Дайсё-ян. Книга первая

– Блин, Маша!
– в сердцах восклицаю я, наблюдая, как к нам подбегает официант, молниеносно среагировавший на неловкое движение гостьи.

– У Вас всё в порядке? Вы не пострадали?
– вежливо обращается он ко мне, оценивая понесённые нашим столиком потери. Потери невелики, и он расслабляется.
– Я принесу Вам недостающее, и приглашу уборщицу. Пожалуйста, оставайтесь на месте, пока не уберут осколки.

Широко улыбаюсь ему, сверкая дырой в передних зубах, и киваю. Остин, проявив недюжинную выдержку, улыбается в ответ и уходит. Через пару минут появляется уборщица, и ловко управляясь с метёлкой и совком на длинной ручке, ликвидирует последствия моего буйства.

Возвращается официант с неизменной тележкой в фарватере, на которой расположились наши вторые блюда, из вечернего меню. Он выставляет новую стопку и перекладывает на стол чистые приборы. Расставляет тарелки и удаляется, позвякивая тележкой на неровностях покрытия пола.

– Юночка, прости!
– одаривая меня виноватой улыбкой, извиняется Маша, не спеша приниматься за новое блюдо.
– Я никак не привыкну.

«Знала бы ты как мне хреново» - с тоской глядя на девушку, размышляю я о превратностях судьбы.
– «Даже к тебе, теперь, не прикоснуться, как следует. А это была единственная отрада в моей никчёмной жизни»

– Тебе не за что извиняться, - успокаиваю я девушку.
– Мне, так же как и тебе, сложно осознать потерю возможности прикоснуться к близкому человеку. Нам придётся заново учиться взаимодействовать друг с дружкой.

Ободряюще улыбаюсь Маше и добавляю в заключение:

– Мы справимся! А поможет сегодня, в этом нелёгком деле, волшебный напиток.

Беру ополовиненный графин и наливаю по третьей. Предыдущие две остались где-то далеко позади, напоминая о себе лишь подъеденной капустой, остатки которой раскладываю себе и Маше.

– За авторитет!

– За авторитет!
– присоединяется к тосту Маша.

Сидим, вкушаем кулинарные шедевры от маэстро. Моей спутнице принесли тарелку с чем-то, сильно смахивающим на мясное рагу, а мне классическую пасту Карбонара.

«Чего ещё стоило ожидать от Шеф-повара загруженного заказами? Итак, порадовал вкусным «Гармуджа»» - вспоминаю я название приговорённого, накануне, супа, одновременно с тем, сокрушаясь о таком неказистом ассортименте предлагаемых к употреблению блюд. С завистью поглядываю к Маше в тарелку. Замечаю её, аналогичный взгляд, брошенный на мою пасту… Секунд десять молча переглядываемся, а затем, не сговариваясь, меняемся тарелками.

Это, действительно, оказывается мясное рагу, в неведомом мне соусе, с гарниром из молодого картофеля. Не радуют, только, размеры порций. Возможно, для элитного ресторана - это норма. Всё-таки, люди приходят насладиться вкусом, а не набить желудок. Но, для меня, они - крошечные. Набрасываюсь на тушёные кусочки мяса, краем глаза отмечая как девушка, игнорируя нож, увлечённо принимается наматывать на вилку спагетти.

«Каждому своё» - мысленно комментирую я, сей увлекательный процесс, отправляя в рот поджаренную до золотистой корочки картофелину, размером с перепелиное яйцо. Та, взрывается на языке обжигающе-пряным вкусом, приводя мои рецепторы в исступление. Запиваю водой из стакана, и продолжаю методично опустошать тарелку.

– М-мм!
– качаю головой в неопределённом жесте и закатываю глаза, поддразнивая Марию.

– Что, вкусно?
– отрываясь от своей тарелки, спрашивает она, заинтересованная моей пантомимой.

– Ты сама не представляешь, от чего только что отказалась!
– заверяю я девушку в непередаваемости вкусовых ощущений от её бывшего блюда. Маша, с сомнением смотрит на свои макароны, потом снова переводит взгляд на меня.

