Десять ли персиковых цветков
Шрифт:
Мо Юань всем сердцем желал вернуться на гору Куньлунь и провести целый год в уединении в пещере. Мне не хотелось, чтобы он, будучи ослабленным, узнал, в каком печальном состоянии находится школа. Однако огонь в бумагу не завернешь: ему придется увидеть все собственными глазами. Я подумала, что пусть уж лучше это произойдет раньше, чем позже, и поэтому, осушив две чаши чая, вслед за наставником отправилась на гору Куньлунь. Поскольку у Чжэ Яня и Четвертого брата не было никаких важных дел, они полетели с нами, попутно прихватив и Би Фана.
Когда мы, стоя на трех благовещих облаках, приблизились к горе Куньлунь, Четвертый брат снова упомянул, что школа находится в весьма плачевном состоянии. Из моей груди вырвался тяжелый вздох.
Тропу, ведущую к воротам школы, наводнили бессмертные. Кто-то из них стоял,
Би Фан, на спине которого восседал Четвертый брат, подобрав когти, опустился пониже. Обратившись к одному из наивных бессмертных, Четвертый брат, сжав кулаки, спросил, что здесь происходит.
Юноша, хлопая глазами, пробормотал:
– Я и сам ничего не знаю. Просто вышел купить соевого соуса и вдруг услышал, что над вершиной соседней горы уже три или четыре дня клубится ци дракона. Мои товарищи направились сюда, чтобы поглазеть на это, вот и я не удержался. И ведь не зря прибежал, эти облака, – он с довольным видом прищелкнул языком, – непростые. Любо-дорого смотреть, вот я и сижу здесь уже целых два дня. Отпусти свою птичку полакомиться червяками, спускайся, присоединяйся к нам. Ручаюсь, ты не останешься равнодушным. Рядом со мной как раз есть свободное местечко, давай будем смотреть вместе.
Четвертый брат, поблагодарив бессмертного, отказался от его предложения. Он молча вернулся к нам и, кашлянув, сказал:
– Пустяки, они просто восхищаются величием горы Куньлунь и нарочно прибыли сюда, чтобы выразить свое почтение дракону, что обитает под горой.
Чжэ Янь, засучив рукава, хмыкнул и с насмешливой улыбкой обратился к Мо Юаню:
– Куньлунь – гора бессмертных, что высится на костях дракона. Возможно, он, почуяв твое возвращение, так воодушевился, что стал выпускать ци и этим привлек внимание неискушенных бессмертных.
Мо Юань невозмутимо усмехнулся.
Чтобы не потревожить бессмертных, пришедших поглазеть на необычное зрелище, мы применили чары невидимости и проскользнули в ворота школы.
Девятый упорно придерживался традиций, и поэтому даже спустя столько тысяч лет в школе ничего не изменилось. Я полагала, что сегодня смогу увидеть только Лин Юя, однако стоило нам войти, как мы оказались окружены толпой бывших учеников. Мои шестнадцать соучеников были там. Они облачились в даопао [117] и собрали волосы в традиционный даосский узел, как в прежние времена. Бывшие ученики выстроились в две шеренги вдоль каменной дорожки.
117
Даопао (кит. ??) – даосское традиционное одеяние.
Во дворе росли те самые деревья, которые были перенесены сюда Буддами с Западных небес, когда пожелали трапезничать в этом месте. Шестнадцать моих соучеников, опустив руки, торжественно стояли в тени саловых деревьев [118] , будто и не сходили с этого места в течение прошедших тысячелетий.
Глаза Старшего покраснели. Упав на колени, он дрожащим голосом произнес:
– Несколько дней назад до нас долетела весть, что над горой Куньлунь клубится ци дракона и временами слышится его рык. Не понимая, что несет в себе это предзнаменование, я с соучениками поспешил сюда. Хотя в наши головы и закралась мысль о возвращении почтенного наставника, мы никак не смели в это поверить. Сегодня, находясь в одном из залов, мы почувствовали, что за воротами школы витает ваша ци. Мы тут же бросились навстречу, но не успели прибежать вовремя, чтобы лично встретить вас у ворот. Наставник, вас не было целых семьдесят тысяч лет, и вот вы наконец вернулись!
