Дни Творения

Теми был чрезвычайно зол. Наступил вечер, и выбирать теперь было уже совершенно не из чего, поскольку тётка была дома. Пришло время прибегнуть к последнему средству. Теми ушёл в выделенную ему комнату, подумав, забаррикадировал тумбочкой дверь, чтобы не беспокоили по ерунде, и достал книгу...

...И вот тут он даже застонал от того, как ужасно обошёлся с ним случай! Вместо томика с дневниками Стенли о путешествии в Африку в саквояже оказалась какая-то вообще не та, незнакомая книжка! Судя по всему, это были именно что дурацкие сказки для малолетних глупцов, мечтающих о подвигах! Как она оказалась в его вещах, Теми понять не мог, и лишь спустя несколько минут стал подозревать, что виноват в случившемся его попутчик в поезде - кажется, он читал именно такую книгу и, видимо, когда Теми доставал свою, решил обменять уже прочитанную на что-то новенькое!

Это было невыносимо!

Теми со злости даже швырнул книгой о стену, хотя в последний момент несколько умерил замах - во-первых, чтобы тётка не прибежала узнавать, что случилось... а во-вторых, книгу всё-таки стало жалко.

– Надо же, какой... кретин!
– прошипел Теми. Взрослый дядька - а возит с собою какие-то... сказочки!

Наверное, четверть часа Теми сидел неподвижно, уставясь на картину на стене - картина тоже вызывала у него глухое раздражение своей нарочитой "романтичностью" - на ней был изображён корабль в штормящем море. Наверное, тётка специально повесила её здесь для Теми - полагая, что мальчику такая картина должна навевать мечты о подвигах! Вздор какой! Теми никогда не собирался быть моряком, он давно вышел из того возраста, когда люди не понимают очевидных вещей, а очевидные вещи в данном случае - это ужасающая тоска, непрестанная качка, постоянный риск и полная бессмысленность однообразных дней...

К тому же, Теми прекрасно понимал, что романтика океанов хороша для тех случаев, если ты хозяин либо капитан судна - а оказаться каким-нибудь юнгой, которого всякий пьяный матрос норовит пнуть при каждом удобном случае - просто чтобы поднять себе настроение - нет уж, извините, ищите других дураков!

– Нет, - повторил Теми вслух.
– Ищите других дураков!

Наверное, я заболел, подумал Теми. Это смена обстановки... нервное? Эта тишина в доме, она давит. И кажется, что дом не стоит на месте, а... как будто несётся в пространстве с огромной скоростью!

Сказать об этом тётке... Что она будет делать? Сообщит его родителям? Ах, но она же доктор! Наверняка она станет применять к нему все эти свои докторские штучки-дрючки...

Теми не хотел, чтобы его снова начали лечить, однако ноги как будто сами сделали шаг к двери. Пол качался. Теми толкнул дверь, заранее представляя озабоченное тёткино лицо... но её в комнате не было. Он прошёл дальше, к следующей двери...

И ещё...

И теперь было совершенно ясно, что он заблудился.

Он понял, что в какой-то момент вошёл не в ту дверь. И с того момента перед ним открывались не те комнаты. Теми был уверен, что тёткин дом не очень велик, и что это путешествие должно скоро закончиться - а когда понял, что ошибся, было уже поздно - он прошёл слишком много дверей.

Теми остановился, пытаясь вспомнить какую-то важную мысль... или фразу... в которой содержалась разгадка. Самое главное - он не мог понять, где он видел эту фразу, эти слова. Там было что-то про разные миры, про странный лес, в котором так же, как и в тёткином доме, спрятано множество дверей. И потеряться в этом лесу проще простого... хотя был какой-то выход. Но Теми не дочитал эту историю до конца...

Дочитал! Точно! Это была книга! Дурацкая книга, в которой чтобы перенестись в другое место, нужно надеть какие-то дурацкие кольца.

– Вздор! Детская сказка!

Теми развернулся и зашагал назад. Комната перед ним была какой-то невообразимо длинной, хотя стену впереди он видел очень хорошо, отчётливо. На стене была картина с кораблём, хотя корабль был совсем не такой, как тот, что привиделся ему прежде. Корабль как будто... летел.

...Теми смутно помнилось, как тётка расстёгивала ему рубашку и что-то говорила, а ладони у неё были ужасно холодные. Теми отвечал, но каким-то не своим голосом, и слова, которые он произносил, были совершенно случайными. Всё это Теми не волновало - сейчас он был занят странным ощущением. Он знал, что находится одновременно в другом месте, на каком-то небывалом корабле, корабле, который летит не то в небе, не то в пустоте, которая даже не небо, больше, чем небо... Пустота охватывала его, завораживала, наполняла ужасом и... восторгом.

