Desiderata. Созвездие судеб

– Покушение, – не поворачиваясь, произнес он, – совершенно очевидно, было спланировано давно и лишь ждало подходящего часа. Кто-то очень хорошо знал и характер Его Величества, и распорядок его дня, и обставил все с тщательностью, которая не может не восхищать. Дождался вечера, когда Император будет один – что случается не так уж часто – и нанес рассчитанный, молниеносный удар. Он поджидал в начале этого крыла, где нет караула, на повороте, где освещение играет злые шутки. Разил так, чтобы наверняка, и быстро же скрылся. Если бы Его Величеству не хватило сил дойти сюда – завтра мы бы готовились к похоронам.

Достий вздрогнул, а Советник, поднявшись на ноги, и прихватив с собой кинжал, пошел к выходу, поманив юношу за собой.

– Пусть отдыхает, – пояснил свои действия он, когда они очутились в «гостиной» части комнаты. – Силы Его Величеству понадобятся.

– Но ведь он встанет? С ним же все будет хорошо?..

– Видишь ли… – Бальзак прошелся вдоль стены, похлопывая по ладони кинжалом – как будто все никак не мог выпустить его из рук. – Дело в том, что я не знаю, кто вовлечен в этот заговор. Я не могу просто взять и вызвать лейб-медика для осмотра и оказания помощи: я не уверен в нем. Как и практически ни в ком. То есть, я могу предположить, кто первоисточник, но не кто исполнитель.

– А кто же?!

– Герцог, дядька Его Величества, давно точит на него зуб. И сейчас, когда Его Величество занялся реформацией законов, забеспокоились его министры: чуют, что недолго длиться их правлению. Ищут пути, и, думаю, герцог – это и есть такой путь. Я не сомневаюсь, что и у него, и у брата его, принца Элоя, есть свои люди во дворце. Наушники, шпионы, их глаза здесь, одним словом. Исполнитель – определенно кто-то из служащих дворца. Отсюда и знание места, и выбор орудия. Но антикоагулянт – вещество медицинское. Добыть его не так просто. В аптеке его не купишь. А если это большая аптека, склад – одним словом, если и купишь – то нужно знать название препарата и не показаться подозрительным… В общем, я не могу сбрасывать фон Штирлица со счетов.

Достий ощутил, как брови его сами собой ползут вверх – только что он открыл для себя, что ему очень сильно доверяют, и это было приятным открытием. Бальзаку совершенно очевидно даже в голову не приходило включать в свои подозрения Достия.

– Сегодня было важное заседание, – остановился Советник у окна – того самого, через которое многие годы проникал в его комнату Наполеон. – Завтра оно должно было продолжиться. Не знаю, что Император наговорил своим министрам, однако если он не встанет завтра – некому будет продолжить говорить то же самое. Проект будет просто снят с голосования, да и все. А уж потом насыплется что-то новое, и его похоронят под прочими темами для обсуждений.

– Но у Императора есть вы!.. – постарался ободрить собеседника Достий. – Вы можете сказать все, что необходимо!

– Я предпочел бы, – поджал губы тот, – чтобы Его Величество занялся этим сам. Это бы означало, что не так уж с ним худо дело. Если завтра он не объявится на людях, все, кто в деле замешан, будут полагать план свой удавшимся, и перейдут к следующему его шагу. А если я скажу, что Император жив – к нему зачастят лекари, и тогда глаз да глаз нужен будет за тем, чтобы они не качнули чашу весов в обратную сторону…

Бальзак вздохнул.

– Ну, полно, – наконец, постановил он. – Всем нам нужно хорошенько отдохнуть. И тебе в том числе, брат Достий. Спасибо, что помог – это было поистине неоценимо. А теперь иди и хорошенько выспись.

И, проводив посетителя до дверей, Советник кликнул караул, велев сопровождать молодого человека к его комнате – на всякий случай…

К завтраку Достий спустился первым, и все неуютно елозил на месте, в ожидании хоть каких-то вестей. Теодора не было, и Императора тоже. Наконец, когда стали уже убирать посуду, объявился Бальзак – недовольный, хмурый, он и не поглядел на еду. По его виду Достий сразу сообразил, что Наполеон встать не смог – а то и не пробудился поутру, так и лежал в забытьи, погруженный в глубокий оцепенелый сон…

– Собрание начнется через двадцать минут, – вместо приветствия сообщил Советник. – Мне нужно присутствовать там, а ты побудь вместо меня.

Он не сказал где, но Достий отлично его понял: собеседник, очевидно, переживал, что во время его отсутствия что-то может понадобиться раненому, а то и явится к нему непрошеный гость. Поэтому Достий поспешил туда, где его и просили быть.

