Дочь кучера. Мезальянс

– Мне интересно, что происходит в стране.

Она смутилась во второй раз. Ее заинтересовало совсем не это.

– Книга вас уже не устраивает?

Очень даже как устраивает в качестве пособия “как вырубиться меньше, чем за минуту, не взирая на доставучие мысли”.

– Да, пожалуйста!

Она поднялась из-за стола и поспешила уйти.

– Куда вы?

Лира даже головой покачала. Она мешает ему в его привычках, но Эверта не устраивает, если она оставляет его с ними наедине.

– Сэверик, пожалуйста, раздобудьте мне еще одну газету.

– Сэверик!!!

Лира вздрогнула от неожиданно зычного окрика графа. Тот продолжает жить в доме, руководить ремонтными работами, составляет ей компанию в обед и ведет короткие беседы по вечерам. Он не такой громкий, если исключить пробуждение. Этот дом не любит просыпаться.

– Сэверик!!!

– Леди!

Сэверик оглядывается на лестницу, красиво подсвечиваемую солнечными лучами, пробивающимися сквозь золотисто-оранжевые витражные окна.

– Все в порядке, – говорит Лира, махнув рукой в сторону второго этажа. – Отправляйтесь к графу, а потом раздобудьте мне газету.

Она остановила его повторно.

– Забудьте про нее! Прикажите подать экипаж. Через полчаса. Мы поедем по магазинам. На улицу Артура, а еще заедем в храм и прокатимся до академии.

Лира покрутилась по холлу и ринулась наверх. Ее что-то разозлило и приподняло. Она даже знает, что именно и ее бесит это состояние.

***

Недовольство улеглось через полчаса, стоило только покинуть особняк в компании громкоголосого дядюшки. Карл сегодня при полном параде – на нем красный мундир, золотистые нашивки и такие же аксельбанты, а еще черная накидка, что скрывает большую часть этого великолепия. Он расположился напротив и раскачивается в такт движениям экипажа. Время от времени он кивает кому-то, но больше занят тем, что рассматривает ее, да рассказывает о городе времен своей юности.

– Все эти механизмы, пар и искусственный свет изуродовали Смог. Индэгард больше годился для столицы технического прогресса. Смогу нужно было оставить роль культурного центра – театр, опера, выставки уличных художников и речи рифмоплетов, променад в великолепных туалетах, летние фестивали, академия с ее чудесами...

– Но ведь выбирать не приходится, не так ли?

Лира ждет-не дождется, когда же они наконец попадут на улицу Артура. Ей кажется, что это совершенно особенная часть города.

– Я и сейчас настаиваю на том, чтобы основать новую столицу.

– Но?.. – откликается она, глазея на проходящих мимо женщин. – Что говорит его величество?

Мода в этих краях не балует-не балует. Лира уже выделяется на фоне этого пышного великолепия в духе правления Марии-Антуанетты. Слава Богу никто не носит париков!

– Казне не хватает рабочей силы.

Лира удивлена. Кто тогда создает все эти механизмы?

– Может все-таки денег?

Карл сжимает трость и несколько раз стучит ей по полу двуколки.

– Золота никогда не бывает много.

Это правда.

– Объясните мне, пожалуйста.

Народу на улицах предостаточно. Неужели все эти люди сплошная знать?

– Проще обновить этот город, чем основать новый.

Лира чувствует себя безнадежно тупой: если есть деньги, то, в чем дело?

– Простые люди боятся механизмов, связывая их действие с магией.

В Индэгарде «остался» цвет нации – большая, а точнее львиная часть интеллигенции Эйнхайма погибла, оставшиеся поселились в Смоге и взвинтили цены на свои услуги. Государству нужны инженеры, архитекторы, механики – посредники между магами, знатью и простым народом. Их мало и они дороги, поэтому новый город будет стоить дороже, чем обновление старого.

– То есть вместо того, чтобы наращивать объемы. Они довольствуются малым и взвинчивают цены?

Граф кивает. Поразительное место.

– Должна же быть ценовая политика. Государство ведь может влиять на это!

Она объясняет графу свое видение происходящего.

– У нас нет рабства, миледи. Мы не можем заставить людей работать в таких условиях. Особенно, когда их так мало. Особенно, когда они богаты и пользуются положением в обществе. Не все они простолюдины.

Лире становится неуютно, но вовсе не из-за темы рабства. Ей хочется знать всё и это куда более интересно, чем предполагаемые покупки.

– Почему вы не взяли с собой, сэгхарта? – осведомляется граф, после недолгой паузы. – Он бы рассказал вам обо всем куда лучше, чем я.

Она только жмет плечами в ответ, рассматривая окутанный паром город. Ей вот тоже любопытно почему нельзя было поговорить с ней, вместо того чтобы читать газетку.

– Он ведь – сэгхарт. У него дел по горло, а еще государственный долг на плечах. Было бы преступлением отнимать его время и тревожить покой такими пустяками, как покупки.

Лира все еще не может успокоиться и выкинуть этот момент из головы. Пустяк ведь, а ее зацепило.

– Мне казалось, что он свободен сегодня.

Мерт Кауч сворачивает на более-менее просторную, протяженную улицу. Архитектора здесь просто поразительная – как будто кто-то взял и снял украшения с огромного торта. Чем-то похоже на Монмартр, но еще изысканнее и тоньше.

– Когда мы виделись в последний раз, у меня сложилось иное впечатление.

Лира жмет плечами, поворачиваясь к Карлу. Она посылает ему короткую улыбку.

– Я выбрала вас и очень рада вашей компании.

Это правда.

– Вы ведь умная молодая леди, Лира.

Сейчас, ей так не кажется. Особенно под взглядом этого старика. Он то взбалмошный, то чванливый, то вот такой как сейчас – с понимающим выражением лица.

– Мне кажется, что меня стало слишком много в его жизни, – говорит она быстро. – Я могу поговорить с вами…

Она вздыхает и вновь отворачивается, рассматривая витрину парфюмерного магазина, кружащийся над ней огромный флакон с духами: жидкость внутри него пузырится, а из огромного пульверизатора вырывается облачко ароматного пара.

– Мне тяжело, когда я чувствую, что мое общество обременительно, – произносит она наконец. – Еще хуже, когда я понимаю, что навязываюсь кому-то.

Ее злит ощущение влюбленности и счастья, которое она испытывала, просыпаясь по утрам. Она, черт бы его побрал, чуть ли не бежала на эту чертову кухню!

– Я не умею и не желаю учиться говорить об этом.

Она многое знает. Веяния родного мира сделали свое дело, и Лира прекрасно осознает, что не случилось ничего страшного, но тогда почему она злится? Потому что! Знания не делают счастливыми.