Девушка по имени Каламити

— Приятно знать, что ты действительно ненавидишь меня, — засмеялся он, схватив меня за запястья, прежде чем я смогла его оцарапать.

Красный поглотил мое зрение, и я оседлала его, пытаясь нанести любой возможный ущерб. Ярость захлестнула меня. Он собирался заплатить. Кровью.

— Конечно, я тебя ненавижу! Я ненавижу тебя! — я кричала на него, одновременно сильно ударяя коленом туда, где было бы больнее всего.

— Черт, — он закашлялся и отпустил мои руки, чтобы подвинуть колено.

Я воспользовалась его рассеянностью, чтобы вонзить ногти в его бицепс. Закапала кровь. Это удовлетворило красную дымку.

— Хватит, — прорычал он.

— Я скажу, когда этого будет достаточно! — я закричала, прежде чем моя ладонь ударила его по лицу.

Меня швырнули на спину, прежде чем я успела моргнуть. Уэстон прижал мои руки к земле, в то время как его тяжелое тело накрыло мое. Я взбрыкнула, яростно пытаясь сбросить его.

— У тебя совсем нет здравого смысла, не так ли? — его тело тяжело навалилось на меня, почти перекрыв мне доступ воздуха.

— Отстань от меня! — я закричала.

Красный цвет в моем сознании вскипел, я ненавидела быть пойманной в ловушку.

— Сделай глубокий вдох и успокойся. Я не сдвинусь с места, пока ты этого не сделаешь.

— Тогда ты останешься здесь навсегда! Потому что я убью тебя, когда у меня будет шанс, — прорычала я, и я имел в виду каждое сказанное слово.

Красный цвет поглотил меня, и мне нужна была кровь.

— У меня есть время, — сказал он, как будто ему было так удобнее.

Я извивалась и боролась много минут, но не добилась никакого прогресса.

Без предупреждения красный потускнел, уступив место чему-то… чему-то более мягкому, чему-то более зудящему, когда я осознала, что всего лишь трусь о его тело, вместо того, чтобы добиться какого-либо прогресса в его движении.

Трусь о всю часть его твердого тела.

Удары моего сердца отдавались в совершенно другом ритме, когда красный цвет отступил в темные уголки моего разума. Мое дыхание сбилось, когда в комнату ворвалась голубая дымка, принося с собой тепло. От его тела, прижатого к моему, каждый дюйм моей кожи покалывало.

Я непроизвольно выгнулась навстречу его телу, нуждаясь в том, чтобы потереться о него.

Накормить голубого.

Уэстон сделал паузу, его пристальный взгляд уловил перемену в моем настроении, прежде чем его глаза потемнели.

— Гнев — это не все, что ты накопила для меня, не так ли, принцесса? — от его глубокого голоса у меня между ног разлился жар.

Мне нужно было услышать больше. Нужно было снова услышать его голос. Он попытался оттолкнуть меня, но голубой не хотел этого. Я не смогла с этим справиться.

Я провела руками по его бокам и прижалась к нему бедрами в каком-то инстинктивном танце, о котором я никогда не подозревала, умоляя его облегчить этот зуд.

— Черт. Остановись.

Это грязное слово только послало еще один импульс тепла по моему телу.

— Скажи это еще раз.

— Что сказать?

Его хрипловатый голос был музыкой в этой голубой дымке. Я покачала бедрами напротив него и застонала, когда твердость встретилась с соединением между моими бедрами. Именно там, где я этого хотела. Нуждалась в этом.

— Черт, — ответила я на его вопрос.

— Ах, черт, — прорычал он.

Он перевернулся и увлек меня за собой. Он оттолкнул меня, но я только заползла обратно к нему на колени. Он издал низкий горловой звук разочарования.

— Ты ненавидишь меня, Каламити.

Он сказал это так, как будто пытался убедить меня. Как я могла ненавидеть его? Он был нужен мне.

Я только обвила руками его шею, когда он встал. Он убрал мои руки с себя и опустил меня у ствола дерева. Он пригвоздил меня тяжелым взглядом; я подумала, что он пытался запугать меня. Мало ли что он знал, голубому это нравилось.

— Не ходи за мной, — предупредил он, прежде чем откинуть ивовые пряди в сторону и выйти под дождь.

Я прислонилась к дереву, испытывая зуд от желания подойти к нему. Пока я не смогла больше этого выносить.

Я не чувствовала, как меня заливает дождь, поскольку мое тело было слишком сосредоточено на мужчине передо мной. Он сидел, прислонившись к стволу дерева, наблюдая за мной горящими глазами. Он не отчитал меня за то, что я последовала за ним, когда я села к нему на колени, оседлав его цепким голубым облаком.

У меня перехватило дыхание, когда я запустила руки ему под рубашку, к выпуклостям на животе и вверх по груди. Он только наблюдал за мной с серьезным выражением лица. Его руки были по бокам, не поощряя и не останавливая меня. Его пресс напрягся под моими руками, когда я провела пальцами вверх и вниз по углублениям. Такой гладкий и твердый.

Капля дождя скатилась по его щеке, и у меня чесались руки наклониться вперед и слизнуть ее. Я знала, что он услышал эту мысль, потому что его глаза потемнели, прежде чем он покачал головой.

Мои руки блуждали по нему, пытаясь ощутить каждый дюйм его тела за минимально возможное время. По его груди и вниз по бицепсам. Его рубашка раздражала, и я попыталась стянуть ее, но он схватил меня за запястья.

— Нет.

— Да, — выдохнула я.

— Нет, — повторил он.

Прекрасно. Тогда я просто должна была бы сделать следующую лучшую вещь. Мне нужно было почувствовать его кожу на своей. Нуждалась в этом. Я схватила подол своей рубашки и потянулась, чтобы снять ее, но его руки сомкнулись вокруг моих запястий.

Он застонал.

— Трахни меня.

Голубой пришёл в возбуждение.

— Да, — согласилась я и вырвала свои запястья из его хватки.

— Нет, я не это имел в виду, — сказал он, пытаясь контролировать мои руки.

— Никто не снимает одежду, — прорычал он.

— Тогда только твоя, — я пыталась урезонить его.

— Нет, — вздохнул он.

Я смотрела на его губы, пока он говорил, и у меня возникло сильнейшее желание целовать их, облизывать, кусать.