Девушка по имени Каламити

Я поморщилась.

— Ты мог бы постучать.

— Ты могла бы оставить свою дверь открытой, чтобы мне не пришлось доставлять себе неудобства, открывая ее.

Я усмехнулась.

— Преодолей себя.

— Не выходи из своей комнаты сегодня вечером.

— Нет. Ты можешь убираться прямо сейчас, — ответила я, готовая показать ему свои когти.

Сегодня была не та ночь, когда он играет во власть.

— Закрой за собой дверь.

Его глаза сузились.

— Оставайся в своей комнате. Я серьезно.

Я была плотиной, которую вот-вот прорвет, а он вытаскивал гайки одну за другой.

— И я имею в виду это, когда говорю убирайся!

Он сделал шаг ко мне.

— Я должен привязать тебя к твоей чертовой кровати? Ты не выйдешь из этой комнаты.

Я задавалась вопросом, почему бы ему просто не заставить меня, если он так сильно хотел, чтобы я оставалась в своей комнате, но я не собиралась поднимать эту тему. И я не сомневалась, что он привяжет меня к кровати, но не было никаких сомнений в том, что я собиралась принять ванну. Итак, я прикусила язык и помахала белым флагом.

— Отлично.

— Почему я чувствую себя твоей чертовой мамой?

— Может быть, потому что ты думаешь, что заботиться о детях — значит связывать их, — сказала я ехидно.

Он мгновение наблюдал за мной теми глазами, которые могли видеть сквозь мою кожу и девушку под ней. Хорошо, что я даже не знала, кто она такая.

— Покинь эту комнату, и это действительно выведет меня из себя.

Я закатила глаза.

— Чем этот день будет отличаться от любого другого? Я сказала тебе, что не выйду. А теперь убирайся.

Камень ударяется о землю.

Он захлопнул за собой дверь, и я услышала, как его сапоги спускаются по лестнице. Я подождала несколько минут после того, как он ушел, прежде чем тихонько выйти из гостиницы. Я почувствовала, как на меня нахлынуло чувство вины, но потом напомнила себе: он не мой хранитель, он мой похититель.

Какая-то часть моего мозга хотела зацепиться за мысль, что он был хорошим человеком; возможно, эта часть была сбита с толку, потому что он спасал меня несколько раз. Но эта часть моего мозга не понимала, что все это было из-за каких-то его эгоистичных побуждений.

Деньги? Я была уверена, что у него это уже было. Власть? Мне казалось, что он мог бы получить это без дополнительной магии. Секс? Я только усмехнулась.

Видишь ли, вот почему я не хотела иметь дело с… нечеловеком.

Я не торопилась в бане, несколько раз оттирая свое тело. На обратном пути зазвонил церковный колокол, и я оторвала взгляд от своих ног, чтобы осмотреть город.

Звук металла о металл заставил меня взглянуть на кузнеца, затачивающего клинок. Полетели искры, когда его глаза встретились с моими. Это был один из тех взглядов, которые можно было физически ощутить, и это чувство не отступало, пока я не завернула за угол.

Не один пристальный взгляд упал на меня, и беспокойство начало просачиваться под мою кожу, когда я поспешила обратно в гостиницу.

Продавцы перестали кричать о своих продажах, когда я проходила мимо них, их взгляды обратились на меня. Один продавец уронил кусок мяса, когда увидел меня. И это было то, что я чувствовала — свежее мясо.

Может быть, мне следовало послушать Уэстона…

Мое сердце глухо забилось, а ноги задвигались быстрее, когда я сделала последний поворот. Я оглядывалась назад, когда врезалась в твердое тело в дверях гостиницы.

— Мне жаль… — начала я говорить, но осеклась, когда посмотрела в глаза цвета древесного угля мужчины.

Меня затянуло глубоко в темные глубины, и я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела. Я этого не сделала. Они напоминали смолу, и я застряла во тьме.

Желание оказаться еще ниже, похороненное глубоко, пока ничего другого не останется, поглотило меня.

Я хотела темноты. Мне нужна была темнота.

Я не могла вспомнить свое прошлое или настоящее, все, что я знала, это то, что я никогда ничего больше не хотела.

Чернота его глаз закружилась у меня в голове, когда его рука скользнула в мою. Я последовала за ним. Я последовала бы за ним куда угодно. Тепло от его ладони разлилось томным теплом по моей коже, по всему телу. В ушах у меня шумело, и единственное, что я осознавала, был этот мужчина.

Не тот коридор, по которому мы шли.

Не пустая комната, в которую мы входили.

Ничего не существовало, кроме него.

Он провел рукой по моему затылку, и тепло разлилось внизу моего живота.

Я задыхалась, когда его губы коснулись моих. Когда они полностью прижались к моим, кровь закипела в моих венах. Его язык скользнул между моими губами, и жар в моем теле запульсировал искрами удовольствия. Становилось жарче с каждым прикосновением наших языков и каждым прикусом наших зубов.

Желание унять жар в моем теле поднялось до зудящего крещендо, которое я едва могла выносить. Туман окутал мой разум, темный и тяжелый, когда его губы и язык играли с моими. Снова и снова.

Я застонала, когда его губы прошлись по моей шее, а его рука скользнула мне под рубашку. Он скользнул по моей нежной коже и под пояс моих брюк, в то время как я была уверена, что умоляла о чем-то бессвязно.

Когда я открыла свои затуманенные глаза, я увидела перед собой двух мужчин. Но на секунду передо мной были только двое живых мужчин.

Блеск серебра и нож пронзили шею ближайшего мужчины, кровь брызнула мне на лицо и в рот. Ледяная вода мгновенно погасила жар в моем теле, заставив меня задыхаться и дрожать. Мертвый мужчина рухнул на пол, в то время как я втянула воздух в легкие и сфокусировала свое затуманенное зрение на Уэстоне.

Он тяжело дышал, и его кулак был сжат вокруг рукояти ножа. На мгновение я подумала, что он собирается убить и меня тоже.

— Что, черт возьми, я тебе говорил? — прорычал он.

Я вздрогнула от его тона. Я даже не могла ему ответить; самый приятный момент в моей жизни, когда меня окатили холодной водой, лишил меня дара речи.

Я прислонилась к стене, гордясь собой за то, что все еще стою, откинув голову назад и пытаясь отдышаться. Это, казалось, разозлило Уэстона еще больше, потому что он ударил кулаком по стене рядом с моей головой.

Движение заставило меня напрячься. Осколки стены упали на пол, когда я посмотрела на мертвого мужчину с горечью на языке. Еще один мертвый человек. Это когда-нибудь прекратится?