Дисциплина и Портянки

Кали сидела рядом, молча, с бокалом в руке, но не пила. Феннек и Корсак Альбины, братья из клана ночных разведчиков, переглянулись. Кто-то снаружи крикнул:

— Ура! Белладонна! — и зашумел хор голосов.

— Мы победили, — добавил Феннек с лёгкой улыбкой. — Самое время выдохнуть. Нас ждёт восстановление, мир, переговоры…

Гира медленно поднял голову. В его глазах не было радости.

— Нет мира, — сказал он. — Нет мира, пока зверь дышит.

— Ты о чём? — тихо спросила Кали. — Гира… ты добился невозможного. Все это знают. Может, хватит?

Он встал. Пальцем провёл по карте. Красное пятно сжималось вокруг остатков Атласского корпуса.

— Они отступили. Не потому что признали поражение. А потому что не успели перегруппироваться. Это рана, но не смерть.

— Но если мы пойдём дальше — это уже не оборона, это… — осторожно произнёс Корсак. — Агрессия.

— Атлас никогда не занимался обороной, — прорычал Гира. — Они бомбили наши деревни. Жгли наши джунгли напалмом. Травили реки. Десятилетиями кормили мир ложью про равенство, пока их солдаты держали наш народ в цепях. Это не агрессия. Это — справедливость.

Он подошёл ближе, встал перед ними. Его голос был твёрд, будто били по броне.

— Вы думаете, это конец? Нет. Это только передышка. Оставь зверя раненым — он выживет, вернётся, и будет вдвое злее. Если мы не добьём его сейчас, если не войдём в его логово, не раздавим его флаг и не сотрём его имя с карты — завтра они снова придут.

— Ты правда так думаешь? — спросила Кали.

— … мне недавно стало известно о том, что в Атласе идет разработка новейших военных машин, перед которыми мы не выстоим да и никто в мире не сможет — летающие корабли, способные перевозить тысячи солдат и обладающие огневой мощью, способной стирать с лица земли целые страны.

— Это невозможно!

— К сожалению очень даже возможно. К тому же, они ведут разработки суперсовременных боевых дроидов с продвинутыми ИИ — не те ведроподобные убожества, которые имел Лагуна. А полноценные боевые машины, способные действовать сутки напролет без сна и отдыха…

— И что же делать?

— Мы должны ударить раньше и не дать им возвыситься! Мы не можем ждать, пока их летающие линкоры с авианосцами будут созданы и они окончательно выжгут нашу мирную страну до тла! И поэтому — мы должны продолжать сражаться! Особенно сейчас, пока они ослаблены и деморализованы! Пока у нас еще есть шанс!

— Гира… ты стал… другим, — Кали произнесла это с тревогой.

— Я стал тем, кто нужен народу. Лидером, а не сказочником. Если у кого-то из вас не хватает духа — выходите. Пусть история запомнит тех, кто отвернулся, когда можно было освободить Менажери навсегда.

Тишина.

Феннек опустил взгляд. Корсак сжал зубы. Кали отвела глаза. Но никто не встал.

А потом — Феннек встал. Но не чтобы уйти.

— Веди нас, вождь Белладонна. Ты привёл нас к победе над Лагуной. Ты приведёшь нас к окончательной победе над Атласом.

Корсак поднялся следом, кивнул. За ними — Кали, с тяжёлым вдохом, но с твёрдым взглядом.

— Тогда пусть весь мир запомнит: день, когда Фавны поднялись, стал концом лжи.

— Так и будет, — тихо сказал Гира.

И карта, залитая зелёным светом тактических ламп, дрожала, будто предчувствовала, что следующей станет не точка… а черта.

* * *

Небо над Мистралем было тяжёлым и низким, как крышка гроба.

Грузовой корабль компании Шни, недавно захваченный и перекрашенный в серые цвета, подплыл к берегу. Вдали — шахты, бараки, ржавые рельсы, где фавны гнули спины под надзором охраны с эмблемами Шни. Тишина в наушниках командного отсека была гулкой, как перед бурей.

Гира Белладонна стоял у борта. За ним, в ожидании приказов — бойцы. Лица покрашены черными полосами, тела — в серой маскировочной униформе с легкими бронежилетами.

Не армия. Ячейки. Клетки. Искры.

Подрывные группы, готовые раствориться в шахтёрских поселках, поднять волну изнутри.

Гира говорил спокойно, но в его голосе звучала сталь:

— Первая группа — шахты в долине Ветра. Найдите там старосту. Он ещё помнит нас. Дайте ему выбор. Выживать в рабстве или задушить цепями своих угнетателей.

— Вторая — поселок Рогатых. Там охрана Шни особенно жестокая. Принесите факты, кадры, видео. Покажите миру, кто они такое на самом деле.

— Третья — в Мокрых Холмах. Тихо, незаметно. Распространите листовки, начните разговоры в очередях, подбросьте еду нуждающимся. Люди любят тех, кто даёт, а не только зовёт.

— Четвёртая — Малая станция. Там наёмники. Им нужны не присяги — им нужны деньги. Перекупите. Или посейте страх. Бизнес Шни — в их карманах. Ударьте по нему.

Каждый получал пакет — карта, документы, особые фразы, коды, маршруты отхода.

Корабль приближался, ветер завывал на палубе, волны бились о борта, вдалеке погас свет станции — сигнал.

Гира повернулся к ним, последний раз.

— Вы не просто агенты. Вы — искра, которая должна разгореться в пламя. Мы не давим — мы будим. Наши люди забыли, как подниматься с колен. Покажите им.

— А если спросят, кто вы?

Один из бойцов — мужчина с шрамом на поллица — ответил:

— Мы — Менажери. И мы вернулись к своим.

Они молча кивнули… и один за другим оптравились в ночь. Тёмные тени, растворяющиеся в воде, а затем — среди скал.

Гира бросил последний взгляд на них, а затем корабль плавно отошел от берега, уходя на безопасное расстояние. Ни звуков, ни света.

Он смотрел на карту и смотрел на названия шахтёрских деревень, будто видел переполнявшие их жителей гнев, страх, надежду. Всё сплелось в единый узор.

Он выдохнул и, глядя в темноту, сказал шёпотом, почти себе:

— Это только начало…

Шахта «Глубокий Камень», долина Ветра.

Утро начиналось, как обычно — свистки, команды, грубые окрики охраны, ржавые лифты и запах угля, пота и крови.

Но не в этот день.

Один из надзирателей обернулся, услышав странный гул. Не от лифта. От чего-то другого.

Из шахтного тоннеля вышла женщина в плаще, кошачьими ушками и желтыми глазами, полными решимости.

Вокруг неё — грязные и озлобленные фавны и люди с кирками, трубами, самодельным оружием, поднятым со свалок.

— Стой! Кто ты такая? — крикнул охранник, поднимая винтовку.

Кали шагнула вперёд.

— Я — та, кто напомнит имена наших мёртвых. Я — голос тех, кто гнул спину здесь до самой смерти. Я — мать народа, который слишком долго молчал. Я — Кали из Менажери!