Десять ли персиковых цветков

На следующее утро по виду Е Хуа невозможно было догадаться, что он совсем недавно перенес тяжелое ранение. Я даже стала подозревать, что увиденное ночью мне на самом деле приснилось. Что немудрено: вчерашний день был полон скорби, радости, тревоги и раздумий. Однако в глубине души я понимала, что это был не сон.

Я проводила время с Е Хуа, но скучала по Колобочку. В тот день в горах Линшань начиналось собрание, где сам Будда Шакьямуни собирался толковать учение и говорить о воспитании всех живых существ. Изначальный владыка Чэн Юй отправился в горы и взял Колобочка с собой, чтобы он не путался у нас под ногами.

Я беспокоилась, что речи Будды будут тяжелыми для восприятия, а Колобочек еще так мал, что ему наверняка станет ужасно скучно. Е Хуа был не согласен с моим мнением. Он заявил:

– Колобочек отправился в Чистые пределы на западе ради того, чтобы полакомиться сахарным тростником, что растет в горах Линшань. К тому же с ним Чэн Юй, так что ему не будет скучно, даже когда всех бессмертных в храме начнет клонить в сон.

Подумав, я согласилась с ним.

Е Хуа все еще не поправился. От Чжэ Яня я знала, что принц пока не может пользоваться правой рукой. Это очень огорчало меня, но принц, казалось, не придавал этому значения. Поскольку Е Хуа был ранен, то все, кто слышал об этом, начиная от Небесного владыки и заканчивая бессмертными низшего ранга, в течение нескольких дней не осмеливались беспокоить его, из-за чего у принца в кои-то веки появилось свободное время.

Меня тревожило состояние Е Хуа, поэтому хотелось быть рядом с ним постоянно. Двор Благоухающих цветов находился очень далеко от зала Высочайшего пурпура. Не то что зал Благовещих облаков! К тому же двор Благоухающих цветов – место, где в прошлом жила покойная жена Е Хуа. Именно по этой причине я предпочитала проводить время в зале Благовещих облаков. В Небесном дворце это было не принято, но небожители проявили снисхождение к странностям гостьи, прибывшей из глухомани Цинцю, и приготовили для меня постель в зале Благовещих облаков.

Первые несколько дней я рано вставала и в предрассветной тьме, на ощупь, пробиралась в зал Высочайшего пурпура к принцу Е Хуа, где помогала ему одеться. Затем мы вместе завтракали. Мне уже много тысяч лет не приходилось просыпаться в столь ранний час, и порой я едва подавляла зевоту.

Однажды, с трудом проснувшись, я уже приготовилась было вскочить с кровати и бежать в зал Высочайшего пурпура. Однако разлепив глаза, я увидела Е Хуа, который лежал рядом со мной и спокойно читал. Моя голова покоилась на его правом плече. В левой руке он держал карту расстановки войск. Заметив, что я проснулась, он отложил карту и сказал:

– Еще не рассвело, можешь поспать, через два часа я тебя разбужу.

Стыдно признаться, но с того дня мне больше не приходилось вставать ранним утром и на ощупь пробираться в зал Е Хуа. Теперь он сам являлся по утрам в покои Колобочка, и наш завтрак переместился из зала Высочайшего пурпура в зал Благовещих облаков.

Дни, проведенные в Небесном дворце, мало чем отличались от нашего времяпрепровождения в Цинцю. После завтрака мы отправлялись на прогулку, затем вместе шли в зал принца, где, заварив два чайника чая, он приступал к своим делам, а я занималась своими. Вечером, в дрожащем свете свечей, мы играли несколько партий в вэйци.

Время от времени Платановый дворец посещал Владыка Исцеления. Однако из-за того, что я была рядом, он почти ничего не говорил. Своим присутствием он напоминал о ране Е Хуа, и его визиты расстраивали меня. В остальном я всем была довольна.

Я дожила до того возраста, когда юношеские воспоминания почти стерлись из памяти. Но все же я уверенно могла сказать, что никогда прежде не чувствовала себя столь счастливой – даже в те времена, когда я была с Ли Цзином.

