Даже если ты уйдешь

Эсми услышала над головой знакомый голос и сразу же поняла, кто только что вошел. Она молча чертыхнулась и быстро, насколько ей позволяли суставы, выпрямилась и сдула с лица упавшую прядь.

– Здравствуйте.

– Неожиданно, - усмехнулся Муслим.
– Не думал, что увижу вас здесь. Вы же наездами.

Он, разумеется, лукавил. Всё-то он ожидал и всё-то увидел сквозь большую витрину. Припарковавшись на противоположной стороне улицы, Мамедов заметил, как женщина с необычным именем кружит по магазину. Специально спустил окно, чтобы рассмотреть тростиночку в черных брюках и белой блузе, с собранными в низкий, гладкий пучок волосами. Он и не понял, как прошла минута, вторая, третья...пятая; как уголки губ дернулись, рука дверцу открыла, а ноги сами понесли его к лавке. И вот он стоял перед ней, смотрел в ее черные, как ночь, глаза и видел в них смятение и что-то еще неведомое.

– Так и есть. У нас просто форс-мажор.

– Как ваше горло?

– Спасибо, отлично, - она на автомате дотронулась до него пальцами.
– Кстати, примите соболезнования. Ваш администратор сказала, что вы уехали на похороны дяди.

– Спасибо. Так и есть. Хороший был человек. В середине 90-х продал здесь все и уехал в Баку. Хотел быть ближе к корням.

– А вы?

– Что я?
– чуть нахмурил брови Магомедов.

– Не хотите быть ближе к корням?

– Нет, - твердо заявил он.
– Я родился и пригодился здесь. Это моя Родина.

– Что же, разделяю вашу точку зрения.

– Хотя Баку - очень красивый город и я его тоже люблю. Вы там бывали?

– Никогда, - помотала головой Эсми.
– Но хотелось бы. Вообще есть у меня сумасшедшая мечта, - неожиданно хихикнула она, - на старости лет хочу много путешествовать.

– А сейчас что?

– А сейчас у меня много работы. Дети. Планы. Но когда-нибудь…

– Но ведь когда-нибудь может так и не наступить?

Этот невинный вопрос застал ее врасплох. Из каждого утюга сейчас говорят, что надо жить так, как будто это последний день в твоей жизни. Но у Эсми были другие цели: накопить на обучение детям и открыть им дорогу в будущее. Два года назад они впервые побывали за границей – в Турции. А на весенних каникул втроем полетели в Дубай. Для того, чтобы вывезти детей за границу, ей пришлось пойти пойти на контакт с бывшим мужем. Так он стал потихоньку активизироваться и снова появился в их жизни.

– Если наступит завтра, то я об этом обязательно подумаю, - улыбнулась Эсмигюль.
– А вы что-то хотели, Муслим?

– Да, хотел.

– Слушаю вас внимательно, - заправив за ухо непослушную прядь, сказала хозяйка.

– Мои ребята хвалили вашу еду, - мужчина положил на прилавок ладони и покосился на десерты.

– Пироги? Пирожные? Или полуфабрикаты?

– Манты, хинкали, пельмени.

– Ааа, это у нас там, - Эсми указала рукой на морозильники у стены.
– Пойдемте, покажу вам.

Она вышла из-за прилавка в зал и повела его к двум большим белым прямоугольникам.

– Наша заморозка. Пельмени, вареники с картошкой и творогом. Манты с тыквой и говядиной, с говядиной и луком, с говядиной и джусаем. Вы сами какие любите?

– Все, - повернув голову, он потянул вверх уголок рта и Эсми слегка смутилась от этого.

– И что? Всего по килограмму положить?

– Давайте с тыквой, джусаем. И пельмени.

– Хорошо.

Эсми отодвинула вправо стеклянную горизонтальную дверцу и достала из морозилки товар.

– Вам помочь?
– спросил он, глядя на то, как она придерживает прозрачные пакеты с полуфабрикатами тонкими пальцами.

