Дети, сотканные ветром

Лев без пререканий и сожалений повиновался, свободная одежда из сукна лучше справилась с холодом подземелья. С тех же носилок каждый чудь вытащил себе по герметичному масляному фонарю и другому оснащению. Диковинные приборы они вешали на грудь, соединив каждый тонкой цепью. Так получилась единая связка каравана, и к звукам подземелья добавился тихий треск исходящей из медных коробов. Главарь в придачу подвесил на посох странный инструмент из десятка разноцветных металлических колец, вращающихся вокруг призмы. Как понял Лев, он помогал каравану в навигации.

Замыкающий цепь Добряк снарядился чем-то вроде ледоруба, вот только наконечник его слишком тонок для работы со льдом.

– Как велики дороги подземелья, так и много в них укромных мест, где может притаиться что-то злющее, – пояснил он мальчику.

Напоследок каждый чудь накинул на голову кольчужный капюшон. Их группа приобрела облик боевого отряда.

– В добрый путь, караван, – приказал командир.

Долгое время они шли вдоль туннелей метро. Лев слышал, как проносятся за каменной стеной поезда, напичканные ничего не подозревающими людьми. Потом путь пошёл вверх, и как бы ни старался Лев цепляться за знакомые с детства звуки, их напрочь перекрыло гудение подземного царства и шаркающий ход каравана.

Мальчик все глаза продрал, глубоко в темноте ему мерещились радужные переливы. Муть покрыло зрение и возвратилось головокружение. Добряк посоветовал Льву не озираться по сторонам:

– Пространство меж мирами насылает дурные видения в голову. Недаром мы прихватили с собой родной свет.

Мальчик теперь не отводил взгляд от фонаря и мечтал, чтобы у него выросли крылья. Пугач, по его мнению, был обделён участью спотыкания и перескакивания узких расщелин, попадавшихся на пути. Всё же нельзя не заметить, как прежняя лёгкость филина сошла. На зауженных участках он усиленно работал крыльями и на лапах перескакивал те места, где потолок нависал над головами. Ему много лет, решил Лев, возможно, даже по человеческим меркам. Наверное, гордость не позволила филину принять помощь Добряка и Задиры, которых настал черёд нести поклажу каравана.

Подземелье начало наполняться свежим воздухом. Где-то маленькие ручейки пробивались в камнях, в некоторых разветвлениях потустороннее стенал ветер, будто бестелесное существо оплакивало печали. На одной из развилок под такой вой караван остановился, и Лев ощутил, как недоброе чувство разрасталось в груди.

– Ну, младой, пора прощаться, – объявил Главарь. – Как прописано в договоре остальной путь вы одолеете сами.

– Разве вы не хотели выйти наружу? – Лев не думал остаться единственным попутчиком говорящей птицы. В противовес ей неказистые крепыши с тёмными тайнами казались понятливее.

– Выйдем, да только подальше от Края чаровников.

– Таких, как мы, не больно-то жалуют, – ответил Добряк. – Нам милы наши дороги под землёй.

Он всунул мальчику фляжку бодрящего бульона и куль инжира. Филин то ли кашлянул, то ли высморкался, тем самым остановив Главаря.

– Ах да, чудесный дар пора и вернуть, – отряхнул он пыль с фонаря. – Хотя признаться, он сослужил бы нам хорошую службу.

– Без них/сомнений, – согласился филин.

– Однако фонарь я не доверю твоим когтям, а отдам парню, – твёрдо сказал Главарь. – Бери, младой, кажется, он принадлежит тебе. Так бодро фонарь засиял тогда, когда мы оказались у той ямы. Без него мы бы тебя сто лет искали.

Филин прищуренным взглядом мозолил фонарь, и вдруг без разговоров сорвался и улетел в туннель. Лев, приняв его поступок за позволение, взял ценную вещь.

– Даже не распрощался, – проронил Задира. – Разве мы с ним плохо обращались? Это же он нас чуть не угробил, агась.

Лев не мог заставить себя идти следом за пугачом. Он поглядел на чудь, Главарь кивком указал ему путь:

– Двигай за пернатым скрягой. У нашего каравана нет для тебя ответов.

