Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Деяния ангелов

Песиголовец Виктор Иванович

Шрифт:

— Уже проснулся, Ванечка?

— Мне казалось, ты спишь, — промямлил я.

Она обвила мою шею руками и защебетала:

— Я не спала, я прислушивалась к биению твоего сердца. Оно стучало ровно-ровно!

Тепло трепетного женского тела, ласковые речи, подчеркнутая заботливость и нежность пробуждали во мне ответную реакцию — хотелось крепко обнять Ингу, зарыться лицом в бархат ее груди, гладить плечи, бедра и живот…. Но понимая, чем все это может закончиться, я переборол себя и вскочил с кровати.

— Покурю!

— Покури и возвращайся! — попросила она. — Я так хочу еще хоть

немного понежиться рядом с тобой. Только, ради Бога, сними свою цепочку с крестиком! Пусть полежит на тумбочке, потом наденешь.

— Зачем снимать? — удивился я. — Чем она тебе мешает?

— Не мне, а тебе! — уточнила Инга. — Она все время перекручивается и может или порваться, или задушить тебя во сне.

— Да мне больше и нельзя спать, — бросил я уже из гостиной. — Пора отправляться домой!

Однако Инга все-таки уговорила меня, и мы еще добрых полчаса провели в постели. Болтали о разной ерунде — о предстоящей зиме, о погоде, о ценах на рынках города, не касались лишь сегодняшнего страшного происшествия — самоубийства Люси…

Женщина, как кошка, все время лизалась ко мне, клала голову на плечо, обнимала и целовала. Но дальше этого ее ласки не заходили. Она явно ждала, что инициативу проявлю я, и всячески подталкивала меня к этому. Напрасно! Я стойко держался. И лишь один раз допустил вольность — оттянул чашечку Ингиного лифчика вниз, и ненадолго впился губами в сладкий сосок. Она затрепетала, как осиновый лист. А когда я неожиданно отпрянул и выскользнул из постели, прокричала, не скрывая разочарования и досады:

— Это хулиганство — обнадежить даму, а потом обломать!

— Прости! — искренне извинился я. — Не могу я изменить Виве. Все мое естество этому противится…

— Ладно, я подожду, — недовольно вздохнула Инга. — Куда ты от меня денешься? Но, честно говоря, достало уже твое глупое упорство! Что принципиально изменится, если мы станем любовниками? И какой прок от твоей верности? Никакого! Наоборот, она обедняет твою жизнь, загоняет в рамки, лишает разнообразия и радости. Верность скучна, Ваня!

Женщина еще что-то говорила, но я уже не слышал. Сидел у окна на кухне и тупо сосал сигарету.

Пора было отправляться домой.

Глава тринадцатая

Грядущая зима изменила повадки птиц. Вороны да воробьи, и до этого не отличавшиеся деликатностью, теперь обнаглели в конец и совершено перестали обращать внимание на бомжей и бродячих собак, — на равных с ними выискивали пропитание возле мусорных баков. Видать, их птичья интуиция подсказывала, что впереди — долгие голодные месяцы и, пока еще есть возможность, необходимо отъесться досыта, запастись энергией впрок.

Мы стояли с Ириной во дворе ее дома и разговаривали. Час назад она позвонила мне и попросила о строчной встрече:

— Я возвращаюсь в Тоскану. Хочу проститься с тобой…

Через полчаса я был у подъезда ее дома.

— Ты все хорошо обдумала? — мне казалось, что Ирине стоило бы еще пожить возле родителей, придти в себя, обрести душевное равновесие.

— Конечно! — ее глаза выражали непоколебимую решимость. — Предчувствие зовет меня в путь, я немедленно должна ехать в Италию!

— Предчувствие? — с сомнением переспросил

я. — Оно ведь может оказаться обманчивым…

— Нет, — твердо заверила она. — Меня ждет там что-то хорошее!

Я неопределенно пожал плечами. Что ж, пусть едет. Может, на сей раз судьба улыбнется Ирине, возвратит радость жизни, подарит надежду на лучшее будущее? Как знать…

Глядя на эту несчастную женщину, я думал о том, что так и не смог забыть ее, что воспоминания о наших с ней отношениях, наверно, останутся в моей душе до гробовой доски. Но почему так получилось? Ведь вряд ли я безумно любил Ирину, сомнительно даже, что вообще любил… По логике вещей, я должен был бы вычеркнуть ее из своей жизни и не вспоминать, а получилось наоборот — Ирина стала для меня дорогим человеком, судьба которого беспокоит меня, бередит мне сердце. Может, все дело в чувстве вины? Я действительно сильно виноват перед ней…

— Помни, ты для меня не чужая, — тихо произнес я, проникновенно заглянув в уже потерявшие прежнюю яркость глаза женщины. — Хочу, чтобы ты знала об этом. Если жизнь в Италии опять не заладится — приезжай, я помогу устроиться на работу, стану твоим лучшим другом и никому не позволю обидеть тебя…

— Спасибо, — на ее ресницах блеснула влага. — Я всегда буду помнить тебя, Иван, как помнила все эти годы…

— Звони, присылай электронные письма, — попросил я. — Обязательно! Обещаешь?

— Обещаю! Мы будем общаться, — заверила она, улыбаясь сквозь слезы. — А теперь прощай! Передай от меня поклон Виве! Тебе встретилась очень хорошая женщина, береги ее…

Мы крепко обнялись.

Через несколько секунд Ирина скрылась в подъезде…

Воскресным утром Вива повела меня в церковь — в ту самую, куда мы не попали в прошлый раз.

— Причастие тебе принимать нельзя, ты к нему не готов, а исповедоваться нужно, — заявила она. — Но, конечно, через недельку сходим и на причастие. Перед этим три дня попостишься, почитаешь святое писание, молитвы. В общем, я помогу тебе подготовиться.

— А почему надо идти именно в Покровский кафедральный собор? — поинтересовался я. — Исповедаться можно в любой церкви, разве не так?

— Можно и в другой, — согласилась девушка. — Но лучше в Покровском соборе. Я чувствую, как от него исходит благодать.

На этот раз в церковь мы поехали на троллейбусе. И добрались благополучно.

— Перед входом в храм обязательно перекрестись и когда войдешь — тоже, — инструктировала меня Вива по дороге от остановки до собора. — Потом надо подойти к образам, я покажу к каким, и приложиться к ним.

— Понятно, — отмахнулся я. — Лучше, если ты уже на месте все мне объяснишь, а пока не надо, я могу забыть.

У входа на территорию храма, у ворот, возле которых стояло несколько нищих, я заметил большую темно-серую кошку. Она тщательно вылизывала свою шерстку, не обращая никакого внимания на прохожих. Но ко мне почему-то проявила интерес. Пока Вива обходила нищих и раздавала им милостыню, чистоплотная мурлыка вдруг сорвалась с места и, приблизившись, стала нарезать круги. Она оббежала меня раза три, затем отошла и чуть поодаль прилегла прямо на мокрый асфальт. Однако уже через пару секунд подбежала и потерлась бочком о мои ноги.

Поделиться с друзьями: