Добрый 2

— Хватит акать. Что тут не понятного?

— Да практически всё, — выдохнула русалка. — Всё-таки разума в тебе как не было, так и нет. Похитить Великого вождя! Это ты как себе представляешь?

— Да чего тут представлять. Проще простого. Вождь сейчас валяется в полном отрубе. Вот прямо как эти, — кивнул я на бодро сопящую троицу. — А когда очнётся будет что?

— Что? — переспросила Ариэль.

— Будет жутчайшее похмелье. Поверь бывшему алкоголику со стажем.

— Верю, и чего?

— Тут я с винцом спешу на помощь. Алко скорая помощь на дому. Слово за слово, кувшинчик за кувшинчиком, вывожу его из деревни, типа на поговорить о важном и очень секретном. И вот где-нибудь здесь накачиваю его снова до сонного состояния. Потом мы вместе с принцессами его вяжем, грузим на дролонга и прячем в укромном месте. Всё. Гургуты обезглавлены. Война закончилась, так и не начавшись. Как план?

— Ужасен, — честно сказала Ариэль. — Ну, во-первых, Великий тебе этого не простит.

— Лучше иметь живого бывшего друга, чем мёртвого настоящего, — парировал я.

— Во-вторых, с чего ты взял, что принцессы будут тебе помогать? Они хотя ещё и не у власти, но потенциально к ней готовы. Зачем им лишние осложнения с гургутами?

— А война — не достаточное осложнение? — опешил я.

— Война — это война, — философски заметила Ариэль.

— Перестань говорить фразами персонажей Григория Горина.

— Кого?

— Неважно, — отмахнулся я. — Ты этот фильм не смотрела.

— Кого не смотрела? — снова переспросила русалка.

— Всё, забыли, потом расскажу, когда всё закончится. Значит, война для вас не повод ни для чего?

— Война — это…

— Война, — перебил я русалку. — Знаю, давай без повторений.

— Ну как бы тебе это объяснить. Война — это честно. А похищение — это подло. Это не прощается.

— Да что тут подлого? Похищение лидера одной из воюющих сторон — это один из элементов войны. Да даже убийство его — это один из элементов войны.

— Убийство на поле боя — да, — согласилась русалка.

— А если отряд диверсантов пробрался и замочил его в каком-нибудь своём сортире, это как? Уже сразу нет?

— И это да, — согласилась Ариэль.

— А похищение — сразу нет? Это сразу подлость? А когда твой Великий вождь хитростью вырезал захватившее гургутов войско, это вот было прямо да, да, да!

— Там была война.

— А сейчас нет?

— Нет. Её ещё никто не объявлял. Ты правда не чувствуешь разницы?

— Я чувствую, что вы всё подстраиваете под себя. И понятия честности, и законы морали. Вон, мамаши своих дочерей нехило так подставили, и, я бы даже сказал, подложили, и это у вас честно и морально.

— Ну, ты же знаешь, для чего это было сделано?

— Но от этого их поступки не перестают быть аморальными. А то, что я спасу не одну сотню гургутов, варов и гелов, всего лишь на время изолировав одного вождя, это вот прямо трындец как ужасно.

— Думай как хочешь, — махнула рукой Ариэль. — Только принцессы помогать тебе не будут. И Болотная не будет. Поэтому придумывай что-нибудь другое.

— Думаешь, это так просто? Щёлкнул пальцами — и вот тебе вариант А. Два раза щёлкнул — вариант В. Три раза…

— А ты щёлкни, — перебила меня русалка.

— Да пожалуйста. — Я со всем усердием щёлкнул пальцами перед носом Ариэль. — Видишь, ничего не происходит. Хочешь ещё? На. Раз, два, три, четыре. Ну, появился хотя бы план А?

— У меня нет, — спокойно ответила русалка. — А вот у тебя?

— И у меня нет, — попробовал я язвительно скопировать Ариэль. — Девки эти ещё тут.

— Девки, — произнесла русалка. — И не всё неправильно, что аморально.

С этими словами Ариэль скрылась в воде, на этот раз даже не побрызгав на меня хоть парочкой капелек.

А ведь это идея. Да простят меня будущие дети. И согласие получить можно добровольное. И от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Спасибо тебе, учительница математики, не знал, что заученная формулировка пригодится в жизни. И война же ещё не началась.

Глава 19

Пробуждение двух принцесс и одной ведьмы было прекрасным в своей ужасности. Столько страдания прописано на их заспанных личиках, что даже у меня невольно заломило в висках. Всё-таки генетическая память вечна, а муки похмелья во мне прописались именно на генетическом уровне.

— Ну что, — обратился я к страдающим, — стоило всё вот это того, что было вчера?

— Вкусненький, отстань и так плохо, — простонала Мара.

— Зато вчера было хорошо, да?

— И вчера было плохо, — присоединилась в стоне к Маре Хлоя.

— Тогда зачем было так накачиваться?

— Замолчи, — потёрла виски ведьма. — Тебе не понять.

— Вы что, не понимаете, что своим детям делаете в сотни раз хуже? Вот им конкретно сейчас в сто раз хуже.

— Добрый, не бухти, — положила мне на плечо руку Хлоя. — Тут не у вас, тут волшебство. Ведьма дала нам порошок, и… короче, на детей это не действует. Дай водички.

— Чего? Правда? — обратился я к Болотной.

— Ага, — кивнула ведьма, но сделала это так интенсивно, что не удержала равновесие и воткнулась в мох. — Бабушкин рецепт, — добавила она уже оттуда.

— Вот всё у вас через…

— Водички дай! — перебили они меня втроём.

— Вон, целое озерцо. Я же не в ладошках вам носить буду.

Опираясь друг на друга, три молодые пьяни побрели к озеру, благо идти было недалеко, шагов десять–пятнадцать. Делали они это с такой пластикой и с такими выражениями на лицах, что захотелось залить их всей холодной минералкой в мире, чисто из жалости.

Добредя до озера, они синхронно упали в воду. Сидеть на корточках на берегу и черпать воду горстями, как я понимаю, у них не было никакой возможности.

Проконтролировав, чтобы три девахи плавали на поверхности и ни одна не решила поиграть в будущего водного духа, я стал прикидывать, как лучше осуществить свой недавно зародившийся, а от этого не менее безумный план.

А если про порошочек не соврали, то это вообще замечательно. Тогда меня и угрызения совести мучить не станут. Тогда вообще всё прекрасно.