Дочь княжеская. Книга 3

Лилар покрутила пальцами в воздухе, вздохнула. Неохотно объяснила:

— Маги моего уровня могут существовать на нескольких слоях яви и нави одновременно. Чем выше класс, тем больше слоев доступно. И… — она снова замолчала, качая головой. — Не надо бы вам знать, госпожа.

— Я не маленькое дитя, — резко сказала Хрийз. — И вы все не устаете говорить мне об ответственности. О личной ответственности и ответственности общественной. Я понимаю, я — незаконная дочь, и права у меня здесь все-таки пока птичьи. Но я все-таки дочь, Лилар! И право знать все-таки у меня есть. Потому что и меня касается тоже. Что случилось? Эпидемия возникла неспроста? Это дело врага?

— Почти так, — призналась Лилар.

— Вы проиграли битву? — волнуясь, спросила Хрийз. — Там, на тех слоях реальности, о которых вы говорили? Так?

— Мы устояли, — с нажимом ответила неправильная горничная. — Но, конечно, победой не назовешь…

— Слишком много потерь? — тихо спросила Хрийз, чувствуя, как подминает душу ледяной камень.

Она видела раненых, видела достаточно, чтобы понимать: магическая травма в сочетании с физической — дрянь полная. Надо будет просмотреть книгу аль-мастера Ясеня. И вернуться к дневникам Канча сТруви по Адалорви. Научить Ель и Желана. Сделать хоть что-то. Помочь хотя бы так.

— Слишком много потерь, — Лилар потерла кончиками пальцев переносицу, похоже, у нее болела голова. — Общий магический фон на побережье просел. И вспыхнула эпидемия. Вирус зимней лихорадки, как любой другой подобный вирус, всегда атакует ослабленных в магическом поле людей; вам досталось, госпожа, потому, что живете на пределе собственных сил. Вам нужен покой… время, чтобы завершить Посвящение, прорасти в своей стихии, набрать сил для дальнейшего роста… и этого времени у вас нет. Плохо.

Хрийз подняла голову, посмотрела в небольшое окно, забранное цветным витражом. Треугольнички желтого, белого и синего стекла в тонкой металлической оплетке пропускали сквозь себя уличный свет, бросая на стены цветные пятна. Окошко выходило во внутренний дворик, в летний сад, снег лежал на дорожках почти вровень с подоконником. Можно было увидеть утонувшие в сугробах низкие кустики и блюдца стекляников вдоль укрытой на зиму клумбы. Прозрачные стекляники преломляли свет, окрашиваясь в цвета дрожащей фиолетово- сиренево-алой радуги.

— Плохо или хорошо — как-нибудь, — сказала Хрийз, подумала и осторожно положила ладонь на руку Лилар. — Прорвемся!

— Это да, — кивнула неправильная горничная, а потом вдруг сказала:

— Мне нужен напарник, госпожа. Вы не будете возражать, если я позову Гральнча Нагурна?

— Почему его? — вырвалось у Хрийз.

Лилар сГрая не очень жаловала, она помнила это хорошо.

— Я не могу положиться на него во всем, — призналась Лилар. — Взбалмошный мальчик, с характером и гонором. Но он совершенно точно не желает вам зла, госпожа. Скорее, умрет сам, чем когда-либо пожелает.

Хрийз кивнула. Она думала о старшем Нагурне примерно все то же самое, и была согласна с оценкой Лилар.

— Вы, конечно, вдвоем способны что-нибудь вытворить, — продолжила Лилар. — Но, мне кажется, это все же меньшее зло. И вы дадите мне слово, госпожа.

— Слово? — насторожилась Хрийз.

— Слово, — решительно кивнула Лилар. — Вы — спокойнее и разумнее старшего Нагурна, с вами можно договориться, я думаю. Вы пообещаете мне, что не будете лезть без спросу, куда не надо, подвергая тем самым свою жизнь опасности.

Хрийз задумалась. Силу данного слова она уже испытала сполна. Слово мага, слово княжеской дочери, просто ее, собственное, слово — слишком дорогая вещь, чтобы им разбрасываться, пусть даже в разумном, как на первый взгляд кажется, предложении.

— Лилар, — сказала Хрийз, — идет война. Все может случиться. Абсолютно все. И когда вдруг случится, я буду связана словом и не смогу спасти — ни себя, ни того, кто будет со мною рядом. Простите меня, Лилар. Я не могу дать вам свое слово!

Год назад она бы не раздумывала. Но Хрийз уже достаточно прожила в этом мире, набивая шишку за шишкой, до крови и дыр в душе, чтобы влегкую принимать серьезные решения.

— Девочка выросла, — одобрительно кивнула Лилар. — Похвальная мудрость, госпожа. Но прислушайтесь хотя бы к просьбе моей, если не можете дать обещание. Пойдемте. Нам обоим необходимо выспаться…

Лилар протянула руку, и Хрийз вложила пальцы в ее оранжевую ладонь, а потом прижалась на мгновение боком, плечом, головой. Лилар провела ладонью по ее голове, и от этой скупой ласки защипало вдруг в носу. Хрийз затруднилась бы ответить на вопрос, кем для нее стала Лилар. Не горничная. Не охрана. Не просто боевой маг, которого следует почитать и уважать, несмотря на добровольно принятую на себя ношу служения. Еще один близкий, бесконечно родной, человек. Больше, чем мать, родившая когда-то…

— Ты видел мою сестру, Хрийзтему Старшую? — спросила Хрийз у Гральнча.

Они бродили по галереям замка — Хрийз нравились высокие просторные окна и открывающиеся из них виды. Горные склоны, заснеженные внутренние садики, дорожки, река на дне ущелья, море и город… Здесь было очень красиво зимой, и, наверное, еще красивее — весной и летом, когда все цветет, а небо высокое и чистое, без лохматых туч, ползущих через близкие горные вершины.

Чернозерные горы. Неприступные и грозные снаружи, полые внутри, с неподвижной черной водой бесконечных подземных озер. Там когда-то скрывались партизаны старого Црная, тревожил обосновавшихся на побережье третичей. Оттуда пришла армия, отрезавшая от метрополии страшную Алую Цитадель. Хрийз чувствовала ее с закрытыми глазами. Она набирала мощь день ото дня.

Ее питала в том числе и смертельная сеть-ловушка, сосущая жизнь из города. Хрийз почти нащупала место, откуда эта сеть генерировалась. Ей бы рассказать старшим магам, хотя бы Канчу сТруви, отцу рассказать бы, но Хрийз была уверена, что ее не услышат. Маленькая девочка, и останется маленькой навсегда. Так, она считала, ее воспринимали почти все. Надо расправиться с сетью, и тогда все увидят, что маленькой и глупенькой и — чего там! — слабенькой считали ее зря.

— Нет, — ответил Гральнч на вопрос. — Я ее не застал. Мы жили под Стальнчбовом, затем переехали в Светозарный. Светозарный — это земли рода сТави, далеко к югу отсюда. Хрийзтема Старшая родилась через год после того, как я попал в «саркофга»…

— А ведь она где-то здесь, в замке, — задумчиво выговорила Хрийз. — Лежит в коме, и магия сохраняет ее тело нетленным.

Гральнч повел плечом, и Хрийз тоже почувствовала… Как порыв холодного ветра в лицо.

— Говорят, ее душа давно ушла из мира, — упрямо продолжила девушка. — Но мне кажется, что нет. И что она однажды проснется. Все ведь бывает… Я хочу сказать, здесь же есть магия, а там, где есть магия, возможно все! Разве не так?

— Не знаю, Хрийз, — ответил Гральнч. — Не думал никогда об этом. Мармелад хочешь? Пельчар передала.

— Давай, — вздохнула Хрийз.

Мармелад — продолговатые прямоугольные кусочки, прозрачные, нежного желтовато-зеленого, «солнечного», оттенка — таял во рту, оставляя приятное кисловатое послевкусие. Они брали лакомство из бумажного мешочка по очереди, и когда Хрийз зашарила на донышке, отчаянно пытаясь найти хотя бы одну штучку,

Гральнч отдал ей свою, которую не успел надкусить.

Потом Хрийз стряхивала с липких пальцев сахар, жалея, что не догадалась захватить с собой платочек. Но кто же знал, что угостят мармеладом? Гральнч вынул из кармана свой платок. Вытирал ей пальцы, каждый по отдельности, потом вдруг поцеловал. Руку поцеловал, как в основательно подзабытых фильмах целовали руки знатным дамам, прикоснулся губами — легко, невесомо, а по коже дрожь прошла, через сердце, до самых пяток. И Хрийз захотелось сказать: «Что ты делаешь, зачем, не надо», но она не сказала, не смогла.