Девонширский Мясник Том1 «Павлинный Трон»

— Фланг! Левый фланг! — проревел один из наших, первым заметивший угрозу.

Танцор резко обернулся, его взгляд метнулся к всадникам, мчащимся сбоку. Они были слишком быстры. Если мы не перестроимся сейчас — нас сметут.

— Внутренний ряд — развернуться! — рявкнул он, перекрывая шум боя. — Штыки наготове! Готовиться к рукопашной!

Воины, не теряя секунды, выполнили приказ, поворачивая карэ, как живую машину смерти. Теперь всё зависело от того, успеем ли мы встретить удар. Возможно, кто-то другой дрогнул бы, увидев, как на него мчится всадник, как летят копыта, как сверкают клинки. Возможно, другой строй дал бы трещину, превратился бы в беспорядочное месиво из тел и криков. Но не Forlorn Hope.

Эти мерзавцы давно привыкли смотреть смерти в глаза. Они видели её тысячу раз — в дыму битвы, в кровавых закатах, в последних вздохах товарищей. Видели — и научились не бояться. Кто-то сплюнул в пыль, кто-то вытер рукавом пот, смешанный с кровью. Ни один не отступил. Они крепче вбили приклады в землю, сжали ружья, выставив штыки, — и молча ждали.

Пусть враг летит на них вихрем, пусть сталь сверкает в руках всадников — но именно они будут той стеной, о которую разобьётся этот шторм.

Я стоял в третьей линии, держа в руке свою «Мелышку Бетти», с которой я валил слонов с одного выстрела и которая ещё ни разу меня не подводила. Грохот боя, крики раненых, ржание обезумевших коней — всё это слилось в единый хаос, но я оставался сосредоточенным. Моя задача была: искать и убивать офицеров.

Сквозь клубы пыли и порохового дыма я выискивал среди всадников тех, кто держался увереннее, кто отдавал приказы, кто не мчался сломя голову, а направлял остальных.

Один. Высокий, в парадном кителе, с офицерским темляком на рукояти сабли. Выдох. Прицел. Выстрел.

Голова дёрнулась, и его тело завалилось назад, соскальзывая из седла, пока обезумевший конь уносил безжизненное тело прочь, а я продолжил свою охоту.

Третья волна не успела. Они мчались, готовясь врезаться во фланг, но солдаты уже перезарядили ружья. В их глазах ещё была уверенность в победе, но они не успели понять, что опоздали — что каждый шаг вперёд был шагом в мясорубку. Раздалась команда:

— Огонь!

Гремящий залп с нулевой дистанции превратил передний ряд в кровавое месиво. Пули рвали всадников и коней, в воздухе взметнулись клочья одежды, осколки оружия, хлынула кровь. Кто-то из врагов успел взмахнуть саблей, но уже в следующую секунду его сбрасывало из седла мёртвое животное.

Карэ устояло. Не дрогнуло. Не распалось.

Оставшиеся в живых всадники метнулись в стороны, бросая атаку. Они больше не пытались прорвать строй — теперь они хотели выжить. А наше карэ сопроводило их бегство рёвом победы.

Крики, наполненные яростью и триумфом, взмыли в воздух, заглушая даже грохот пушек. Forlorn Hope не просто выдержали — они разбили вражескую кавалерию вчистую.

Некоторые из бегущих всадников даже не пытались обернуться, стремясь как можно скорее скрыться за линией своих войск. Их атака захлебнулась, а мы стояли, сжимая ружья, покрытые пороховой гарью и кровью, готовые встретить следующую угрозу.

— Танцор! — я резко дёрнул за рукав стоящего рядом нигерийца, привлекая его внимание. Он обернулся, и я коротко кивнул в сторону ставки индусов.

Там, в глубине их позиций, разворачивались пушки.

Противник быстро оправился от поражения кавалерии и теперь собирался смести нас артиллерийским огнём. Я видел, как расчёты спешно заряжали орудия, как офицеры отдавали команды, как смертоносные жерла уже поворачивались в нашу сторону.

