Дети белой богини
Шрифт:
Сойдя с автобуса, парень свернул в сторону рынка. Поблизости от Пятачка круглые сутки шла торговля, только с наступлением темноты с прилавков исчезали вещи, появлялось спиртное.
Завьялов, не спускал глаз с серой куртки.
Парень подошел к одному из прилавков и неожиданно нырнул под него. Завьялов приблизился, и увидел его рядом с полной женщиной, на вид лет пятидесяти.
– Что желаете?
– тут же спросила она, глядя с надеждой - неужели покупатель?
Лицо женщины показалось знакомым.
– Нет, ничего, - пробормотал Александр и сделал шаг назад.
У соседнего лотка купил
– Сашка, ты?
– спросила продавщица, кивая.
– Э-э-э...
– Да мы в одном классе учились! И в детский садик вместе ходили! Эх ты! Я Ольга Соловьева, помнишь?
– Оля?
– Он растерялся.
За двадцать лет хрупкая блондинка превратилась в дородную тетю с выбеленными перекисью волосами. А сам-то он разве не изменился? Совсем седой. Приглядевшись, узнал: точно, она. Оля Соловьева. И удивленно спросил:
– Как? И ты здесь? На рынке?
– Да все мы теперь здесь, - вздохнула женщина.
– Куда ж деваться?
– Постой... Ты вроде бы уезжала?
– С мужем. Он военный.
– (Пауза, глубокий вздох).
– Вернулись. Он уволился со службы. Вот, квартиру купили на воинский сертификат.
– (Пауза, вздох).
– А работы нет. Торгуем помаленьку.
– И как торговля?
– Как у всех. Не идут дела. — (Пауза, вздох). — Денег у народа нет. Крутимся, как можем, едва концы с концами сводим. Но ничего! Не помирать же?
И Ольга, тряхнув головой, лихо рассмеялась. На передних зубах блеснули металлические коронки.
– Послушай.
– Он оглянулся, - вон там женщина. Рядом с ней парень в серой куртке. Мне ее лицо показалось знакомым. Может, тоже наша одноклассница?
– Да что ты! Ей пятьдесят с гаком! Это наша бывшая воспитательница, разве не узнал? Она тогда молоденькая-молоденькая была. После техникума. В старшей группе работала. Ну? Вспомнил?
– Ирина...
– Михайловна.
– Да. Ирина Михайловна. А рядом кто?
– Ее сын. Младший. Старшему-то лет тридцать. Уехал в Москву. Говорят, хорошо устроился. А младший областной университет недавно окончил. Юрфак.
– Юрфак? Постой... Я ведь тоже там когда-то учился!
– С красным дипломом окончил. А школу — с золотой медалью. Все говорили не поступит. Деньги, мол, большие нужны. А он взял, да и поступил. Сам. Голова! А теперь вот рядом с матерью на рынке стоит.
– Почему?
– А куда?
– Ну как же. Юрист, с красным дипломом.
– Эх, Сашка! Ничуть ты не изменился! Все такой же идеалист! Я ему про жизнь, а он мне про диплом. Сам-то как?
– Потихоньку.
– Слышала, ранили тебя.
– Пристально глянула на него бывшая одноклассница.
– Было... Так, значит, Ирина Михайловна. А сына зовут...
– Павел. Что, протекцию хочешь составить?
– Да я сам теперь без работы...
– И тут он вспомнил про Горанина.
– Хотя, кое с кем поговорить могу.
– Ты о Германе? Слышала, дружите вы. Я еще в школе поняла далеко пойдет Горанин. Так и вышло. Не мужик - танк. Вот за кем как за каменной стеной, а?
– Слишком уж много вас там прячется. За этой стеной, - пробормотал Завьялов.
Ольга, блеснув коронками, расхохоталась:
– Ты никак завидуешь! А ведь в школе он к тебе с контрольными бегал, не ты к нему.
– Дались вам эти контрольные!
–
– Напомни, как ее фамилия?
– Кого?
– Ирины Михайловны.
– Павнова.
– А он, значит, Павел Павнов.
– Молодцом будешь, если парню поможешь. Он, действительно, умница. Не место ему здесь.
– А кому здесь место? Дуракам?
– Эх, Сашка, Сашка!
– покачала головой Ольга.
– Все философствуешь. Думаешь много, вон, аж поседел весь!
– Это не от ума. От горя.
– А какое у тебя горе? Говорят, пенсию хорошую получаешь, жена работает... Ой, извини! Я что-то не то сказала? Извини.
– Ничего. Все нормально. Ну, я пошел. Счастливо тебе.
– И тебе.
– Да, мне еще зажигалку-Он полез в карман за мелочью. Тут же разорвал пачку, жадно закурил.
Маша будет ругаться, ну да ладно. Встречи с бывшими одноклассниками оптимизма не прибавляют. Все считают, что он хорошо устроился. И за той же каменной стеной, за Германом Гораниным.
День шестой
Жена ушла на ночное дежурство и Завьялов отправился к Герману, на огонек. Огонек этот виден издалека. Герман дома. Надо отблагодарить за услугу. Горанин теперь ходит по улицам с опаской, и с оружием за пазухой, во всяком случае, всем так говорит. Но не знает, кого и чего надо бояться. Или знает? Может, стоит только назвать ему имя - Павел Павнов, и все встанет на свои места? О том, что он, может быть, не один, тоже подумал, но все же решил пойти без предварительного звонка. Кто бы там ни был, лишь бы не Маша. А если Маша? Он сам не понимал, хочет этого или не хочет. Застать их вдвоем и поставить точку? Конец подозрениям, да здравствует факт! Факт супружеской неверности. Неведение - это, конечно, блаженство, но сомнительное. Тот, кто не хочет знать правду, подставляет себя под удар... Доброжелателей хватает. Лучше правду в глаза, чем нож в спину.
Шел быстро и на дорогу затратил не больше десяти минут. Входная дверь была не заперта, но он все равно вежливо постучал. Вспомнив, как в прошлый раз ворвался в дом и испугал девушку, почувствовал стыд. Нельзя быть таким. Это отвратительно. На стук никто не отозвался, он же подумал, что просто не расслышал и толкнул дверь: разумеется, Герман крикнул «Войдите!», он же не знает, что за дверью стоит его глуховатый приятель.
В холле первого этажа никого не было, но в кухне, куда он прошел, суетилась высокая худая женщина с красивым, но уже поблекшим лицом. Телевизор работал, герои популярного сериала говорили громко, не удивительно, что женщина не услышала стука. Увидев его, она испуганно ойкнула. Сдавленно, тихо. И тут же зажала ладонью рот. Что ее так напугало? Потом кинулась к . пульту и убрала звук.
– А Герман дома?
– спросил он. Женщина закивала: да, да, да! И тут же кинулась к плите, где варился борщ. Когда обернулась, он понял: что-то говорила. Но с ним нельзя разговаривать, повернувшись спиной. Горанин и Маша это знают, с ними проблем нет. Переспросил:
– Что, простите? Я не расслышал.
– ...прибираюсь здесь. Герман...
Теперь женщина смотрела ему за спину. Обернувшись, Завьялов увидел Германа. Горанин, в голубых джинсах, но голый по пояс и босой, смущенно проговорил: