Дочь кучера. Мезальянс

– Не сейчас, – выдохнул он в ее губы, держа за бедра и отстраняя ее от себя. – Лира!

В одно движение Эверт поставил ее на пол, но Лира качала головой: она не хотела, чтобы едва начавшееся удовольствие закончилось именно так. Тело ныло и просило прикосновений, куда более настойчивых и нетерпеливых, чем те, что были прежде.

– Сейчас, – не пообещала, не потребовала она у него.

Она села к нему на колени, уперлась в плечи ладонями, прижав к подушкам дивана, и вновь поцеловала. Эверт ответил, притянул к себе со стоном и каким-то рыком, соскользнул на ее бедра и прижал их к своим, позволив почувствовать всю силу своего желания. В мгновение ока они поменялись местами, Лира лежала на подушках дивана, прижатая к ним тяжестью мужчины, его бедрами что вжимались в ее, руками, которые держали ее запястья, губами, целовавшими с таким напором и нетерпением, словно Эверт только и ждал, когда она сама накинется на него.

– Что же ты делаешь со мной?!

– Я не…

Эверт не дал ей ответить, он целовал ее еще и еще, до тех пор, пока окончательно не исчезло осознание реальности и перестало иметь значение все кроме его губ, дыхания и движения таких горячих рук. Его пальцы оказались под юбками, прошлись по бедрам, мужчина вновь застонал, вызвав какую-то вспышку радости и нового удовольствия. Его руки скользнули под ткань трусиков, сжав ягодицы, рванули к себе, сорвав такой томительный и нетерпеливый стон.

– Эв!..

Зря, она это сказала. Все прекратилось. Вновь. В одно мгновение.

– Нет. Лира… Нет.

До нее не сразу дошел смысл ее слов. Тело горело, разгоряченное сознание не хотело возвращаться и верить в значение сказанного, все существо просило, чтобы тот продолжил гладить и прикасаться, освободил от дурацкой одежды и был рядом, вместе с ней так близко, как только мог. Пространство плыло и плохо собиралось воедино.

– Эверт, – выдохнула Лира, закрыв глаза, – прошу тебя!..

Лира ощутила приступ раздражения и острого разочарования.

– Лира, – он целовал ее губы, легко прикасаясь к ним, подбородку шее, ключицам и ложбинке между ними. – Всего пару дней.

Она понимала и не понимала, что изменится через эти часы, кроме того, что она пройдется к алтарю под внимательные взгляды незнакомых ей людей.

– Хочу, чтобы ты была моей окончательно и бесповоротно.

Лира кивнула, вновь закрыв глаза. Мир с огромной кучей условностей только что поимел ее.

– Хорошо, – она облизнула вмиг пересохшие губы. – Встань с меня.

Ее отпускало. Мучительно, медленно и садняще.

– О, господи! – выдохнула она в ответ на свои же собственные ощущения.

Его дыхание было таким же тяжелым, как и у нее. Эверт смотрел на нее сверху и не спешил осуществлять сказанное. Его глаза были темны, проглотив яркую радужку. Он то смотрел ей в глаза, то соскальзывал взглядом на губы, то целовал и вновь проводил по бедрам ладонями.

– Эверт, – взмолилась она, закусывая губу, – если это не изощренное издевательство и не шутка, пожалуйста, перестань!

Она все еще чувствовал то, как он хочет ее и проклинала его выдержку.

– Ты делаешь только хуже, – проговорила она и в доказательство своих слов соскользнула пальцами под его рубашку прямо на разгоряченное тело. – Я думаю, как перестать слушать тебя и продолжить соблазнять дальше.

Эверт поймал ее руку, прижав к себе, потом и вовсе поднялся, обняв. Лира уткнулась ему в грудь носом, вдыхая запах, ощущая как стремительно и громко бьется его сердце.

– Не надо, – проговорил он ей в макушку. – Ты уже сделала это.

***

Лира не запомнила, как оказалась в своей комнате, разделась и залезла под прохладный душ. Успокоиться получилось, но не до конца. Тело не предало ее. Оно просило продолжения. Настроение испортилось и ей перестало нравиться все. Платье в том числе.

– Оно ведь должно быть белым?

Лира накинула халат, собираясь обратно в кабинет, но в одночасье передумала и направилась в библиотеку.

– Глубокоуважаемая лесса Манури…

Письмо давалось ей с большим трудом. Перья не желали поддаваться вот так просто и так и норовили зацепить за волокна и оставить кляксу.

– Спать осталось пару часов, а значит ложиться не стоит.

Лира побрела на кухню, желая выпить кофе, съесть чего-нибудь сладкого, чтобы заесть все четче выделявшееся неудовлетворение.

– Северик, – начала она громко, но вовремя опомнилась и просто побрела в коридор.

Столик, на котором следовало хранить позднюю исходящую корреспонденцию был относительно пуст. Все конверты с печатями… С печатями. Лира сокрушенно выдохнула.

– Решила вернуться и продолжить начатое?

Эверт тоже решил не ложиться и занялся тем, что терпеть не мог – делами.

– Предупреждаю я слаб и уязвим, как никогда прежде.

Лира только хмыкнула в ответ, взглянув на него сбоку.

– Помолчи, – попросила она его, вынимая из ящика стола набор для отправки писем.

Лира, не смотря на всю свою нелюбовь к перьям влюбилась в эту штуку: ей не нужно обладать магией, чтобы увидеть, как вспыхивают символы на темной пасте или как, возвращается письмо со сломанной печатью.

– Даже так? Мы теперь не будем разговаривать?

Лире хотелось с ним разговаривать. Ей вообще много чего хотелось вытворить с ним, но... Она вообще не понимала, как все получилось вот так… Быстро? Как он стал нравиться ей после всего?

– Это детский поступок.

Лира выпрямилась, поставив печать на желтоватом конверте.

– Нет, просто твой голос, – прошептала она, обняв его за шею, – кажется мне очень привлекательным.

Он замер. Лира усмехнулась про себя его скованности.

– А тебе мой?

Эверт и правда ей нравился, за исключением моментов, когда выходил из себя и источал ядовитую желчь.

– Не задумывался над этим ровно до этой минуты, – проговорил он глухо и прикоснулся к ее пальцам губами. – Перестань испытывать на мне свои женские чары.

Лира рассмеялась, отклоняясь.

– Не задумывалась над этим ровно до этого мгновения. Но теперь вспомню свое обещание.

– Какое?

– Ты пожалеешь о том, что отверг меня.

Она уже дошла до двери, обернувшись к улыбающемуся Эверту.

– Я буду в черном, – она взялась за ручку двери, с трудом сдерживая ответную улыбку. – Постарайся не опаздывать и не пропадать по своим суперсрочным делам.

– Договорились.

Несколькими часами позже, сэгхарт Дельвиг поспешил исполнить сказанное: он ждал ее у подножья лестницы в то время, как она умудрилась задержаться, убирая последние локоны в незамысловатую прическу, под бархатную ленту.