День, когда он сошел с ума

Глава 32

26 декабря 2013 года.

Нью-Йорк

Стивен расслабился. Он ехал в сторону Квебека без малейшей тени беспокойства. Потухшим взглядом он внимательно следил за непрерывной отметкой дороги. Его руки, когда-то тонкие и нежные от офисной работы, а теперь окрепшие и загрубевшие, крепко сжимали руль. Он уже давно не работал в адвокатском бюро – с тех самых пор, как отказался от успешной и обеспеченной жизни и начал влачить свое существование, полное ненависти и отчаяния. Стивен знал, что не может промахнуться теперь, когда конец так близко. Когда приближается момент, за который он отдал все. Ему нужно было закрыть глаза и сделать свое дело, не глядя по сторонам.

Он не мог бы с уверенностью определить количество жертв. Год за годом полиция собирала нескончаемый список пропавших женщин. Им никак не удавалось связать их между собой. Возрастной диапазон жертв был слишком широким, их черты лица – слишком разными, да и проживали они достаточно удаленно друг от друга. Каждое новое исчезновение полиция воспринимала как отдельный случай: девочка, которая могла стать жертвой похищения, или женщина, которая решила уйти из дома. Не было ни одной черты, ни одного следа, ни одного знака, который бы их связал. Иногда Стивен нападал на них в их собственных домах, когда они были одни, иногда на улице или даже на работе.

Стивен никого не помнил по отдельности, кроме своей первой жертвы. Ее звали Виктория Стиллман. А еще он помнил, как все случилось. Агония на лице, вес тела, прикосновение пальто. Прошло уже десять лет, слишком тяжелых для него, а он помнил, как нервничал перед тем. Он думал, что не сможет сделать этого, что сдастся и примет неизбежность будущих лет. Больше пяти часов он сидел в машине, следя за тем, как она работает в старом кафе. В течение всех этих пяти часов он непрерывно плакал. Затем он наконец набрался смелости и в слезах вошел в кафе. Он решил, что уже слишком поздно, чтобы отступать.

Последующие часы были худшим его кошмаром. Он не знал, что делать, как вести себя. Он был готов отпустить ее на полпути в хижину, которую снял под вымышленным именем в Вермонте. Он не считал себя убийцей и не думал, что таким образом отступается от Аманды. Когда он приехал в Вермонт, Виктория Стилманн еще спала под действием хлороформа. Он опустил ее в маленькое укрытие, которое вырыл в лесу, и стал ждать, внимательно вглядываясь в нее и пытаясь уловить какой-нибудь признак пробуждения. Три часа он провел, сидя на поваленном дереве и без остановки плача. Он не мог поверить в то, что сделал. Несколько часов он был в шаге от того, чтобы вызвать полицию. «Боже, что я творю», – говорил он. Но убеждал себя, что уже слишком поздно. Он не мог вернуться к своей жизни. Если он отпустит ее, если сообщит полиции, он будет обвинен в похищении и проведет следующие двенадцать лет в тюрьме (девять, если судья решит принять его явку с повинной в качестве смягчающего обстоятельства). Он хорошо представлял свой возможный приговор, потому что видел, как одному из клиентов адвокатского бюро вынесли похожий. Однако после произошедшего в Солт-Лейк-Сити несколько лет назад Стивен полагал, что его жизнь уже разрушена.

В тот момент в его мозгу существовал только один возможный вариант развития событий – обуздать душу и отдаться грязи, чтобы вернуть себе то, что он когда-то считал своим счастьем.

Он встал с поваленного дерева, сел в грузовик и поехал в сторону ближайшего городка. Там он нашел телефонную будку и набрал номер, написанный на потертом желтоватом листке бумаги. Ответа не было. Никто на другом конце линии не сказал ему, что делать дальше. Тревога доводила его до отчаяния. Он вернулся в хижину, где в тайнике держал Викторию Стиллман, поддерживая ее жизнь бутербродами и бутылками с водой. Виктория неустанно боролась, упрашивая его отпустить ее. «Я ничего не скажу, – говорила она, – клянусь жизнью, я никому ничего не скажу». Она никогда не слышала от него никакого ответа, кроме «Замолкни», которое он произнес во второй день. На третий день он опять поехал в город и снова набрал тот номер. Спустя несколько гудков невзрачный голос, про который нельзя было с точностью сказать, мужской он или женский, ответил:

– Завтра в десять вечера на Ханна-Кларк-Брук-роуд, грунтовая дорога в северном направлении, которая отходит от 1869 Маутин-роуд, трасса 242. В конце грунтовой дороги деревянный дом.

Вызов оборвался прежде, чем Стивен успел что-либо спросить, не дав ему возможности закричать, что он не знает, сможет ли добраться до того места с Викторией.

Стивен вернулся в хижину и припарковался у входа в укрытие. Он вошел в дом, приготовил бутерброд, добавил две таблетки снотворного в бутылку с водой и перемешал. Затем подошел к тайнику, поднял импровизированный металлический люк, который установил на второй день своего пребывания здесь, и кинул Виктории ее паек, как он делал каждый день. Несколько минут он слушал ее мольбы, пока она не уснула. С помощью лестницы он вытащил ее, загрузил в кузов грузовика и отправился по адресу, который указали ему по телефону. Уже через четыре часа он был на 1869 Маунтин-роуд и спустя несколько метров увидел развилку дороги, уходящей на север, в конце которой должен был стоять деревянный дом.

Действительно, вскоре он увидел хижину, о которой говорил голос. Он остановился за каких-то сто метров и в ярости ударил по рулю, злясь на самого себя и колеблясь между жизнью и смертью, между тем, чтобы отдать свою жертву, и тем, чтобы исчезнуть отсюда. Однако он понял, что уже не может ничего сделать. Что, перейдя порог того кафе, он пересек точку невозврата. Точку, за которой его душа изменилась навсегда.

Глава 33

14 июня 1996 года.

Солт-Лейк-Сити

У Аманды немного дрожали руки, даже когда она оказалась почти у дома; она то и дело поглядывала на отца с пассажирского сиденья. Всю дорогу они молчали, думая о сбитом пешеходе и о том, каким несчастьем могло бы все обернуться, если бы машина ехала быстрее.

Подъехав к дому и увидев его кипенно-белый деревянный фасад, они с облегчением вздохнули. Стивен припарковал машину у тротуара и вместе с Амандой молча вышел из машины.

– Маме ни слова о том, что случилось, ладно? – сказал Стивен дочери, пока они шли к дому.

– Почему?

– Потому что она будет волноваться.

– Но ведь с нами ничего не произошло. И с этим человеком тоже. Наоборот, думаю, ей приятно будет узнать, что мы остались с ним, помогли ему и что в результате все закончилось хорошо.

– Да, да, но, зная твою мать, я уверен, что она захочет найти его и извиниться за произошедшее формально, пригласить его с супругой на ужин и предложить помощь во всем, что им только будет нужно.

Слова Стивена о том, как поступила бы Кейт, узнай она об этом случае, были не так далеки от истины. Она всегда старалась быть честной и оставалась верной идеалам образцовой семьи с устойчивыми моральными принципами. Созданием именно этого образа она и занялась, когда они переехали в район, где жили более обеспеченные люди, и он так прочно укоренился в ней, что теперь уже невозможно было сказать, когда она перестала быть той беззаботной Кейт, которой когда-то была.

Он остановился перед крыльцом и продолжил:

– Обещай, что ничего не скажешь.

Аманда взглянула на отца и, уступая уговорам, пожала плечами:

– Я ничего не скажу… За символическую плату.

– Ого! Шантажируешь отца?

Аманда хихикнула и подняла мизинец правой руки.

– Обещаю, что ничего не скажу, пап. Не волнуйся, – с улыбкой сказала она.

– Так-то лучше.

Аманда взяла отца за руку, и вместе они пошли к дому.

– А у тебя неплохо получается. Где ты научилась шантажировать? – спросил Стивен, остановившись перед дверью.

– Я сама научилась. Хотя с тобой это не всегда работает, – пошутила она.

– Я покажу тебе парочку трюков, – сказал Стивен, подмигивая.

Когда они вошли, землетрясение крошечных шагов пронеслось по дому им навстречу.

– Аманда! Ты дома! – закричала Карла.

– Да, малышка, я уже здесь.

– Вы долго не возвращались. Сколько дней вас не было? – сказала Карла, с задумчивым лицом пересчитывая пальцы.

– Дней? Да нас не было всего пару часов.

– Ну я так и сказала. А в минутах это сколько?