Дневник его любовницы, или Дети лета

Я уныло промолчал.

Спасибо, конечно, но я бы сейчас предпочел присутствие взвода автоматчиков. Хотя нет… Не могу же я прожить жизнь, постоянно прячась за их спинами!

– Ладно, – решил Глеб и поднялся с дивана. – Вечер утра мудренее.

– Наоборот, – поправил я машинально.

– Это у нормальных людей наоборот, а нам сейчас выспаться нужно, – ответил приятель.

Он подошел ко мне, отобрал бутылку и вернул ее в холодильник.

– Пошли.

– Убрать надо, – сказал я, оглядывая разгром на столе.

– Не надо. Хроники уберут, – успокоил меня Глеб.

– Неудобно как-то…

– Очень даже удобно! – категорично отрубил Глеб. – Я тебе говорил про уважение к старшим?

Я скривился, как от зубной боли.

– Ой, умоляю, не начинай сначала!

– Не буду. Пошли спать.

Глеб проводил меня в спальню, уложил на кровать и заботливо накрыл легким пледом.

– Поспишь, что-нибудь придумаем, – сказал он.

– Ты стал мне родной матерью, – пробормотал я.

Глеб что-то ответил, но что именно, я не разобрал. Сон накрыл меня снежной бесшумной лавиной и отсек от всех неприятных проблем. На целых шесть часов.

Когда я проснулся, солнце пыталось пробиться в комнату через плотную темную штору. Хорошо пахнувший ветерок приподнимал край занавески, тогда солнечные лучи проникали в комнату и щекотали мое лицо.

Несколько минут я лежал, не открывая глаз, и наслаждался этой невинной игрой. Может, все как-то рассосется? Само собой, а?

Но продлить блаженное раздумье не получилось. Реальная жизнь начинала подбираться ко мне с основательностью и беспощадностью тяжелого асфальтового катка.

Я потянулся, хрустнул косточками и откинул край пледа. Уселся на постели, обхватил руками голову. Пора заниматься делами.

Я протянул руку, взял с тумбочки часы. Глянул на циферблат и подскочил на месте. Половина двенадцатого! Полдень, иначе говоря! А Егор лежит в подвале, без еды, без воды… наверное…

Я торопливо выскочил из комнаты и побежал по лестнице вниз. По дороге заглянул на кухню и обнаружил, что хроники успели навести в ней полный порядок. Стол сверкал девственной чистотой, вымытая посуда аккуратно размещалась в сушке. «Да. Что ни говори, есть своя прелесть в уважении к старшим», – подумал я мимоходом. Открыл холодильник, достал оттуда пакет молока, пакет кефира и пакет сока. Уложил все пакеты в сумку и отправился проведывать раненого. Чем кормят раненых, я точно не знал, поэтому решил пока ограничиться этим нехитрым продуктовым набором. Вот проснется Глеб, тогда и раздаст все руководящие указания.

Я отпер дверь и вошел внутрь. Нашарил сбоку выключатель. Подвал озарился ярким верхним светом.

– Прости, если разбудил, – начал я и осекся.

Матрац был пуст.

Минуту я стоял на месте, открыв рот. Потом осторожно опустил сумку с продуктами на пол и огляделся.

Неужели ушел?..

Нет, не ушел. Просто встал на ноги, как и обещал.

– Все-таки поднялся, – сказал я вслух недовольным голосом.

– Привет, – ответил мне Егор.

Он сидел на корточках возле ящиков с вином и перебирал бутылки. Перебирал с интересом, который я охарактеризовал бы как профессиональный.

Егор поднялся на ноги, придерживая правой рукой левую руку в полусогнутом положении.

– Ты просто робот какой-то, – сказал я.

– Тебе кто-то звонил все утро, – проинформировал он меня.

– Кто?

Егор пожал одним плечом.

– Я не знаю, я не отвечал.

– Сейчас выясним, – пообещал я.

Присел на корточки, вытащил наружу пакеты с молоком, кефиром и соком.

– Завтрак подан!

Егор мельком оглядел предложенный ассортимент.

– Значит, так, – начал он размеренно. – Хочу горячего кофе… Есть кофе?

– Есть, – ответил я. – а тебе сейчас можно?

– Можно. Еще хочу пару бутербродов с сыром или колбасой… Как у нас с продуктами?

– С продуктами у нас все нормально, – ответил я. – Только не знаю, можно ли этим кормить раненого человека?

– Можно, – повторил Егор. – Ты не волнуйся, я знаю, что мне сейчас впрок пойдет, а что нет. Но все это, во-вторых. Во-первых, я хочу помыться.

– Вот этого тебе точно нельзя делать, – начал я, но Егор меня перебил:

– Где хроники?

– Понятия не имею. Где-то тусуются.

– Сделай так, чтобы они минут тридцать тусовались подальше от дома, – приказал Егор. – И еще…

Он сощурился, оглядел меня с головы до ног оценивающим взглядом и сразу стал похож на моего портного.

– Я немного выше, но это ничего… Одолжишь мне майку и джинсы?

– Одолжу, – ответил я покорно. Противостоять этому человеку было все равно, что преграждать путь авианосцу «Миссури» на прогулочном катере.

– Действуй, – велел Егор. – Глеб спит?

– Спит.

– Разбуди его.

Я вздохнул.

– Ты прости, что я тут раскомандовался, – мягко извинился Егор. – Я думаю, что в твоих интересах избавиться от меня как можно скорей.

– Да ладно, – отмахнулся я, но гость меня перебил:

– Действуй, Антон. У нас правда мало времени.

Я вышел из подвала и двинулся выполнять поставленные передо мной задачи. Вот ведь мужик! Ему бы фронтом командовать, с таким-то характером!

Хроники нашлись за домом. Они возлежали на травке, подставив солнцу бледные спины. Рядом с ними стояла тарелка с фруктами и бутылка кваса. Учебники валялись в изрядном отдалении.

– Ребята, привет! – сказал я.

Хроник подскочили, сонно протирая глаза.

– Отдыхаем? – спросил я задушевно.

Хроники переглянулись.

– Почему отдыхаем? Занимаемся! – соврал один из них и покраснел.

Приятно видеть, что подрастающее поколение все еще не лишилось этого старевшего рефлекса.

– Я не против, – заверил я с льстивой иезуитской интонацией. – Отдыхайте на здоровье! Только сейчас мне придется разбудить вашего куратора…

Я сделал многозначительную паузу. Хроники побледнели и потянулись к учебникам.

– Я не в том смысле, – снова успокоил я. – Я в том смысле, что вам нужно быстренько затариться продуктами и идти… заниматься в другое место.

Я снова сделал многозначительную паузу.

– Например, за гаражом… Я постараюсь сделать так, чтобы вашему преподавателю в том районе ничего не понадобилось. Поняли?

– Поняли, – ответил мне второй хроник. Очевидно, более сообразительный.

– Дуйте на кухню, – велел я. – Через десять минут разбужу мучителя. Договорились?

Хроники, не отвечая, взметнулись с травы и бесшумно, как индейцы, исчезли из виду.