Танцор тоже заметил угрозу. Его челюсть сжалась, пальцы на винтовке напряглись, но в глазах не было страха — только холодный расчёт.

— Бегом! — скомандовал он, не теряя ни секунды. — Если не успеем до первого залпа — нас просто снесут.

И мы рванули вперёд.

Раздался грохочущий залп, и на мгновение земля задрожала под ногами. Ядра пронеслись над нашими головами, со свистом рассекли воздух и ударили куда-то позади, вздымая фонтаны грязи и дыма. Повезло. Во-первых, они стреляли не шрапнелью — иначе нас бы уже не было. Во-вторых, индийские артиллеристы оказались далеко не такими меткими, как британцы. Их ядра уходили с перебором, ложась слишком далеко, а значит, у нас ещё оставался шанс. Но долго фортуна нас не спасёт.

— Быстрее, пока они корректируют огонь! — рявкнул Танцор, ускоряя темп.

Мы неслись, как загнанные звери, зная, что следующая попытка врага может оказаться смертельной.

На этот раз враг решил не тратить больше ядер и выдвинул против нас пехоту. Сотни солдат выстроились в идеальную линию, их движения были отточены, дисциплина безупречна. Они знали своё дело. Став на одно колено, они подняли винтовки, целясь прямо в нас. Я знал, что будет дальше. Залп. Смерть. Падение тел.

— Не останавливаемся! Примкнуть штыки! — проревел Танцор, не сбавляя хода.

Лязг металла раздался повсюду — те, у кого штыки ещё не были прикреплены, делали это на бегу, пальцы действовали быстро, натренированно. Мы не собирались останавливаться. Нас встретит огонь, но в этом был единственный шанс — пройти сквозь него и врезаться в строй врага, прежде чем они успеют перезарядить.

Не знаю, почему так получилось. Возможно, потому что мы не следовали канонам. Не стали останавливаться, не дали команду на залп, не пытались перестроиться. Мы просто бежали вперёд — со всей скоростью, на какую были способны, с штыками, жаждущими вонзиться во вражеские ряды.

И это спасло нас. Мы сломали привычную тактику. В их рядах возникла заминка, офицеры не успели скоординировать залп. Вместо единого залпа раздались разрозненные выстрелы — кто-то нажал спуск раньше времени, кто-то замешкался, кто-то и вовсе выстрелил в небо от волнения. А дальше было уже поздно. Мы обрушились на них, как волна.

Сметя пехоту, мы прорвались к пушкарям. Но там даже не пришлось сражаться. Они не стали ждать, когда мы ворвёмся к ним с окровавленными штыками. Не попытались бежать, не бросились в отчаянную атаку. Они уже знали свою судьбу. Я увидел, как один из них — молодой, едва ли старше двадцати — медленно поднял револьвер к виску. Другой — с проседью в усах — коротко вздохнул, прикрыл глаза, а затем нажал на спуск. Глухие выстрелы слились с шумом боя, но их не спутать. Пушкари сами пустили себе пулю в лоб. Я стиснул зубы. Танцор коротко выдохнул, но не сказал ни слова. Артиллеристов редко брали в плен. А если и брали — то не для того, чтобы потом обменять.

Мы сделали это. Мы прорвались в тыл, оставив позади разбитую пехоту, кавалерию и мёртвых артиллеристов. Теперь никто больше не пытался нас атаковать. Враги либо не знали, что мы здесь, либо им было не до нас — их внимание полностью поглотила основная битва. Где-то здесь должен был быть блокиратор. Я быстро осмотрелся, пытаясь уловить хоть какой-то намёк на его местоположение. Этот проклятый артефакт не светился, не издавал звуков, но мы знали — он где-то рядом.

Я бросил взгляд на холмы. Враг уже добрался до наших позиций, и теперь там кипела яростная рукопашная схватка. Я видел мелькающие силуэты бойцов, слышал глухой звон стали, предсмертные крики, но не мог понять, кто побеждает. Пороховой дым застилал поле битвы, укрывая его, словно саван. В этой белёсой мгле различались лишь тени, сливающиеся в единый, хаотичный водоворот смерти. Мы не могли себе позволить терять время.