Дело о золотой маске

«Вот и хорошо, — подумал Итен. — Побегай за мной еще немного».

Путь до небольшого двухэтажного дома с резным кружевом рам и уютной кошейней-магазинчиком на первом этаже, занял около получаса. Если поторопиться, то могли добраться и за четверть, но Гарца заново рассматривал знакомые места, а Итен не стремился ему в том мешать. Он тоже любовался окрестностями и старинными домами. При свете дня особо не выделявшиеся, ночью они казались перенесшимися на улицы Гранвиля прямиком из детских сказок. Статуи, сидящие на крышах, расположенные на фасадах, охраняющие двери, казалось, оживали. Итен мог спорить, что наполовину вышедшая из стены беломраморная лошадь прянула ушами. Помахал рукой выкованный из чугуна трубочист, сидящий на флюгере. Сверкнула призрачно-зеленым светом глаз черная кошка, несмотря на заклятие ночного зрения, почти неразличимая в тени меж двух башенок.

— Захаживали бы вы к нам почаще, — сказал Гарца, остановившись перед дверью своего дома, и хитро прищурился. — Уж мы сделали бы из вас боевого мага из легенд!

Итен улыбнулся. Он уже такое слышал. И часто. А Гарца теперь прекрасно помнил, что уже произносил эту фразу. Она была у них чем-то вроде приятного расставания пусть не друзей, но хороших знакомых.

— С удовольствием, господин Гарца, — ответил он, склонил голову и уже собирался уйти, как Гарца ухватил его за локоть.

— Не уверен, будто это важно, но…

— Вы скажите, я решу.

— Просто в том состоянии, из которого вы меня вернули, я способен лишь на то, чтобы ходить по улицам, повинуясь звездному зову. Я слышу песню луны, шепот океана… предки его знает, в кого превращаюсь. Говорили, моя прабабка шаманкой была, а может, брехали.

— Вы услышали что-то странное, господин Гарца?

— Странное… — проворчал тот. — Не то слово. Я всегда любил океан, мою нечеловеческую природу тянет к нему, будто магнитом. Однако в этот раз я не приближался к нему ни разу. Что-то поселилось на набережной, инспектор: слишком нехорошее. Все внутри меня кричало не приближаться.

— Я проверю. Благодарю вас, господин Гарца, — сказал Итен и отступил ровно за миг, как цокнул, отпираясь, замок и мелодично зазвенел колокольчик над дверью.

Взрослые и детские голоса, радостные восклицания, причитания, оправдания —остались за спиной. Присутствовать при воссоединении семьи Итену всегда казалось неловким. К тому же он точно не собирался выслушивать благодарности. В конце концов, это его работа, можно даже сказать, рутина. Хвалить за нее так, словно он совершил нечто особенное, чуть ли не подвиг — неправильно.

Он не знал, последовал ли за ними невидимый соглядатай. После резанувшего по спине взгляда, Итен больше его не замечал. Но это не означало, будто посыльный Дракаретта оставил распоряжение невыполненным.

«Скорее всего, ему надоело таскаться за мной по городу, — решил Итен, — будет поджидать возле дома».

Однако в очередной раз выбирая между людной хорошо освещенной улицей и переулком едва-едва рассвеченным огнями из окон на верхних этажах, Итен повернул в последний.

Глава 10

Сердце пропустило удар, в ушах начал нарастать низкий гул — почти забытый с времен, когда один из представителей семьи хамилио выбрал его своим личным врагом. Неуловимый убийца вот уже три года как не топтал земли Челии, Итен думал, будто забыл чувство невидимой, но неотвратимой опасности, зато помнило тело. Измененное драконьей кровью, оно не всегда слушалось слабого человеческого разума. Потому-то Итен и шарахнулся от ничем непримечательной, прекрасно освещенной и пустой ниши в стене, словно от внезапно вспыхнувшего пожара, спрятался за первым попавшимся деревом (так себе укрытие, но за неимением лучшего сойдет). Пистолет в одной руке, амулет связи — в другой.

— Впечатляет…

Низкий хрипловатый голос прошелся по спине ледяным мехом. Захотелось встряхнуться, словно вышедшему на берег псу, но Итен скрипнул зубами и приказал себе терпеть. Не хватало еще выказывать рептилиям собственные слабости. Слабости, которые наверняка будут изучены. Эмоций в людском их понимании рептилии не испытывали, потому все их многообразие старались использовать в свою пользу. Привратник полицейского управления — не в счет. Вага был уникален в своем роде. Встречались, конечно, и еще исключения, но были они слишком редки, чтобы не ждать подвоха со стороны каждого выходца с Рептия.

— А меня — нет, — обронил Итен, насколько умел безразлично и приказал: — Именем полиции Гранвиля! Проявись!

Она снова возникла будто из неоткуда. Итен смотрел прямо перед собой, но не уловил мига, когда поплыл воздух, а затем появилась хамилия.

«Как там говорилось в одной старой песенке, вновь набирающей популярность? Бойтесь желаний своих? Мне, похоже, впору просто мыслей бояться», — подумал Итен. Еще совсем недавно он вспоминал эту особь с уважением и хотел, чтобы она не лишилась места работы. И вот она стоит перед ним: дабы воочию убедился.

— Успокойтесь, инспектор. Я не промышляю тайными убийствами, — молвила хамилия и склонила голову в приветствии.

Человек мог бы произнести эту фразу, шутя. Хамилия же была удручающе-серьезна, а потому воспринималась еще более опасной. Или память тела снова брала верх над способностью мыслить?

— Полагаю, мы не разговаривали бы, имей вы в планах меня прикончить, — заметил Итен. Витиевато, но зато так, как лучше всего понимали рептилии. Эмоций в фразе не было. И ее удалось бы понять по-всякому. Итен поверил преследовательнице? А может, намекнул, будто отразил бы предпринятую против него атаку? Мог убить в любую минуту, но окажет ей честь и выслушает?

О чем подумала хамилия, тем паче осталось неясным, но она улыбнулась. Вернее, очень постаралась это сделать, растянув губы ниточкой и став похожа… на одну из жаб, как их рисуют дети.

— Я здесь, чтобы передать приглашение, — сказала она.

Итен выгнул бровь и предположил:

— Семейное торжество?

Хамилия посерьезнела еще больше, хотя уже казалось некуда, и тотчас перестала напоминать жабу. Язык не поворачивался назвать ее красивой, но не признавать этого не выходило. Есть такое явление как строгая, холодная, пожалуй, даже ледяная красота. Стоять рядом с такой не хочется, лучше вообще обходить десятой дорогой, но менее красивой она от этого не становится.

— Мой работодатель намерен говорить с вами.

— Да что вы говорите? — в душе Итен рассмеялся, но внешне остался спокоен. — И причем здесь, собственно, вы? Наша почта работает из рук вон плохо, но не настолько же. Чем вам курьеры не угодили?

— Он намерен встретиться с вами тайно. Думаю, вы тоже незаинтересованны в огласке. Потому я и перед вами, инспектор: незаметно пришла, и столь же незаметно уйду.

Означало ли это, будто лорд действительно не собирался хвастаться в высших кругах слугой-полицейским? Полагал сотрудничество с полицией позором? Думал, будто в высшем обществе его не поймут?