118
Саловое
дерево – произрастает в Южной Азии. В индуизме считается любимым растением Вишну. В буддизме считается, что под этим деревом родился Будда Гаутама. Из древесины салового дерева часто делали индуистские храмы, а его смола используется в аюрведической медицине.Он закончил говорить, уже захлебываясь от слез.
Хотя Старший соученик и сохранил юное лицо, молодость его давно осталась позади. От вида его слез у меня самой защипало в носу. Остальные пятнадцать соучеников тоже упали на колени и принялись плакать навзрыд. Шестнадцатый, по имени Цзы Лань, рыдал громче всех.
Мо Юань, опустив глаза, промолвил:
– Я заставил вас так долго дожидаться меня. Поднимайтесь, побеседуем внутри.
Прежде чем начать говорить, они вдоволь наплакались. Утерев слезы, бывшие ученики рассказали, что в тот же год потеряли своего невежественного товарища, владыку Сы Иня. При упоминании моего имени Старший так опечалился, что едва мог дышать. А ведь это я, опоив их, украла бессмертное тело Мо Юаня и той же ночью бежала с горы Куньлунь. Однако он не сказал ни слова о моем проступке, говорил лишь о том, что по недосмотру потерял меня и это только его ошибка. Все эти годы Старший не переставал искать меня, однако ему не удавалось напасть на след, и это не сулило ничего хорошего: он остался за главного, но не справился со своими обязанностями, даже не смог уберечь Семнадцатого, и за это наставник должен со всей строгостью наказать его.
Мне пришлось опереться на плечо Четвертого брата. Стоило мне услышать слова Старшего, как из глаз покатились слезы, и я поспешила признаться:
– Все совершенно не так, вот же я, прямо перед тобой. На мне просто другое платье, но поверь, это я, Сы Инь!
От удивления Старший не мог вымолвить ни слова. Он резко дернулся, но споткнулся и растянулся на полу. Поднявшись, он бросился ко мне и заключил в крепкие объятия. Вытирая слезы, он надломившимся голосом проговорил:
– Девятый говаривал, что каждый порою видит в тебе мужеложца. Когда Второй принц темных пытался соблазнить тебя, я побил его, чтобы он и думать не смел ни о чем подобном, однако у меня не получилось переубедить тебя… Бедный Семнадцатый, ты и впрямь стал мужеложцем, да еще и облачился в женское платье…
Четвертый брат не удержался и захихикал. Едва сдерживая слезы, я ответила:
– Старший, взгляни на меня, неужели я выгляжу как мужчина, который наряжается женщиной?
Десятый отпихнул Старшего и, запинаясь, произнес:
– Ты никогда не мылся вместе с нами… Так это правда? Семнадцатый, ты все это время был девчонкой?
Четвертый брат, растягивая слова, сказал:
– Она на самом деле де-вуш-ка!
Я пнула его по ноге. В прежние времена Старший был другим, за эти годы он стал более чувствительным. Закончив рассказ обо мне, Старший поведал о славных подвигах, совершенных товарищами в последние семьдесят тысяч лет.
Мои шестнадцать соучеников в юности не были героями. Мы всегда проводили время вместе, и хотя я больше не лазила по деревьям, чтобы собрать финики, и не ловила рыбу, но с удовольствием глазела на петушиные и собачьи бои и следила за сражениями сверчков. Выучилась ездить верхом и присматриваться к хорошеньким девушкам. Меня также обучили искусству выпивать, а затем под действием вина рассматривать картинки «весенних дворцов». Я в совершенстве овладела всем, чем занимаются юноши высокого происхождения. Тайком от наставника мы безобразничали в мире смертных, считая себя выдающимися и неподражаемыми молодыми людьми.
Вне всякого сомнения, именно стараниями моих шестнадцати соучеников я свернула на кривую дорожку. Но кто бы мог подумать, что эти совратители, погубившие мою добродетельность, спустя много лет так возмужают и наловчатся выглядеть достойными мужами? Воистину, в тот момент, когда следовало воздать им за преступления, творец их судеб бесстыже уснул.
Но меня радовало это упущение высших сил. Наверное, наставник тоже был доволен тем, что его ученики избежали злосчастий. Однако, порадовавшись за товарищей и наслушавшись рассказов об их блистательных подвигах, я невольно задумалась, чего же сама достигла за эти годы. К выводам я пришла настолько тоскливым, что по коже побежали неприятные мурашки.