– Нет-нет. Пойдемте, упакую вам все.

Хозяйка ловко отделила белый пакет с эмблемой от пухлого рулона и положила в него манты и пельмешки. Потом подняла его за ручки и с добродушной улыбкой проговорила:

– Приятного аппетита!

– Сколько с меня?

– спросил он вытащив телефон, чтобы оплатить.

– Нисколько.

– Нет, так не пойдет.

– Считайте это подарком от заведения. Вы вылечили меня бесплатно, а я видела ваш ценник. Так что мы теперь в расчете.

Муслим молчал. Молчал и смотрел на нее, решаясь на один большой, важный шаг. Думал о том, что уже очень взрослый, а боится, как школьник. Даже за бывшей женой он не ухаживал, потому что все было давно решено между ними. А после развода знакомиться самому не было нужды - не он, а к нему подходили, глазки строили, телефоны оставляли. И тут она появилась - неприступная и хрупкая, прекрасная и загадочная, язвительная и необычная. Она ведь тоже на него во все глаза глядела, словно ждала чего-то.

– Не хотите сегодня вечером после работы выпить со мной кофе?
– наконец, спросил Муслим.

Она хотела. Она поняла, что рада его видеть даже больше, чем думала. Но ему сказала совсем другое:

– Муслим, а вы считаете это этично? Наши дети учатся в одном классе. И мы…

– А почему это не этично?
– перебил он.
– Наши дети уже взрослые. И мы пока им ничего не скажем.

– Пока?
– Эсмигюль изогнула бровь.

– Это всего лишь кофе, - его усмешка была такая обаятельная, что Эсми прикусила губу и опустила голову, чтобы не улыбнуться.
– Или вы любите чай?

– Я люблю чай.

– Тогда вы будете пить кофе, а я - чай.

– А может наоборот?

– Да, - потерев лоб пальцами, согласился Муслим.

– Ну хорошо. Кофе так кофе. Мы закрываемся в семь.

На том и остановились, потому что Мамедов тоже работал до семи и сам закрывал центр. И когда он вышел на улицу и вставил ключ в замочную скважину, из соседнего офиса, вернее магазина вышла она - в черном приталенном пальто, брюках и ботинках на высоком каблуке. На шее был повязан небесно-голубой шарф - Эсми помнила, что горло надо беречь.

– Ну привет, - повернув голову, усмехнулся он.

– Привет, - зарделась она, только сейчас сообразив, кого он ей напоминает. Точно - актеров из турецких сериалов несмотря на то что азербайджанец.

В конце сентября как-то резко похолодало. Высоко в горах выпал снег, и все алматинцы знали, что это к заморозкам. Фонари освещали идеально уложенную брусчатку дорогого района, а круглые лампы подсвечивали коричневые дома, бутики, магазинчики, салоны и рестораны на первых этажах. В один из них и зашли Муслим с Эсмигюль.

Спустя несколько чашек горячего Ташкентского чая с мёдом, лимоном, апельсином и мятой они, наконец, перешли на “ты”, обсудили школу, учителей и программу. Эсми умолчала о том, что ее сыну нравится его дочь. И вообще решила не лезть туда, потому что доверяла Руфату - все-таки сын хоть и был Юсуповым, но вырос противоположностью отца. А потом разговор плавно свернул в сторону бизнеса и Эсми спросила, почему Муслим ушел из государственной больницы.

– Я тогда уже несколько лет был в разводе. Квартиру взял в ипотеку, выплачивал алименты. И как-то на жизнь оставалось совсем немного, - признался мужчина.
– И тут меня пригласили в частную клинику. Я пошел, поработал, посмотрел, как всё устроено, перечитал кучу книг про то, как создать свой бизнес и открыл кабинет - небольшой, всего две комнаты. Но тогда только-только появились ЛОР-комбайны. Я продал машину, купил два аппарата. В одном кабинете работал сам, в другой взял врача. И еще у меня был администратор. Постепенно стало получаться, появилась клиентская база, пошло дело.