Дисциплина и Портянки
Шрифт:
Я замер. Плечи дрожат. Сердце где-то в горле.
— Мэм?..
Она садится мне на спину.
Прямо.
Села.
Как будто это нормально.
Как будто я — скамья.
Или ее личная табуретка.
Или, чёрт возьми, конь гимнастический!
— ДАВАЙ-ДАВАЙ!
— … ох, блин…
— ТЫ ЧТО-ТО СКАЗАЛ?!
— Никак нет, мэм!!
— ВОТ И МОЛОДЕЦ! А ТЕПЕРЬ — ПО ПРИКАЗУ! ХА! ХУ! ХИ! ХО! ПОВТОРЯЙ ЗА МНОЙ!!
— Ха… ху… хи… хо…
— ГРОМЧЕ, АРК!!
— ХА! ХУ! ХИ! ХО!
Я отжимаюсь. С ней на спине.
Каждое движение — как мини-землетрясение.
Руки гудят, спина стонет.
А она — сидит. Командует.
Мне даже слегка весело, с боевым настроением, будто это утренняя зарядка для мобилизованных кроликов.
Я смотрю в бетон плаца и вижу на нем песчинки перед глазами. Вон одна ползёт от моего выдоха. Вон вторая. Даже они живут лучше, чем я.
А в голове — одна мысль:
'Если бы я не знал, что это тут норма… я бы подумал, что она просто невзлюбила меня лично.
Но… наверное, это просто такая методика.
Да. Армейская. С ушками.
Садится тебе на спину и вопит «ХА! ХУ! ХИ! ХО!» — ну типичная педагогика.'
— ХА! ХУ! ХИ! ХО! — повторяю я снова. И снова. И снова.
На горизонте мелькают силуэты: другие курсанты на плацу делают вид, что не смотрят.
Но я чую их коллективный взгляд всем отрядом.
Кто-то, наверное, уже тянет шоколадку из заначки и говорит:
— Ставлю на то, что Арк сдастся на шестидесятом.
— Да ты чё, смотри как прёт! Он с Вельвет ещё в обнимку бегать будет, хахах!
Бред конечно, так как Айронвуд не допустит никаких этих самых в его присутствии.
Но мне всё равно.
Сейчас у меня есть только вес, пыль, крики «ХА! ХУ! ХИ! ХО!» прямо над ухом, а также молчаливое чувство, что за этот день я точно получу ачивку как в игре:
«Подкаблучник Академии, уровень 1. Открыто достижение: Кролик на спине».
* * *
Приседаю.
Снова.
С ней на спине.
Солнце уже палит по-настоящему. Пот льёт с меня, будто из брандспойта. Форма мокрая, как после душа, а спина гудит, будто по ней поезд прошёл. И этот поезд — с ушами.
— Что такое, Арк?! Ты устал?! — орёт Вельвет у меня над ухом.
Я, судорожно приседая, ловлю нотки коварства в ее милом голоске.
— Мне что, ПОМОЧЬ тебе ЕЩЁ СИЛЬНЕЕ?!
— Никак нет, мэм! — выдыхаю я, задним умом подозревая подвох.
— Вот и хорошо! А то я бы выдала тебе вместо себя РАНЕЦ С КАМНЯМИ и БРОНЕЖИЛЕТ с КАСКОЙ! Так что — БЛАГОДАРИ МЕНЯ ЗА ДОБРОТУ!
— Так точно, мэм! Премного благодарен, мэм! — в голос, как учили!
Она хмыкает.
— Вот-вот. Кажется, ты начинаешь исправляться.
И в этот момент я краем глаза замечаю, как на плацу все стоят и смотрят ровной линией.
Как линия мушкетеров.
Но вместо мушкетов — пристальные взгляды.
Всё внимание — на нас.
На меня, если точнее.
Ну да, кто бы ещё тут на людях носил кролика-инструктора на спине и кричал «ха-ху-хи-хо»?
Только Арк. Только боль. Только хардкор.
И вот в этот торжественный момент —
Появляется Айронвуд.
С руками за спиной, как всегда. С лицом, вытесанным из гранита. И говорит:
— Вот что с вами будет, если вы начнёте нарушать правила и творить аморальные действия!
(Кто-то уже сглатывает.)
— Хотя… может, вам не так повезёт, и на вас сядет не инструктор Скарлатина, а инструктор Ятсухаши.
И вот тут… появляется он.
Амбал.
Словно танк в теле человека.
Тишина на плацу установилась такая, что было слышно, как чья-то душа из тела пытается сбежать через пятку.
Все — мысленно:
«НЕ НАДО. ПРОСТО НЕ НАДО.»
А я тем временем, вытирая лоб запястьем, приседаю и говорю:
— 98… 99… 100! Я кончил, мэм!
…
Пауза.
Гробовая.
Абсолютная.
Меркури выронил челюсть и тут же подобрал с асфальта.
Блейк чуть не заплакала — молча, с выпученными глазами и прикушенными губами.
Эмеральд закашлялась, будто подавилась собственной ехидностью.
Айронвуд… замер.
Застыл как статуя.
Смотрит на меня, как на аномалию.
Как на нечто, требующее срочной изоляции и исправления всеми доступными методами.
«Что это с ними со всеми? Я ведь просто сказал, что завершил упражнение…» — подумал я.
А Вельвет, покраснев так, что уши стали ярко-красными, зарычала:
— ВОТ ЗНАЧИТ КАК! АРК! ТЕПЕРЬ Я ТЕБЯ САМОЛИЧНО СГНОЮ! БЕГОМ! НА ТУРНИК! ДВАДЦАТЬ РАЗ! БЫСТРО!!
Я бегом к турнику.
Она всё ещё на спине.
Я подтягиваюсь.
Руки дрожат.
А она…
Обвила ногами мой торс.
Руками держится за мои шею и грудь.
Лёгкие пальцы — ощущаются сквозь ткань.
Горячее и сладковатое дыхание бьет в ноздри.
Тепло. Нежно. Ужасно не вовремя.
А в голове — хаос.
«Блин, че она так бесится-то? Может, надо было сказать „Я завершил упражнение“ или назвать ее „товарищ инструктор“, а не просто „мэм“?»
Подумал я, но мой рот опередил умные мысли и уже сам сказал следующее.
— 19… 20! Я кончил, товарищ инструктор!