Когда чуди выдвинулись в туннель, Лев прокричал им вслед:

– Спасибо, что вытащили меня из колодца!

Караван замялся в тесном проходе, на каждом из чуди читалось изумление. Главарь же сохранил свою мрачную улыбку:

– Нам, младой, вправду отвалили немало злата за тебя. Ведь дело попалось темнее тёмного. И за твою учтивость, ценную для таких, как мы, караван подарит один важный, но бесплатный совет. Знай, чаровники ныне подешевле своих предков будут. Слабее, да кровь пожиже. Потому-то валят все беды на полых. Безопаснее тебе будет притвориться, что не был по ту сторону Пелены. А если дело обернётся скверно, поспрашивай караван Валорда в кабаках, что держит какой-нибудь проныра из народа чудь. Как-никак ты тоже старался, чтобы мы все вернулись домой.

– Агась, поможем так, что никто и клюва не подточит, – согласился Задира, ему вторили остальные.

– Чего застряли?! В добрый путь, караван.

Караван ушёл своим путём, а мальчик своим. Он уже не слышал их голоса, когда наткнулся на горящие в темноте глаза.

– Раздумал/мышонок, – процитировал кого-то филин. – Всё ли равно/оба/двоя/не ведаем/обратной дороги.

Глава 4. Коридоры судеб.

В то время, когда по Санкт-Петербургу принялись разгуливать существа похожие на гномов, где-то на изломах пространства мёртвое море стремилось уничтожить последнее напоминание о людях у её берегов. Волны били высокий утёс, и морская пена окропляла одинокое строение. То был ветхий маяк, какой не познал электричества и позабыл жар кострища. Он простоял без дела сотни лет с того ветреного дня, как его бухта приняла сражение за собственные жизни и за чужое золото. Грабители ударяли по торговым судам с кровожадным рвением, и в итоге мало кто уплыл домой. Дно морское усыпало монетами, словно майское поле зерном. Маяк же как сквозь землю провалился, что, впрочем, было недалеко от истины.

Скрытый за Пеленой, он более не оберегает моряков, заросла тропа смотрителя. Тем страннее было видеть небывалое количество гостей, которое привлёк сегодня крохотный край потухшего в веках маяка.

Трое мужей мчались на свирепых животных. У древнего сооружения они придержали зверей, однако изменчивый нрав ездовых послужил причиной падения одного из всадников. Кошачья порода сказывалась, и даже такие огромные коты предпочли бы находиться вдалеке от неспокойной воды. Остальные же мужчины, ловко спрыгнув на землю, не удосужились поднять из грязи товарища, который запутался в слоях собственной одежды. Вместо этого они стянули с седла изогнутые клинки и гладкие посохи, а затем соединили их в механическом замке. Сноровка, с которой один из них разминался с оружием, выдавала в нём умелого воителя, а для осведомлённых лиц – принадлежность к высокому сословию. Презрение же, с каким оба воина осматривали попутчика, говорило о чуждости старика к их рядам.

– Судя по тому, сколько раз ты оказывался на земле, сударь, могу предположить, что верховая езда не входит в ваши увлечения, – соизволил приободрить упавшего старший воин.

– Ваше благородие, я на память готов поведать всю историю барсов, от Раскола до приручения их горскими волхвами, – посетовал худосочный старик, отряхивая грязь. – Впрочем книжных знаний мало, чтобы разъезжать на них.

– Ха! Сдаётся мне, барсы не выносят пыльный запах твоей непыльной работы, господин библиотекарь? – рассмеялся второй вояка.

Старик заставил себя улыбнуться. Впрочем, ему не впервой проглатывать язвительные выпады попутчиков. Эти два острых копья в умелых руках жизненно необходимы. Да огромные кошки, какой бы ужас ни внушали, служили завидной защитой. Ведь собственная жизнь последние три десятилетия сводила его только с призрачными опасностями, записанными на бумаге кем-то другим.

Старик даже помыслить не мог, как скоро его мирной жизни придёт конец. Ведь он являлся тем самым библиотекарем, на чей ночлег в будущем к неудобству и трагичной гибели наткнётся тучный начальник агентства по продажам.