Дочь артефактора

— Освоился парень, книги читает, мальца учит, тебя ждёт.

Арсен вздохнул, понимая, что большего сейчас не услышит. И в чём претензии у дворецкого и скорее старого друга семьи, чем слуги — сейчас всё-равно не поймёт. Василия даже князь опасается слегка, очень вежливым становится. И дружки, бывало, циничные матёрые волки, при виде Василия сразу поджимали хвосты, взгляды отводили, словно Арсен их на пьянку привёл с развратом и блудом, а не отобедать дома по-дружески после тяжёлой смены.

Хотелось Чернову думать, что сам он давно уже не робеет перед Василием, но нет, робеет, как мальчишка, и ничего с собой поделать не может. Его бы в Академию — усмирять буйную молодёжь, вот только расставаться с дворецким Арсен эгоистично не собирался. Что делал Василий с домом, что здесь было так уютно, и сюда всегда так хотелось возвращаться, Чернов понятия не имел, но лишаться того ощущения отказывался наотрез.

Покойная супруга Арсена сильно боялась Василия, отчего дома они почти не жили тогда. Снимали квартиру в городе, поближе к её работе. Арсен после трагедии сразу вернулся в дом — зализывать душевные раны, а то бы, наверное, совсем пропал. А Василий не позволил. Выхаживал спокойно и деловито, словно всё-всё про Арсена понимал, сам же водкой и самогоном каким-то отпаивал, а после лечил зверскими методами. Но вытащил из депрессии и чёрной тоски, заставил снова посмотреть на мир ясно, продолжать жить. И насчёт лагеря детского именно Василий тогда подал идею. И Арсен загорелся сразу.

Князь Егор как-то не в шутку а всерьёз попросил:

— Отдай мне Василия, Арс, тебя всё равно дома не бывает, а мне бы он во дворце пригодился.

Арсений тогда подумал пару мгновений — и отказал наотрез, понимая, что нет, не отдаст. Да и сам Василий не пойдёт, как он надеялся — старый дворецкий стал сердцем большого дома, почти дворца, расположенного в стороне от большой магической деревни. На окраине леса с одной стороны, озера с другой и горной скалы — с третьей. Слуги в доме периодически сменялись — повар и уборщики разные — а Василий оставался константой, он же и занимался подбором слуг, он с ними рассчитывался.

И был ещё момент, за что Арсен ценил Василия выше многих уважаемых им людей. Достаточно было привести в дом человека, про которого не можешь понять, каков он — а при Василии любой мгновенно раскрывался, показывал свою суть. Дворецкий словно детектор влиял на людей, или вроде голоса совести, тут точно не скажешь.

— Ему бы судьёй быть, — как-то пошутил кузен Демид Воронцов, покидая дом Арсена. — Преступники расплачутся прямо в зале суда и во всём покаются.

— И в чём тебе захотелось покаяться? — загорелись глаза у Арсена.

— Уже ни в чём! — холодно глянул братец. — Василия здесь нет, а рядом с тобой я только рычать хочу, а не каяться. И как он тебя только терпит?

Как-то терпел его Василий, а может просто любил, Арсен не задумывался над этим аспектом отношений с дворецким. Василия мать нашла, когда Арсен ещё ребёнком был, где нашла — неизвестно, но с тех пор бессменный дворецкий дом Черновых не покидал, став его незыблемой частью.

Именно из-за Василия Арсен твёрдо знал, что с мальчишками в его доме всё будет в порядке. И примет, и обогреет, и вылечит. И поймёт всё правильно.

Арс вошёл в дом, вдыхая родной, знакомый с детства аромат уюта. Здесь отдыхалось душой, и сейчас он понять не мог, как согласился с супругой покинуть дом ради её прихоти — нормально к ней Василий относился.

В кабинете потрескивал поленьями камин, разожжённый уже какое-то время назад, словно Василий точно знал о сегодняшнем возвращении хозяина дома, хоть и отрицал этот факт. Дворецкий всегда его ждал, сколько Арсен себя помнил, как бы внезапно хозяин в дом ни вернулся. Магия, не иначе.

Арсен бросил сумку в кресло, снял куртку, размял плечи. Пожалел, что не спросил Василия, в каких комнатах поселились мальчишки, но решил оставить второе знакомство с обоими подопечными до утра. Раз сказал дворецкий, что заснули, значит не велено Арсену соваться к мальчишкам среди ночи. Оно и к лучшему — утро вечера мудренее.

Чернов дёрнул колокольчик, висевший у стола, решив, что не пойдёт сейчас в кухню. Перекусит прямо в кабинете — и спать, а остальное всё утром.

В кабинет просунулась голова слуги, Мишкой, кажется, звали.

— Пожрать мне что-нибудь принеси!

— Василий велел передать, что в кухне вас ждёт горячий ужин, — поёжился слуга. — Не велено таскать еду по комнатам.

Арсен рыкнул недовольно для порядка, слугу как ветром сдуло. Поднялся и отправился на кухню. Раз не велено, ему не сложно выполнить прихоть Василия. Чай, не станет долго мучать хозяина после долгой дороги.

Тем не менее, ужинал Арсен в одиночестве, но обиды на Василия не было. Кухня всегда была любимым местом в доме, большая и уютная, где на каждой детали глаз отдыхает.

Он почти прикончил запечённую в пряностях буженину, когда поднял глаза на лестницу, ведущую на второй этаж, и встретился взглядом с сонным подопечным, застывшим на верхней ступеньке.

— Пить хотелось, — пробормотал ребёнок, глядя на Арсена круглыми от удивления глазами. Мальчишка переступил босыми ногами, опустил глаза. В ночной пижаме он выглядел совсем домашним. — Когда ты вернулся?

— Полчаса назад, — ответил Арсен, поднося к губам горячий ягодный напиток. — Что застыл? Спускайся, раз хочешь пить.

Пацан буквально скатился по ступеням, залез на скамью, привычно схватил кубок с молоком, накрытым румяной булочкой. Лишь после этого глянул заполошно:

— Можно?

— Для тебя ж оставляли, — усмехнулся Арсен. Сам он внимания не обратил на эту композицию, а Василий учитывает всё.

Егор кивнул, жадно откусил половину булочки, запил двумя большими глотками молока и блаженно зажмурился, пережёвывая такую простую пищу.

— Как тебе здесь? — дождался Арсен, пока парень расправиться с ночным угощением.

— Здесь? — переспросил Егор и огляделся зачем-то. Задержал взгляд на пылающем камине. — Хорошо. Очень!

— О себе рассказать не желаешь?

Егор тут же набычился, замкнулся, поглядел упрямо.

— Ну нет, так нет, — не стал настаивать Арсен. — Поздно уже серьёзные разговоры заводить. Про эльфёнка что скажешь? Если в двух словах?

— Он хороший.

Арсен негромко рассмеялся — действительно в двух словах ответил! Сейчас, похоже, у малого всё под грифом «хорошо», и это славно. Значит принял его дом, и Василий. Плохие или чужие здешнему духу люди испытывали в доме дискомфорт и стремились быстрее покинуть владения Арсения Чернова.