Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)
Шрифт:
Изабелла кивнула и встала, сунув ноги в туфли. Мы направились к отелю не спеша, капли дождя нас не очень беспокоили, потому что он был мелким.
– Ну и как тебе моя корзина? – усмехнувшись, спросил я чуть погодя и, поднимая корзину вверх, чтобы показать ей.
Она улыбнулась.
– Красивая. Это ведь плетеная корзина, сделанная индейцами? Похожа на антикварную, – сказала она.
Я пришел в замешательство.
– Оу, черт, я не знаю. Это не корзинка для пикника? – спросил я.
Она весело засмеялась.
– Как правило, на корзинах для пикника сверху имеются откидные
Я вздохнул – ну, разумеется, она из тех людей, которые способны разбираться в этих сраных корзинах.
– Ты можешь взять себе эту корзину, – сказал я, пожав плечами, так как планировал просто оставить эту хрень здесь или выбросить ее, раз уж она мне больше не понадобится.
Я заплатил за нее достаточно денег, даже чересчур много для нормального человека, чтобы еще когда-нибудь потратиться на дурацкую корзину, поэтому, если ей нравится, то она вполне может сохранить ее. Она посмотрела на меня и улыбнулась, поблагодарив.
Мы вошли внутрь, и я бросил все вещи на кухне, взял Изабеллу за руку и повел ее в гостиную, туда, где стояло пианино.
– Прежде чем мы пойдем наверх, я… эм-м… я хотел бы сыграть что-нибудь для тебя, – сказал я.
Она взглянула на меня с удивлением, а я вздохнул, снова начиная нервничать.
– Ну, в смысле, если только ты хочешь послушать. Ты вовсе не обязана и можешь прямо сказать мне «нет».
Она улыбнулась и покачала головой.
– Конечно же, я хочу послушать, – сказала она. – Не говори глупостей.
Я кивнул, подвел ее к роялю и сел на скамеечку. Уже через секунду я малость запаниковал, потому что не настроил эту херовину, когда был тут утром, и испугался, что оно будет фальшивить, но потом нажал несколько клавиш и приятно удивился, что оно в порядке.
– Ты помнишь мелодию, которую я играл для тебя на Рождество, когда Эсме помешала нам? – спросил я.
Она кивнула.
– Я закончил ее. Знаешь, это ты вдохновила меня на нее. Это первое, что я написал за долгое время.
Она тепло улыбнулась мне, и я начал играть для нее. Я много практиковался в последнее время, фортепиано снова манило меня. Изабелла сидела рядом со мной, следя, как мои пальцы порхают над клавишами, и красивая мелодия витала в воздухе вокруг нас. После того как я повторил ее дважды, я остановился, и посмотрел на нее. Она прелестно улыбнулась мне и, наклонившись, нежно поцеловала меня.
– Это было так красиво, – сказала она, и голос ее был насыщен эмоциями.
Я усмехнулся, чувствуя, как грудь просто распирает от гордости.
– Иначе и быть не могло, ведь меня вдохновила красивейшая из женщин во всем мире, – сказал я тихо.
Она покраснела, а я усмехнулся.
– Ты сыграешь для меня еще что-нибудь? – спросила она.
Я смотрел на нее пару мгновений и кивнул. Я начал работать над кое-каким новым дерьмом, не над собственным произведением, а над адаптацией популярных песен под фортепиано. Я немного поразмышлял, потом
улыбнулся.– Я сыграю мелодию, которая напоминает мне о нас, – сказал я.
Она посмотрела на меня с удивлением.
– Правда? – спросила она.
Я кивнул.
– Да. Это настоящая песня, я имею в виду, что ее можно услышать по радио или где угодно, но я переложил ее на пианино, потому что она заставила меня задуматься о наших отношениях, – сказал я, пожав плечами.
Она ослепительно улыбнулась.
– Ты еще и споешь? – спросила она взволнованно.
Я уставился на нее, не зная, как отреагировать на ее просьбу. Я никоим образом не был певцом, от моего ужасного голоса наверняка уши вяли, но она смотрела на меня с надеждой, сияя ясными глазами, и я, блядь, никак не мог сказать ей «нет» или в чем-то отказать.
– Хорошо, но я чертовски омерзительно пою, так что это может быть малоприятно, – предупредил я.
Ее улыбка стала еще шире, и она кивнула, продолжая смотреть на меня с волнением. Я помотал головой, смеясь над ее энтузиазмом, и повернулся к роялю. Ударил по клавишам, подготавливая себя.
Сделав глубокий вдох, я взял первые несколько нот. Это была песня Blue October’s «Балкон на восемнадцатом этаже», и в первый раз, когда я услышал ее – несколько недель назад, она почти ошеломила меня, поскольку напомнила мне о Изабелле. Казалось, будто это дерьмо было написано специально для нас с ней.
– Я закрываю глаза и улыбаюсь, зная, что все в порядке, до глубины души. Так что закрой дверь. Это случилось? – начал я тихим голосом.
Я чувствовал на себе ее взгляд, и это заставляло меня нервничать, мне хотелось встряхнуть пальцами, но я старался сохранить концентрацию. В течение всего дня я мог сказать ей, что люблю ее, сказать, что она значит для меня, но такое странное признание оказалось более глубоким. Как будто я раскрывал перед ней душу, полностью обнажаясь. Я был так чертовски уязвим в этот момент, и это попросту был не я. Но сейчас это было именно так – я был тем, кем становился рядом с ней.
– Мое дыхание раздувает твои волосы. Я и не подозревал, что ты открыла жалюзи и впустила к нам весь город. Боже, ты держала меня за руку, и мы стояли, просто вбирая в себя все это, – продолжал я, мои пальцы слегка запутались в клавишах, потому что я чертовски долго не практиковался и играл не на своем уровне. – И я знал это с самого начала, поэтому я раскинул руки в стороны. Твоя голова покоится у меня на животе, и мы очень стараемся не заснуть. Мы на балконе восемнадцатого этажа. Мы оба улетаем.
Я сделал глубокий вдох, добравшись до той части, которая на самом деле была обо мне и о ней. Я ощутил, как эмоции захватили меня, и боролся с ними, нахрен, не желая разрыдаться, как какая-то баба.
– И мы говорили о маме и папе, о семьях, чтобы просто узнать, откуда мы. Наши сердца были выставлены на всеобщее обозрение. Не могу поверить, что это происходит со мной. И я поднял руку, как бы показывая тебе, что я твой, что ты можешь владеть мной. Я по-прежнему твой, и ты можешь владеть мной. И тогда я почувствовал, как поднялся ветер, я наглотался воздуха и задохнулся. Слова были сказаны, а потом ты поцеловала меня …