Император действительно спал – в той же позе, что и вчера, лежа на спине, и грудь его едва заметно вздымалась – он дышал тихо, будто вполсилы. Достий немного поколебался, однако потом решил остаться в этой части комнаты – это было, пожалуй, лучше, нежели соблюсти видимость приличий и выйти вон из чужой спальни. Ведь он знал, что во дворце есть какие-то тайные переходы, слыхал, как о них толковали его друзья, пока решали проблему с генералом Пансой и причиненным им разрушением. Быть может, какой-то выходит прямиком сюда, а Достий по незнанию это пропустит. Он ведь себя не простит, случись что!.. Поэтому он принес себе карвер – стул с подлокотниками – и пристроил его поближе к свету.

Коротать время, сидя у окна с книгой – Советник и в спальне их держал, и Достий выбрал то, что показалось ему самым интересным – ему пришлось весьма продолжительно: уже успели подать полуденный сигнал за окном гвардейцы, а все-то он сидел один. Наконец, уединение его было нарушено – это явился святой отец, и принес Достию обед.

– Перекуси, – велел он, – не то эти политиканы тебя загоняют…

– Поклеп, – неожиданно отозвался, не открывая глаз, Император. – Не было еще такого, чтобы…

– Притихни! – сурово перебил его отец Теодор. – Тебе сейчас только языком трепать!.. Видел бы ты себя в зеркале!

– Сам знаю, что красавец, – оскалил в усмешке зубы Наполеон. Он открыл глаза, и Достий сообразил, что знать не знает, сколько уже Его Величество бодрствует – или пробудился лишь теперь, от голоса духовника.

– Ну, – нетерпеливо добавил он, – рассказывай, что к чему!

– Тебе тоже поесть бы не мешало… – засомневался было святой отец, однако Его Величество презрительно скривил губы.

– Нет, – уронил он, и стало ясно, что его не уговоришь. – Поведай лучше, что знаешь. Что на собрании?

Теодор потер подбородок, и вид у него сделался сомневающийся.

– Ну… – начал он. – Как бы тебе это сказать…

– Что-то нехорошее? – насторожился Наполеон и даже немного приподнялся. – Кто-то из этих пустобрехов мне Баля расстроил?

– Нет. Не думаю. Если честно, то совсем нет. Скорее наоборот.

– Что ты имеешь в виду?.. – На лице Императора отразилась тревога. Он явственно был обескуражен этими телеграфными ответами. Духовник же странно дергал уголком рта, как будто сам не мог определиться: то ли ему рассмеяться то ли наоборот, рассердиться.

– Вообще-то, – наконец, начал он, – твой Советник попросту наорал на них…

Достий уронил книжку на пол. Наполеон растеряно сморгнул, продолжая глядеть на рассказчика – как будто полагал, что тот сейчас поправится. Но он не спешил, все так же продолжая глядеть в сторону а потом махнул рукой.

– Ну, ладно, – произнес он. – Бальзак меня в коридоре поймал, я из синодальной конторы возвращался. И говорит – ступай, Теодор, со мной, Его Величество слег, а я один дюжину его министров не осилю, все ж таки, я не совсем они по полномочиям, сам понимаешь. Ну, я-то понимал, и потому пошел. Началось заседание тихо да мирно, принялись они обсуждать какие-то вещи, мне не очень понятные – я же начала не слышал, какой вопрос был поднят. Попал, как с корабля на бал. Ну ладно, сижу… Потом министры эти давай ломаться – и то им сомнительно, и это, и вообще выждать бы надо, и в конце концов если это дело такое важное, то пущай им занимается сам Император, а не присылает своего Советника. В общем, не захотели даже голосования проводить. Бальзак сидит, как оплеванный – ну, а что он с ними сделает, ему в лицо смеются… А потом как хлопнет бумагами по столу, как рявкнет на них, министров этих – «Сидеть!». Они и сели, от растерянности… А он им – что, говорит, забыли, как кое-кто из вас из этого кабинета выбывал вперед ногами? Балаган тут устроили, как будто я тут с вами свои личные дела обсуждаю, а не Императорский проект, нос воротить будете… Да как укрыл их… Трехэтажной конструкцией, они так рты и пооткрывали. Небось, не ожидали такого, сколько лет все тихо было, знают уже, что Советник человек малоэмоциональный, вежливый… А он как разошелся – стекла в окнах дрожали. Такие-сякие, дескать, цены себе не сложат, нет, чтобы делом заниматься, они тут развлекаются, видно, в департаментах у них все хорошо. Давно ревизий не было. В каждого пальцем ткнул, у вас, говорит, столько долга, а у вас столько, и если все тут такие умные, то пусть катятся к черту и зарабатывают недостачу как хотят…