Мой возраст можно назвать почтенным, но, когда я была молода, за мной ухаживало не так уж много юношей, и бури чувств, описанные во многих стихотворениях, прошли мимо меня. Поэтому теперь, когда на меня обрушились любовные переживания, мне хотелось гулять под луной и любоваться цветами вместе с Е Хуа. Однако Платановый дворец располагался достаточно высоко. Для того чтобы увидеть луну, нужно долго смотреть вниз. Если повезет, действительно можно будет разглядеть ночное светило. О том, чтобы мягкий свет луны окутывал нас, создавая особенное, романтическое настроение, не стоило и мечтать. Но мне пора было прекратить досадовать из-за отсутствия прогулок под луной. Хорошо, что мы с Е Хуа могли хотя бы видеть цветы, однако вдоволь полюбоваться ими не получалось.

Раньше, когда мы жили в Цинцю, Е Хуа с утра вытаскивал меня на утренние прогулки, во время которых мы несколько раз обходили бамбуковую рощу, что располагалась возле пруда, недалеко от Лисьей пещеры. Принц спрашивал меня, какое блюдо мне хотелось бы на обед, и затем, проходя мимо соломенной хижины Ми Гу, мы отправляли его на рынок за свежими продуктами. На Небесах, поскольку Е Хуа не приходилось беспокоиться об обеде, у него было другое увлечение. Во время прогулки он любил слушать мои рассказы о книгах, которые я прочла накануне. Я часто читала романы, чтобы скоротать время. Закончив чтение, я не могла вспомнить имен главных героев. В моей памяти оставалось лишь приблизительное представление о прочитанной истории. Но из-за того, что Е Хуа заинтересовался моими пересказами, я начала читать более внимательно и с удовольствием радовала его новой историей на следующий день. За эти несколько дней я обнаружила в себе талант к пересказу книг.

Семнадцатого числа седьмого месяца собрание в горах Линшань закончилось. Это означало, что скоро Колобочек вернется в Небесный дворец.

Ночью семнадцатого числа седьмого месяца дул холодный ветерок. В лунном свете расцвели цветы османтуса, аромат которых разносился по всем Девяти небесным сферам. Мы с Е Хуа сидели в беседке недалеко от Нефритового пруда. На балках беседки висели фонари, а на каменном столе стояла масляная лампа. В левой руке Е Хуа сжимал кисть для письма. В свете лампы он наносил на карту обозначения расстановки войск.

Когда я была учеником на горе Куньлунь, Мо Юань обучал нас различным наукам и искусствам, в том числе и военной стратегии. Уроки тактики преподавались на протяжении двадцати тысяч лет и имели честь занимать первое место среди всех ненавистных мне предметов, опережая даже такие сложные дисциплины, как даосизм и буддизм. С тех пор стоило мне увидеть карту с расстановкой войск, как у меня начинала болеть не только голова, но и все тело. Поэтому я, немного полюбовавшись изящными движениями пальцев Е Хуа, уверенно сжимавших кисть, прислонилась к перилам беседки и закрыла глаза.

И тут издали послышался звонкий голосок Колобочка, который звал меня:

– Матушка, матушка!

Поднявшись со скамьи, я увидела, что это действительно Колобочек. Он был одет в изумрудно-зеленую рубашку. Обеими ручками мальчик поддерживал мешок, перекинутый через левое плечо. Ноша выглядела довольно тяжелой. Колобочек шагал, покачиваясь из стороны в сторону. Е Хуа отложил кисть и, подойдя к ступенькам, ведущим в беседку, посмотрел на сына. Я подошла ближе к принцу, тоже всматриваясь в фигуру Колобочка. Тот, стоя в десяти шагах, снова громко крикнул:

– Матушка!

Я откликнулась. Пухлячок медленно присел на корточки, осторожно опустил мешок на землю, затем вытер пот с лица и закричал:

– Матушка, матушка! Я принес тебе сахарный тростник с гор Линшань! Я сам нарубил, сам…

Он задумался, а затем продолжил:

– Я нашел самый большой, самый здоровый стебель и срубил его, хе-хе-хе…

Закончив говорить, он опять поволок мешок, потихоньку приближаясь к нам. Я хотела помочь ему, но Е Хуа остановил меня, сказав:

– Пусть сам тащит.