Девятый герцог Империи
Шрифт:
– Всё, все успокоились? – поинтересовался я, когда демоница перестала источать недовольство. – Повода для ссоры больше нет?
– Нет, – первой проворчала Кейтлин, неприязненно покосившись на Энжель.
– Нет, – подтвердила златовласка, ответив демонице столь же ласковым взглядом и тихонечко буркнув: – Хотя она первая это начала…
– Что? – возмутилась немедля вскинувшаяся Кейтлин.
– А кто мне книги Ушедших не дает? Хотя Кэр разрешил? – сердито выдала златовласка и пожаловалась мне с неподдельным возмущением: – Требует подвести соответствующее научное обоснование под свой интерес!
– Я тебе
– Букварь?! – непроизвольно стискивая кулачки, рявкнула разозленно теперь уже Энжель, не хуже чем ранее Кейтлин.
Бес, зараза, заржав, грохнулся на пол с моего плеча и там забарахтался, суча копытами. Да и я с трудом удержался от улыбки – так потешно выглядела в данный момент Энжель. А как представишь себе ее лицо в момент, когда она открыла книгу, что ей Кейтлин почитать дала, так вообще…
– А зачем тебе книги по магическим преобразованиям высших порядков, если тебе не по силам даже средние? – все же нашлась с достойным ответом замявшаяся поначалу Кейтлин.
– Для развития! – отрезала чуть успокоившаяся Энжель.
– Для какого? – не отстала от нее демоница.
– Вот тогда и узнаешь! – с неприкрытым вызовом ответила златовласка, явно не желая ничего объяснять.
– Даже и не знаю, что мне делать, плакать или смеяться, – обронил я, обращаясь, в общем-то, к бесу, а не к этим спорщицам, несмотря на то что произнес данную фразу вслух. А когда те смутились, сказал, укоризненно глядя на них: – Я думал, вы взрослые девушки. А вы… Ну чисто дети!
– Мы вовсе не дети, Кэр! А очень даже взрослые девушки! Правда-правда! – немедля попыталась уверить меня в обратном Энжель, которую мое замечание в силу некоторых обстоятельств задело куда сильнее, нежели Кейтлин. Поняв вдруг, что только усугубляет все такими своими оправданиями, звучащими на редкость по-детски, она запнулась, покраснела и прикусила в отчаянии нижнюю губку.
Демоница же только фыркнула, взирая на это представление. И гордо задрала подбородок, всем своим видом показывая, что уж она-то точно не ребенок.
– Ну раз не дети, то давайте завязывайте со своими глупыми спорами, – чуть сердито велел я этим особам. Да послал их в сердцах, выпроваживая прочь из своей спальни: – И идите-ка вы…
– Что?! Да как ты смеешь?! – до глубины души возмутилась Кейтлин, не дав мне даже договорить фразу.
– Спать! Обе! – рявкнул я, не сдержавшись.
И девушек буквально вымело из моей спальни.
«Да, дар убеждения – сильная штука», – хмыкнул я про себя мгновение спустя, подивившись тому, какое воздействие оказали на девушек, не отличающихся кротостью и послушанием, простые слова. Выходит, достаточно вовремя и с нужным чувством их сказать, чтобы даже редкостных упрямиц остудить…
«Еще какая сильная! – поддержал меня скалящийся бес и жарко зашептал мне на ухо, живописуя сладкие картины использования этого моего Дара: – А какие дела можно проворачивать, пользуясь дарованной тебе невероятной способностью убеждения… Просто ух какие! Запросто можно было этих девиц не прочь отослать, а, к примеру, к себе в постель! А там, а там…»
«Нет уж, – перебил я поганца, решительно закрывая за выпровоженными девушками дверь, –
не надо мне такого! За это Энжель и Кейтлин жестоко казнят меня поутру, когда придут в себя и опомнятся».«Зря ты так, – с притворным огорчением сообщил бес. Заговорщически блеснув глазками, он тихонечко шепнул: – Ведь мало что этих двоих… можно было бы еще и ди Орлар за компанию пригласить… Тогда бы ты точно так оторвался… – Выдержав интригующую паузу, вроде как давая мне возможность самому представить себе все это дело, рогатый с каким-то трагичным торжеством заключил: – Ты бы такое удовольствие получил в эту ночь, что не жалко было бы и с жизнью расстаться назавтра!»
Умеет же, скотина, заманить! Уж чего-чего, а этого у него не отнять! Только на миг представив себе, что сотворил бы с тремя этими леди, очутись они в моей постели и совсем-совсем без одежды… Я аж зарычал от обуявшего меня вожделения! За такое ведь действительно и жизнь отдать не жалко!
Непроизвольно переведя затуманившийся взгляд на свою кровать, пустующую, разумеется, я испытал такое неимоверное расстройство, что словами не передать. Чуть не сплюнул даже с досады. И злой как собака отправился спать. Хмуро буркнув при этом бесу, который, судя по продолжающимся нашептываниям, кажется, не собирался так просто отказываться от своей идеи склонить меня к использованию дара убеждения в отношении живущих со мной под одной крышей леди, дабы те, все втроем, доставили мне сегодняшней ночью массу удовольствия: «Чушь ты несешь, рогатый. Как раз после такой невероятной ночи помереть будет обидней всего».
Поворочался-поворочался я, да все же заснул. Только вот когда проснулся поутру, не ощутил никакой радости от наступления дня. Одно только расстройство. Потому как очень уж грустно становится, стоит вспомнить о том, сколько еще долгих-долгих дней должно минуть до наступления следующего лета… Когда хоть что-то изменится в моей жизни в лучшую сторону в плане отношений с девушками. А если конкретней – с одной обольстительной суккубой. От которой пока даже поцелуев не дождешься. Не говоря уже о чем-то более сладком…
«Вопрос только в том, доживу ли я до этого счастливого момента», – скорбно подумал я, выпроваживая поднявшего меня слугу и начиная одеваться.
Затем я поплелся завтракать. Дошел до малой гостиной и, вяло поприветствовав уже собравшихся за столом девушек, уселся на свое привычное место. Между Кейтлин и Энжель. Покосился на одну, на другую, да еще на Мэджери посмотрел – и не смог сдержать грустного вздоха при виде девичьей красоты. Такой невероятной и в то же время совершенно недоступной…
– Кэр, ты все еще сердишься на нас за вчерашнее? – осторожно спросила Энжель, первой отметив, что я пребываю в несколько расстроенных чувствах.
– Да нет, конечно. Я уже и думать о том забыл, – отмахнулся я.
– Тогда что с тобой такое, Стайни? – продолжила допытываться о причинах моего сумрачного настроения уже Кейтлин.
– Не важно, – досадливо дернув уголком рта, уклонился я от ответа.
«Отстаньте, в общем, я в печали! – не преминул съехидничать на это бес и деловито предложил: – Чем сидеть попусту дуться, расскажи лучше им о том, что ты вполне мог с ними всеми сделать прошедшей ночью».