Дневник Кэролайн Форбс

Я пораженно уставилась на Хейли. О чем это она? Неужели именно она рассказала Кэтрин об этом? Вот это поворот. Ну, надо же, а я и не знала.

— Клаус узнал об этом, и сразу же примчался, чтобы выведать всю информацию. Он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своей цели. Но… — Хейли вздохнула, кладя руки на свой живот, — я ничего ему существенного не сказала. А потом… ну ты сама знаешь, — девушка чувствовала себя неловко, глядя при этом на меня исподлобья. Я кивнула, чтобы она продолжала, при этом, совсем не замечая этого, гладила её по волосам. — Я снова уехала в Новый Орлеан, где по предположениям жили мои родители. Ты, наверно, знаешь, что Марсель выгнал из этого города всех оборотней, чтобы вампиры могли спокойно существовать. Так вот, в числе изгнанных и есть мои предки. Я очень хочу их найти. Безумно. Я чувствую, что мне нужна семья, я хочу этого. Хочу, чтобы меня принимали такой, какая я есть, а не боялись, хочу быть любимой, хочу знать, почему они меня бросили. Очень, — Хейли откинула прилипшие на мокрое лицо волосы и шмыгнула носом, сдерживая подступившие к горлу рыдания. — А потом я узнала, что беременна. В одно из полнолуний я просто не смогла превратиться в волка. И я поняла, что ношу в себе ребенка. Это как специальный тест на беременность, только для оборотней, — она усмехнулась сквозь слезы. — Я была в очередном шоке. О каком ребенке может идти речь, если я сама как ребенок? Я не могу найти собственных родителей, но сама скоро им стану. Я испугалась. Мне было так страшно, особенно, когда об этом узнал Клаус. А он-то как испугался. Наверняка, больше, чем я. Я знаю, что он меня ненавидит. Он ненавидит моего ребенка и живет здесь только потому, что так сказали ведьмы. Он живет здесь, чтобы управлять городом. Клаус хотел получить власть — он получил. Но я всё равно не понимаю, зачем я ему. Ради наследника? — Хейли лихорадочно потерла опухший красный нос и продолжила. — Со временем я поняла, что малыш — это радость. Моё счастье. Пусть у меня нет настоящей семьи, любящих родителей, мужа, лишь какая-то жалкая пародия на эту семью: мужчина, от которого я залетела, его брат, которого он заставил носиться со мной, и куча ведьм-нянек. Мой ребенок — самое лучшее, что со мной было, есть и будет, — Хейли с нежностью погладила свой живот, постепенно уже успокаиваясь и приходя в себя. Я убрала свою руку с её плеча. На всякий случай. — Знаешь, я что-то совсем отошла от первоначальной темы нашего разговора.

Девушка поднялась со стула, не обращая внимания на мои протесты.

— Я ненавижу Клауса за то, что он держит меня взаперти. Я не могу и шага ступить без его разрешения. За мной тенью ходит его брат. Не имею ничего против Элайджи, он очень хороший человек, добрый, все понимающий, но всё же… Я не могу начать поиски собственных родителей, потому что не могу выйти из дома. Я бы уже давно покончила с этим, но Клаус… Я ненавижу его за то, что он ненавидит меня. Он считает, что я испортила ему жизнь. Но он сам её себе испортил, чертов ублюдок. Он винит меня в том, что я порчу ваши с ним отношения. Твой первый приезд сюда, я ему об этом не сказала, он узнал, что ты приезжала лишь спустя несколько дней. Твой звонок, на который ответила я… И прочее и прочее. Это не потому, что я ненавижу тебя, я ненавижу его. Я не хочу, чтоб со мной обращались как со щенком. Поиграли, поиграли, а потом на цепь, дрессировать. Я хочу нормального человеческого отношения к себе, а он, — Хейли неопределенно махнула рукой, отворачиваясь от меня, чтобы незаметно вытереть слезы. — Я ненавижу его, потому что боюсь, что меня убьют. Или отберут моего ребенка. Мне страшно, Кэролайн, очень страшно, — прошептала она, облокачиваясь о спинку дивана и с трудом сохраняя устойчивое положение.

— Никто не отберет у тебя твоего ребенка, — также тихо произнесла я, пытаясь придать своему голосу стальную уверенность в том, что говорю.

— Марсель пытался, — дрожащим голосом сказала Хейли, бросая на меня печальный взгляд зеленых глаз.

— Когда? — удивилась я. Еще один неожиданный поворот.

— Месяц назад. Неважно уже. Марсель мертв. Но он наверняка оставил после своей смерти какие-нибудь распоряжение на мой счет. Чтобы насолить Клаусу. Я уверена, что что-то да произойдет. И мне страшно. Я бы очень хотела уехать из этого города подальше, мне здесь нехорошо, я не чувствую себя в безопасности, но Клаус отсюда вряд ли когда-нибудь уедет. Ему плевать, что я боюсь. Главное — себе устроить хорошую жизнь, — отчаяние вдруг сменилось гневом и ненавистью. Я даже отшатнулась от девушки, напуганная этой переменой в её настроении. — Извини еще раз, что тебе пришлось выслушать мой бред, но я должна была хоть кому-то рассказать…

— Ничего страшного, — я кивнула ей в знак того, что выслушала и поняла.

— Я пойду в свою комнату, посплю, мне что-то нехорошо, — еле слышно прошептала она, быстро исчезая в дверях и оставляя меня одну наедине с непонятными чувствами и мыслями.

Где-то на задворках памяти резко вспыхнула фраза, сказанная Марселем, когда я еще находилась в камере:

— В общем, если мой план не удастся, то на беременную волчицу должны напасть несколько десятков ведьм.

Жестоко. Неужели он так сказал? Я лихорадочно пыталась вспомнить, так ли это было. Вот не помню, я тогда почти отключилась. Надо будет всё равно рассказать об этом Клаусу, Хейли не зря боится. Если всё это правда, то она должна опасаться этих ведьм. Не дай Бог с ней что-то случится, а я не смогу это предотвратить. Почему-то я чувствовала теперь за неё ответственность: она доверилась мне, рассказала такое, что просто мурашки по коже пошли. Она столько пережила, но не сломалась. Просто озлобилась на весь мир. Но это всего лишь маска, её еще можно снять.

Ждать возвращения блудного гибрида домой пришлось очень и очень долго. Я прямо вся извелась, подкармливая своих же червей паники самыми страшными картинками предстоящего будущего. Я абсолютно никак не могла сосредоточиться на чем-то одном, теребя в руках то какую-то статуэтку, то подушку, то книгу. Надо бы уже придумать, с чего начать разговор, но ничего путного в голову не приходило. О том, чтобы подремать пару часиков, и речи быть не могло. Черт! Да где же его носит?

За всеми этими нелегкими размышлениями, я и не заметила, как Клаус вошел в комнату, незаметно подошел к дивану, на котором я сидела, и тихонько положил мне свои руки на плечи. Я вздрогнула от неожиданности и испуганно обернулась.

— Боже мой, ты меня напугал, — выдохнула я, вставая и подходя к мужчине ближе.

— Уже поздно, почему не спишь? — он улыбнулся, касаясь моей щеки своими пальцами.

Хотелось на время забыть о том, для чего я его ждала, и просто утонуть в его объятьях, в его взгляде, в поцелуях. Но я оттолкнула Клауса от себя, кладя руки ему на грудь и заставляя остаться в таком положении. Щеки почему-то безумно полыхали, я с трудом дышала. То ли от возбуждения, то ли от страха всё рассказать. Он недоуменно на меня посмотрел, взглядом спрашивая, что произошло. А я всё глубоко дышала, не в силах начать. Прошла, наверно, вечность, прежде чем я решилась:

— Когда я была в подвале, меня похитил Марсель, — запинаясь, произнесла я, глядя гибриду прямо в его серо-синие глаза, — я подслушала один разговор… В нем говорилось, что на Хейли должны напасть ведьмы. Много ведьм.

Я замолчала, понимая, как же всё-таки глупо всё это прозвучало. По лицу Клаусу мало было понятно, верил он мне или нет. Первородный лишь сдвинул брови, на его лбу тут же пролегла глубокая морщинка.

— Я сегодня говорила с Хейли. Ей очень страшно, — прошептала я, пытаясь достучаться до гибрида.

Повисла тягучая, словно кисель, тишина. Она обволакивала нас обоих, давя своим безразличием к происходящему.

— Пожалуйста, не молчи, — попросила я первородного, но он лишь смотрел на меня, скрестив руки на груди.

— Ты уверена в этом? — спустя долгие секунды задал он вопрос, наконец, прерывая эту паузу.

— Конечно, — для пущей убедительности я кивнула. — Я слышала этот разговор собственными ушами, — я очень пыталась придать своему голосу убедительности.

Мне кажется, или Клаус мне не верит? Почему? Он же знает, что Марсель способен на всё, он хитер. Неудивительно, что даже после смерти он готов бороться за свои идеи и позиции. Но недоверие гибрида меня, честно говоря, очень пугало. Неужели то, что он добился своего, так затуманило ему разум, что он ничему не верит? Даже мне.

— Не молчи же, ну!

— Кэролайн, если Хейли надавила на твою жалость, таким образом попросив поговорить со мной о том, чтобы мы уехали из города, то знай: она лжет тебе, — твердо заявил Клаус, отходя от меня к барной стойке.

Это как гром среди ясного неба. Мне вдруг на мгновение показалось, что прежнего первородного подменили, что это не он. Ну, не мог бы настоящий Клаус проигнорировать всё, что я ему сказала. Почему же он мне не верил?

— Ей страшно, она боится. Зачем ей лгать? — в отчаянье я чуть ли не рвала на себе волосы, пытаясь достучаться до мужчины, но он был непреклонен.

— Она ненавидит меня, ты об этом знаешь. Она просто не хочет, чтобы я здесь оставался. Я теперь король Нового Орлеана! Я добился успеха, она просто злится, и давит на то, что ей страшно. Она истинная лгунья, — грубо произнес он, откупоривая бутылку коньяка.

— Неправда! Сегодня мы с ней поговорили. Я в жизни не думала, что она так переживает…

— Она актриса. Не стоит ей верить, — повторил гибрид, отпивая янтарный напиток из стакана.

— Пусть ты думаешь, что она хочет тупо переехать из-за того, что ненавидит тебя. Ладно, — я согласна кивнула, вдруг понимая, что очень устала. Этот разговор начал меня жутко раздражать. Неужели Клаус ослеп и не видит самые обыкновенные вещи? — Но что насчет того, что я подслушала?

— Тебе показалось, — просто ответил первородный, и я так и застыла с открытым ртом. Он пытается доказать мне, что это была галлюцинация? Боже мой, кто этот человек передо мной и что он сделал с древнейшим?

— Клаус… — я только смогла произнести это имя и обеспокоенно облокотилась на диван.

Неужели эта власть его ослепила, что он готов пожертвовать даже своим ребенком ради того, чтобы здесь остаться?

— Но Хейли угрожает опасность, она может погибнуть, — как последний аргумент прошептала я, теряя надежду на то, что Клаус меня поймет.