поправил ее император, — Но мне кажется, что Лилиана знает гораздо больше, чем этот газетчик.

— Вы имеете в виду… про зверя?

— Нет. Я имею в виду то, что сейчас творится в Империи. Почему— то мне кажется, что все, что происходит вокруг нас, — звенья одной цепи, но вот насколько длинна эта цепь… — он вздохнул и посмотрел на девушку, очень внимательно слушавшую его, — Амалия, я всего лишь хочу защитить всех нас… и, если для этого мне придется лицезреть свою бывшую любовницу в постели, я это сделаю.

— Боже, какая жертва, — пробормотала девушка. Рудольф усмехнулся:

— Вы даже не представляете себе какая! Лилиана с утра…

— Еще одно упоминание об этой женщине, и я все— таки впаду в истерику и влеплю вам пощечину! — предупредила Амалия, — И я не понимаю, почему я не могу поехать с вами.

— Думаете, увидев вас, она станет разговаривать со мной? — император приподнял брови, выражая удивление.

— Я могу подождать вас в карете…

— Тогда я буду думать не о том, как выведать у Лилианы все её тайны, а о том, что вы ждете меня.

Амалия закусила губу, понимая, что все её возражения будут отметены так же вежливо. Рудольф вновь взял её за руку:

— Доверьтесь мне, дорогая. В конце концов, я дал вам слово!

Девушка кивнула:

— Мне ничего другого и не остаётся. В любом случае, прошу вас, будьте осторожны!

— Хорошо. Вы тоже. Дождитесь меня здесь, я не хочу даже допустить мысль, что вы будете одна во дворце. И, поверьте. Если бы я не был так эгоистичен я бы отослал вас, — Рудольф всмотрелся в ее лицо, усмехнулся, притянул к себе и поцеловал, — А теперь мне действительно пора!

Все еще находясь во власти его слов, девушка послушно вышла, поправила слегка сбившийся цилиндр, расправила вуаль и кивнула Эдмунду:

— Император вас ждет.

Адъютант поклонился и сел обратно в карету. Амалия с минуту постояла у дверей, пытаясь успокоиться. Как всегда, после поцелуев Рудольфа у нее кружилась голова. А сердце бешено стучало в груди. Дрожащей рукой девушка взяла молоток и постучала. Лакей, открывший дверь, посмотрел на нее с легким удивлением, но сразу проводил в гостиную.

Баронесса, как обычно, одетая в черное, находилась в своем кресле в гостиной, правда, шторы были раздернуты, а под потолком уже привычно струился сизоватый дым.

Мари сидела на одном из диванчиков, чинно сложив руки на коленях. Было заметно, что она слегка волнуется. При виде Амалии девушка выдохнула и быстро поднялась:

— Ваша Светлость.

— Мари, прошу, дорогая, оставь эти церемонии для парадных залов, — отмахнулась Амалия, подходя к своей фрейлине, и внимательно вглядываясь в слегка осунувшееся лицо, — Как ты?

— Все в порядке, — уверила та, — Баронесса Фриш была ко мне очень добра, несмотря на то, что мы потревожили ее сон!

Все еще держа подругу зароку, Амалия повернулась к хозяйке дома: