Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Слишком много всего могло пойти не так, и поэтому, пока я мерил шагами комнату, мне в голову приходили все возможные сценарии развития событий. Я был в панике, и чертовски близок к тому, чтобы сойти с ума, а моя рука практически приклеилась к волосам. Я был в шоке, и, не опуская руку, дергал это дерьмо. Но я нервничал и не мог ничего с этим поделать, потому что все должно быть идеально, а не было.

Что-то было неправильно. И я не мог понять, в чем дело, но просто не чувствовал, что все хорошо.

Я продолжал ходить взад и вперед и смотреть на часы, снова и снова, нервно вертел розу в своих руках, радуясь, что флорист уже срезал с нее все шипы, иначе мои руки уже были бы расцарапаны к чертям, и я бы залил кровью весь гребаный этаж. И если бы со мной случился этот отстой, то Изабелла пришла бы сюда и захотела все убрать, потому что ей, черт возьми, не нравились пятна крови на полу, а я, нахрен, свихнулся. О Боже, у меня же был еще один чертов сценарий, о котором следует беспокоиться…

Прошла, казалось, целая вечность, когда, наконец, я услышал снаружи хруст гравия и повернулся лицом к двери, весь напрягшись. Я услышал звук хлопнувшей дверцы автомобиля, и мое сердце начало дико стучать, а нервы вскипели. Господи ты Боже мой, по тому, как я себя вел, можно было подумать, что я готовился участвовать в перестрелке, или что в дверь ломились долбаные федералы. А ведь это была всего лишь Изабелла – девушка, которая почему-то любила мою дурацкую задницу и мирилась с моими глупостями, та, которая спала рядом со мной каждую ночь в моей постели. Она видела меня в самые худшие моменты, видела меня взбешенным и выходящим из себя, и ей все-таки удалось полюбить меня. У меня не было ни одной гребаной причины вести себя подобным образом – даже если у меня получится превратить эту ночь в полную катастрофу, ей будет все равно, она, скорее всего, посмеется над этим дерьмом или просто пожмет плечами и поблагодарит за попытку. Ведь я, на самом деле, никогда не делал ничего подобного, и неважно, сколько раз Элис говорила мне, что мой план хорош, или что у меня все получится, мне все еще было не по себе. Это как собирать долбаные пазлы из рассыпанных по всему полу кусочков, и если даже собрать небольшую часть картинки, кажется, что все они не на своих местах, потому что ты потерял один из пазлов. И проблема в том, что даже не знаешь, какой именно пазл ты потерял, насколько важен он для целостности рисунка, – ты лишь знаешь, что он утерян.

Дверная ручка повернулась, и я напрягся еще больше, мой разум и сердце работали на полную мощность. Я чувствовал, что у меня будет сердечный приступ или нервный срыв, или то и другое, и независимо от того, что это было, я не сомневался, что мне срочно нужен сраный доктор. Из-за своей необъяснимой паники я даже захотел, чтобы Белла знала первичные реанимационные действия в полевых условиях, и подумал, что надо научить ее этому дерьму на случай, если я когда-нибудь упаду в обморок. Это, в конце концов, непременно произойдет, учитывая, каким перегрузкам она подвергает мое сердце.

Дверь открылась, и я уставился на нее, борясь с непреодолимым стремлением развернуться и убежать. Что это в меня вселилось? Я не узнаю себя.

Изабелла появилась в дверях и посмотрела на меня, застыв на месте. В тот же миг, когда мой взгляд остановился на ней, вся та паника, которая курсировала по моему телу и разъедала меня весь день, мгновенно улетучилась. Поскольку в этот момент я точно знал, что было не так, чего мне не хватало.

Это была она.

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 46. Продолжение

Она была тем недостающим звеном головоломки, и теперь, когда она была здесь, передо мной, казалось, что все частички пазла подходят друг к другу безо всяких проблем. Все опять было правильно. Я уже не беспокоился ни о торнадо, ни о землетрясении или пожаре, не психовал из-за чертовых муравьев, и мне реально было наплевать на то, какую, нахрен, корзину я купил. Мы все выдержим и справимся со всем, что уготовила нам жизнь. Все, что имело значение, была эта красивая женщина, которая стояла всего в нескольких шагах передо мной и смотрела на меня с удивлением, и выглядела при этом такой же чертовски нервной, каким я чувствовал себя весь день.

На самом деле, «красивая» – было далеко не правильное слово, чтобы описать, как она выглядит. Пока мы стояли, я напрягал извилины, пытаясь придумать слова, которые были бы достаточны для того, чтобы описать ее, но не нашел ни одного. Самым подходящим из тех, что пришло в голову, было «идеальная», и я знал, что она ни хрена не идеальна в традиционном смысле, у нас у всех были гребаные недостатки, но, глядя на нее, оно казалось подходящим. «Идеальная».

Я рвал себе задницу и из кожи вон лез, пытаясь сделать этот день совершенным, когда это было абсолютно излишним, поскольку любой момент с ней был уже совершенным. Мы могли быть больны гриппом и смотреть Фокс Ньюс (кабельный новостной канал, принадлежащий Fox Entertainment Group. Многие наблюдатели утверждают, что и в своих сводках новостей, и в своих политических комментариях Фокс оказывает содействие консервативной политической позиции), хотя я, скорее бы, черт возьми, стал ходить по раскаленным углям, чем смотреть его, и я был бы вполне удовлетворен, до тех пор, пока она находилась бы рядом со мной. Мы могли бы пойти в церковь, хотя я бы, скорее, прошелся по бритвенным лезвиям и бросился в бассейн с алкоголем, чем сделал это, и то бы меня это ни хрена не раздражало. Я ничего не имел против организованной религии и не сбрасывал со счетов тот факт, что Бог может существовать, но в жизни, которой мы жили, я был почти уверен, меня скорее ударит молния, чем я отправлюсь на поклонение в дом Господень. Но я бы рискнул пойти на это дерьмо, если бы Белла захотела пойти в церковь, и не задумался бы ни на секунду, поскольку до тех пор, пока она была со мной, ничто не будет слишком плохо – даже электрический стул.

Она стояла в дверях и с любопытством разглядывала меня. Выглядела она слегка смущенной. От одного лишь взгляда на нее, разодетую как куколку и нервно ерзающую, у меня перехватило дыхание. Она была в белом многослойном платье, которое спускалось примерно до колен, черном пиджаке и черных колготках с черными туфлями на плоской подошве. Я не разбираюсь в одежде для девочек, поэтому не мог описать, что это, нахрен, был за материал, но подумал, что и она, наверное, тоже не знает. Несмотря ни на что, эта байда смотрелась очень хорошо. Она выглядела классно. На лице ее было совсем немного макияжа, а волосы завиты и зачесаны назад.

Я стоял с минуту, просто любуясь ею, губы мои изогнулись в ухмылке. Казалось, что глядя на мою улыбку, она сразу же расслабилась, ее собственные губы дернулись вверх, и нервозность исчезла с ее лица. Она обернулась и быстро закрыла за собой дверь. Я сделал несколько небрежных шагов вперед, будучи не в состоянии оторвать от нее глаз. Я был будто, черт возьми, заворожен ею, меня тянуло к ней, как будто между нами было магнитное притяжение. Она снова повернулась ко мне лицом и очаровательно улыбнулась, когда я подошел.

– Ах, la mia bella ragazza. Buon San Valentino, – сказал я, протягивая ей цветок.

Ее глаза в шоке распахнулись, и она некоторое время смотрела на него, прежде чем осторожно взять его у меня.

– С Днем Святого Валентина. Ты очень красивая.

Ее улыбка засияла, когда она переключила свое внимание с розы на меня.

– Спасибо, – мягко сказала она. – Ты выглядишь по-настоящему привлекательно.

Моя ухмылка стала еще больше.

– Я знаю, – сказал я игриво. – Разве я не всегда такой?

Она захихикала, и этот звук был таким ясным, беззаботным и счастливым, что он немедленно заставил мое сердце колотиться, и еще эта тупая боль в груди, которая частенько появлялась во мне, но только в ее присутствии… Я и представить не могу, что можно любить кого-то так же, как я ее люблю.

– Ну, конечно, всегда. Но сегодня ты особенно красив, – сказала она, пожимая плечами.

Я кивнул.

– Grazie, – промолвил я тихо, поблагодарив ее. – К сожалению, я не был здесь сегодня утром, но у меня были кое-какие дерьмовые дела, которые я должен был закончить, ну, ты знаешь? И я твердо намерен загладить свою вину перед тобой сегодня вечером.