– Дай попробовать!
– тянется она вилкой к моей тарелке, покушаясь на святое. Преграждаю ей путь своим прибором.

– Но-но! Смотреть можно, брать нельзя!

– Жадина-говядина!
– показывает мне язык девушка, убирая руку, и, демонстративно, надувает свои прелестные губки, изображая обиду.

– Ну ладно, попробуй кусочек, - пойдя у девушки на поводу, делаю ей одолжение. Маша, вот хитрюга, в свете ламп сверкая сапфировыми глазами, быстро цепляет на вилку самый симпатичный, из оставшихся на моей тарелке мясных кусочков, и отправляет к себе в рот. Прожевывает и тянется за следующим. Молча наблюдаю как пустеет блюдо, а довольная, удавшейся хитрости, девушка, обнеся соседку, принимается доедать свою пасту. Глотая слюну, строю план мести воровке.

– Маша, - обращаюсь я к девушке проникновенным тоном, - Выбрать есть из кого, я не сомневаюсь, но они - посторонние. Сама видишь, к чему привело внешнее управление. Моя онни будет осознавать дополнительную ответственность. Не только как сестра близкой подруги работодателя, которая походатайствовала за неё, но и как представитель одной из наиболее работоспособных наций. А недостаточность опыта управления крупными предприятиями, компенсируется энтузиазмом, которого у неё хоть отбавляй. Тебе ведь известны особенности корейского патриархата?
– Мария, в чисто актёрском жесте, поднимает вверх левую бровь, выражая заинтересованность, а я продолжаю вразумлять сомнящуюся.
– Женщине, в Корее, очень непросто пробиться наверх. Почти невозможно, если она из небогатой семьи. Тысяча долларов - это максимальная зарплата, на которую она может рассчитывать в крупной компании, придя туда, после института. Без каких-либо дальнейших перспектив для себя. К тридцати годам, она уже выйдет замуж, и о карьере, ей, тем более, придётся забыть. И эти рамки практически невозможно обойти, если ты не родилась с серебряной ложкой во рту. А ты, дашь СунОк свободу, ею раз вкушённую. Ради которой, да ещё за нормальную зарплату, она будет тебе пятки целовать. Лучшего управленца тебе не сыскать!

Перевожу дыхание, выжидательно смотрю на Машу. Та, закончив ковырять свою пасту, откладывает вилку в сторону и берётся за, опустевший на три четверти, графин. Разливает остатки водки пополам, поднимает свою стопку и произносит:

– Пожалуй, лучшего доказательства надёжности твоей тонсен, чем, твоя пылкая речь, не сыщешь. Осталось убедить её, принять моё предложение. За успех!

– За успех!
– подхватываю тост, и опрокидываю содержимое рюмки в рот. Заедаю остатками капусты, ощущая как алкоголь, потихоньку, захватывает моё тело.

«Надо подвигаться. Может, потанцевать?» - приходит на ум шальная мысль.
– «Только, с кем?»

Потом, вспоминаю про свой недуг.

«Чёрт! Накрылись танцы. Хотя…» - смотрю на Машу, и в голове рождается идея.

– Риша, пойдём, потанцуем!

Та, смотрит на меня с недоумением.

– К тебе нельзя прикасаться. Забыла?

– Не забыла. Просто, не будем держаться за руки. Ну, и спину мою не гладь. Попросим музыкантов сыграть что-нибудь заводное. Мне нужно размяться.

Маша понимающе кивает.

– Пойдём!
– зажигаются задорные искорки в её сапфировых глазах. Встаю из-за стола, ощущая как, слегка покачивается пол.

«Кажется, перебрал» - доносится до моего сознания хмельная мысль.
– «Оно и понятно. С такой закуской и от бутылки кефира опьянеешь»

Девушка берёт на себя роль распорядителя, и, подойдя к сцене, что-то шепчет на ухо, склонившемуся к ней гитаристу. Выслушав, тот кивает. Поворачивается к своим и подаёт знак. Музыка стихает, а затем, играет вновь, но уже в быстром темпе.