Дисциплина и Портянки
Шрифт:
— «Плавно входим в режим функционирования…» — снова подумал Оскар, теперь уже с лёгкой иронией. — «Скоро — завтрак. Затем лекции. А потом… ещё чего-нибудь.»
Но всё равно — форму он надел аккуратно, ботинки застегнул надёжно, жетон не забыл. Внутри него теплилось какое-то чувство — не гордости, не энтузиазма, а… ну, порядочности. Раз уж пришёл — значит, будь как минимум не хуже других. А может — когда-нибудь даже чуть лучше.
Никто не подгонял. Никто не орал. Всё просто шло — как автобус по расписанию. И он тоже шёл.
* * *
Завтрак
Оскар получил свой поднос. Автоматически. Не думая.
Манная каша. Сверху — лёгкий, почти теоретический намёк на сахар. Густая, вязкая, как предвкушение вечера пятницы в середине недели.
Два куска белого хлеба. Один чуть подсушен, другой явно помягче — как будто бы из двух разных партий.
Чай. Горячий, в пластиковом стакане. Обычный чёрный, с плавающим в нём пакетиком, который успел выдать весь свой запас краски и тот осел на дне густым слоем.
Сок. Апельсиновый. Если закрыть глаза и сильно поверить — действительно апельсиновый. Но больше напоминал смесь воды с ароматизатором и каплей чего-то цитрусового.
«Десерт». Две карамельки, на которых не было названия, просто желтый цвет. И четыре печеньки — сухие, квадратные, с маленькими отверстиями. Песочное уныние в четырёх экземплярах.
Оскар сел за стол с остальными. Никаких разговоров. Только тихое сопение, звуки ложек и пощёлкивание зубов о дешёвый пластик. Кто-то попытался размешать в каше карамельки — вдруг станет вкуснее.
Не стало.
Оскар глянул на свою ложку, поднёс её ко рту, сделал первый глоток.
«Ну, по крайней мере, тёплая.»
Он медленно ел, попивая чай и периодически закусывая печеньем. Сок оставил на потом — для «разнообразия». На фоне всей остальной еды, он казался почти праздником. Почти.
«Жрать можно. И, в общем, этого достаточно.» — подумал он, вяло разламывая вторую печеньку и делая вид, что это какой-то особый ритуал.
День начинался. Ровно. Без лишних эмоций. Как и положено.
* * *
Лекция началась, как начинается зевота — медленно, с лёгкого давления на лоб, и закончилась, как и всякая зевота, — полным отключением сознания.
Они сидели в лекционном зале: длинные столы, пластиковые стулья с вытертыми краями, тусклый свет и слабый запах дезинфекции. На сцене стоял он — легенда «Страж-М»: профессор Юллер, сухой, как вчерашний хлеб, и лысый настолько, что свет от проектора отражался от его головы, словно от зеркала.
— … в 2056-м году была утверждена первая редакция Кодекса B-2, согласно которой урбан-охотники внутри Мегаблоков обязаны соблюдать… — голос у него был скрипучий, как старая дверь. Медленный. Монотонный. Без единой эмоции.
Оскар сначала пытался держаться. Честно. Сидел ровно, глядел
на экран, вникал в слова.Но они были безжизненными.
И не потому, что тема была скучной. Нет. Просто подача была настолько стерильной, что могла быть признана формой пытки на конвенции по правам человека.
В какой-то момент он заметил, что девушка в первом ряду уже чётко спит, уронив голову на руку. Парень сбоку прикрыл глаза и дышал слишком ровно. А его сосед вообще подпер подбородок кулаком и тихо начал посапывать.
Задние ряды вообще не скрывались и откровенно храпели.
Оскар выдержал ещё пять минут.
А затем сдался.
Опустил взгляд, медленно съехал на локти и сделал вид, что смотрит в конспект. Через тридцать секунд его глаза закрылись сами собой. Тело отпустило. Мысли испарились.
«Может, это и есть настоящий учебный процесс — когда мозг просто уходит в спячку, чтобы не сгореть от скуки.»
Последнее, что он услышал, был очередной бубнеж старичка:
— … в случае несоблюдения процедуры предоставления допуска к модулю H-2, согласно подзаконному акту 41-альфа…
После этого осталась только темнота.
* * *
Обед в Академии «Страж-М» наступал не как награда — скорее, как очередная форма казённого времяпрепровождения. По коридорам неспешно текла колонна курсантов, зевая и переглядываясь, будто вся академия делала коллективный вдох и выдох.
Столовая встретила их уже привычным запахом — смесью капустного пара, подогретого металла и нейтрального освежителя, который беспомощно пытался скрыть оба первых.
Оскар подошёл к раздаче — тут не выбирали, тут получали.
— Следующий! — буркнула тётка с закатанными рукавами и шапочкой на голове.
Он двинулся вперёд и получил свою порцию:
Макароны. Немного переварены, как и всегда.
Гуляш. Жидковат, с тремя кусками мяса — один явно спорной природы.
Щи. Пахли как дома, но выглядели так, будто домой их не пускали.
Два куска белого хлеба — стандарт.
Чай — на этот раз просто теплый, но всё такой же крепкий, с чайным пакетиком внутри.
Яблочный сок — слегка кислый, будто разбавили водой и лимонной обидой.
Яблоко — мелкое, но живое, с одной чёрной точкой сбоку.
Он прошёл к столу, сел, как положено — молча, ровно, аккуратно. По обе стороны — такие же серые лица. Никто не говорил. Только ложки постукивали о пластиковые подносы.
Оскар жевал макароны и думал:
«Всё-таки… нормально. Без изысков, но… нормально. На дне мегаблоков — хуже. Да и где ты ещё получишь яблоко за просто так?»
Он хмыкнул про себя.
Пожевал гуляш.
Сделал глоток сока.
И даже улыбнулся — на пару секунд.
Потом снова взял ложку.
И тишина продолжила своё дежурство.
* * *
После обеда Академия «Страж-М» не спешила нагружать курсантов чрезмерно. Тут всё шло по расписанию, по графику — и чуть-чуть вяло, как будто даже сама система не верила, что от них кто-то ждёт подвигов.