Дочь артефактора

— Я хочу сыграть с Аксаной! — выступила вперёд юная красивая орчанка, заставив расступиться парней. — Привет, Данила!

— Привет, Ильза! — расплылся в радушной улыбке Горский. — Как жизнь? Как твои сказки?

— Жизнь бьёт кувалдой и прямо по пальцам, — невозмутимо сообщила красотка. — Сказки пишутся, но всё больше страшные. Папа говорит, что мне лучше песни сочинять, но я пока не сдаюсь.

Горский засмеялся и галантно поцеловал пальчики девушки.

— А это Саня, и она точно не против сыграть с тобой партию. Верно?

Саня кивнула согласно, ей стало действительно интересно поиграть в такие удивительные шахматы. Мальчики орки живо расставили фигуры по своим местам.

— Ты первая ходишь! — решила Ильза.

Саня с удовольствием сыграла с младшей сестрой Шун, девчонкой ещё по местным меркам, семидесяти трёх лет. Ильза ловко переставляла свои фигуры сама, а Саня и сдвинуть свои могла лишь с большим трудом. Так мальчишки — каждый выше почти на голову — со смехом помогали гостье. И вовсе не казались жуткими и страшными.

Ильза выиграла и исполнила энергичный победный танец. Двигалась она очень красиво. Парни орки смотрели на неё большими глазами, явно восхищённые. Данила тоже смотрел, но как-то грустно. Думал, вероятно, о ком-то другом. Или о чём-то.

— Пойдёмте шашлыки есть! — позвала Ильза и схватила Саню за руку, потянув за собой. — Ты здорово играешь, мне понравилось!

— Ты тоже, — засмеялась Саня.

Шашлыки их ждали в небольшом котловане, куда вела удобная лестница. Цельная каменная скамья очерчивала круг вокруг кострища с оборудованным над ним мангалом гигантских размеров.

— Как раз барана зарезали в честь вас, — Ильза села рядом с Саней и величественно приняла у подбежавшего парня два шампура. — Держи, это очень вкусно.

Мясо таяло во рту и ничем специфическим не пахло.

— А Шун, правда с тобой живёт? — с любопытством спросила Ильза, когда они расправились со своим мясом.

— Ты живёшь с принцессой? — расширил глаза чернявый орк с раскосыми глазами.

Пришлось Сане рассказывать, как так случилось, что Шуни перевелась на поток целителей, как рассердился Крам, как отчитал его Арсен Маркович, и как Шун оказалась соседкой Сани.

Молодые орки слушали её, затаив дыхание. И вели себя, как дети, а не как каменюки, что учились в Академии. У тех вообще никаких эмоций на лице не рассмотреть. А эти живые, смеялись, расспрашивали о занятиях, профессорах. Потом Ильза встрепенулась и сказала, что сейчас гостинцы принесёт для сестрёнки.

— А можно и мы пошлём гостинцы? — почтительно спросил чернявый орк у Ильзы.

Та глянула с сомнением, но кивнула.

— Все можете что-то принести, — милостиво позволила она. — Джейрах, с тебя корзинка!

Чернявый просиял и бросился прочь из котлована. Мальчишки поглядели ему вслед, и тоже поспешили в разные стороны.

— Сиди! — остановил Саню ведьмак Данила. — Сейчас они вернутся. Принцессу здесь обожают.

В итоге для Шун собрали полную немаленькую корзину разных гостинцев. гостинцев.

Горский её поднял и покачал головой, чуть не согнувшись под её весом.

— Там ещё от мамы, от папы и отменя, — шепнула ей Ильза. — Принцесса разберется.

Шун так и называли все — принцессой, даже Ильза. Аксана не совсем поняла, прозвище это или реальный статус подруги, но спросить постеснялась.

Данила всё же облегчил вес корзины с подарками и нёс её сам к месту, где привязали грифонов. Саня тащила другую корзинку, её тоже без подарков не отпустили.

Провожать их собралось много народу, вся молодёжь и даже взрослые орки.

Мачеха Шун порывисто Саню обняла, попросив поцеловать её малышку, когда увидит, и письмецо передать. На глазах доброй орчанки Эви даже слёзы блеснули, когда она письмо отдавала, мол как же там деточка совсем одна.

Орк Бруно вышел из своего каменного жилища вместе с Игнатом, чтобы проводить. Глава орков осторожно погладил Саню по голове.

— Хорошая девочка! — прогудел он. — Береги её, брат!

— Стараюсь, брат, — в том же тоне ответил Игнат, и корзинку у Сани отобрал. — Рано тебе с грузом летать. Горский, готов?

Обратным полётом Саня наслаждалась, радовалась, что летит налегке. Она не представляла, как отец и Данила прикрепили свои корзины к котоптицам. Её белый с черным грифон летел нынче ровно, без выкрутасов и виражей, бережно нёс свою ношу. Данила красовался на своей пёстренькой Руте, и корзины Саня у него не увидела, только переметные сумки позади седла. Такие же сумки она видела на черном грифоне отца. И решила себе такие тоже приобрести — удобно ведь, можно всё запихать, а руки свободны.

Оставшиеся дни в доме отца Саня честно посвятила учёбе. С нового планшета она написала Шун, кратко обрисовала ситуацию с нашедшем её отцом, и попросила прислать конспекты и задания за пропущенный период.

«Чувствую, что это не всё, что с тобой случилось, — ответила ей Шун спустя полчаса. Наверное, занята была. — Рада, что ты объявилась. Задания и конспекты сейчас перешлю».

Только рано утром и по вечерам Саня отрывалась от своих занятий и летела куда-нибудь с Данилой. То посмотреть на горных козлов, то полюбоваться закатом в сердце горной долины, то пролететь над порогами бурной горной речки перед рассветом. Горский явно отлично знал всю округу и находил совершенно потрясающие по красоте открывающегося вида тайные места.

«Ему Рута подсказывает, — сдал ведьмака Хагари. — Я тоже знаю немало красивых мест, но слетаем туда потом сами, без ведьмака».

Саня засмеялась, но Данилу не осуждала — с ним оказалось хорошо и весело, и как-то просто. Не приходилось строить из себя кого-то, придумывать, о чем поговорить. Темы рождались сами, да и Горский, как оказалось, много чего знает и умеет каждую историю преподнести с такой иронией, что Саня нередко не могла сдержать весёлого смеха.

Только иногда она задумывалась совсем о другом мужчине, которого ведьмак заменить ей не смог. Не воспринимала она Данилу, как кавалера, пожалуй, они стали если и не друзьями, то хорошими приятелями.

А вот по альфе Арсену она скучала, особенно перед сном вспоминался его образ, и просыпалась с его именем, хотя и не могла вспомнить, что снилось.

Воскресный обед стал прощальным. Даже беседа не клеилась, несмотря на очень вкусные блюда, повар расстарался.

— Я навещу тебя совсем скоро, — говорил отец. — Постарайся не влипать в неприятности, очень тебя прошу.

— Да это как-то само, — пробормотала Аксана. Ей тоже стало грустно вдруг, что оставляет свой дом до самых каникул.