Наконец, Теми отворил последнюю дверь.

– А вот и гости пожаловали!
– навстречу ему поднялся из кресла темноволосый мальчик его возраста. Он смотрел на Теми с любопытством, с некоторым удивлением - но при этом в глазах было... понимание. Этот мальчик как будто ждал чего-то... подобного.

– 4 -

Я буду следить за ней.

Это заставляет меня даже забывать о том, где я нахожусь и что происходит со всеми нами.

Я думал, что нас на корабле четверо. Двое мальчишек моего возраста - я не сразу сообразил, что они и есть капитаны этого корабля, только кто из них всё-таки главный - непонятно. Я стараюсь задавать меньше вопросов: сдержанность - это то, что я сам ценю в умных людях. Всегда следует вначале попытаться решить вопрос самостоятельно, и только если это невозможно, обратиться за помощью, и тогда уже не следует стесняться признавать своё поражение. Правда, здесь вопросов было слишком много, и я как-то растворился, завис в них, часто оставаясь пассивным наблюдателем. К счастью, меня никто не понуждает находить ответы.

Третьим членом экипажа была, как мне вначале подумалось, обезьянка. Я, однако, не стал торопиться с выводами. Сдержанность, как и следовало ожидать, спасла меня от неловкой ситуации - "обезьянка" оказалась разумным существом.

Она, то есть, он - его зовут Бен или Мартышка Бен - поначалу меня обеспокоил, слишком подвижный, гипердинамичный. И я сразу заподозрил в нём нахального и бестолкового, "шебутного", как говорит про таких моя тётка. К счастью, это не так. То есть, Бен, конечно, много движется и постоянно что-то затевает, но всё это как-то проходит мимо меня. Если в школе у кого-то шило в заднице, то от этого шила страдают окружающие, но "шило" Бена жило как бы в своём пространстве, ему, Мартышке, не требовалось для своих дел использовать первых подвернувшихся под руку. Это замечательное качество, за которое я зауважал Бена.

Мне вообще нравится экипаж. Они все решили, что моё появление само собой разумелось - и просто показали, как чем пользоваться, чтобы не испытывать неудобств - но и всё, больше никто ничего не объяснял. А я не спрашивал. Я, как уже было сказано, решил разобраться в происходящем сам.

Корабль оказался неимоверно огромным. Первые два дня я только и делал, что бродил по нему, испытывая странное ощущение - я как будто воображал, что блуждаю в лесу, или в заброшенном городе, и бесконечная смена вроде бы однообразных картин производила впечатление не приедающегося путешествия. Помещения корабля были, в общем-то, действительно в основном однообразны. Мне трудно выразить это словами... точнее, я могу это сделать, но тот, кто это прочитает, может решить, что я пишу какую-то чепуху. Поэтому я скажу совсем коротко - само по себе перемещение по кораблю создавало для меня иллюзию путешествия гораздо более значительного. Сменяющиеся залы, бесконечные коридоры, лестницы, глухие закоулки - они с каждым новым поворотом, каждой новой дверью удаляли меня в пространстве на какое-то громадное расстояние, а иногда - и это ощущение было самым завораживающим - и время.

Никто не задавал мне вопросов. Никто не навязывал мне каких-либо действий, своей компании. Первый день я обедал и ужинал в общей столовой, полагая, что не следует строить из себя этакого буку, отделяясь от общества. Затем мне случалось несколько раз опаздывать, а ещё я замечал, что члены экипажа и сами не стремятся соблюдать каких-то особых рамок, иногда уединяясь с подносом в своих комнатах. Однако я также заметил, что к ужину они старались собираться вместе, и именно за ужином случалось больше всего разговоров обо всём - так что я посчитал и для себя ужин в обществе чем-то вроде желательного ритуала. К тому же, здесь можно было узнать что-то важное о цели нашего путешествия.

...Однако, на самом деле, я так ничего и не узнал. Корабль плыл (летел!) через космос, но цель путешествия не обсуждалась. Самое странное - меня самого этот факт не особенно волновал. Иногда я отмечал это и удивлялся - тому, что не удивляюсь, или, точнее, не так сильно удивляюсь случившемуся, как должен был. Меня не особенно заботила ни цель путешествия, ни то, как именно всё произошло, способ, которым я здесь очутился, и как я вернусь - если вернусь - обратно, и как отнесутся к моему исчезновению родители.