Дочь кучера. Мезальянс

– Прежде чем ты бросишься за ней и наговоришь кучу всего, выслушай меня. Ты должен знать все!

– Я догадываюсь.

– Нет. Ты не представляешь, но прежде!..

Генрих сжал его в объятиях, не менее крепких и сильных, чем король.

– Дружище!

Эти объятия были короткими, но Траубе не давал ему уйти и не собирался страдать чувством такта и оставлять их одних чем удивил сэгхарта во второй раз.

– Ты должен выслушать меня, прежде чем отправишься за ней во дворец.

Эверт нахмурился. С чего бы ей ехать во дворец? Да и кто пустит ее туда?

– Тебя не было больше полугода, Эверт. Ты не представляешь, что произошло здесь за это время.

Полгода? По его расчетам его не было неделю!

– Неделю? – Траубе усмехнулся, поднимаясь вместе с ним к дверям библиотеки. – Даже не знаю корить тебя или поздравлять с тем, что тебе удалось пережить бурю.

Он узнал все, как и Лира когда-то, но только с опозданием в несколько месяцев.

– Катарина рассказала ей о приказе короля и о Сабрине. Остальные добавили красок и омрачили картину. Она по-своему восприняла твою поспешность и наверняка бы сбежала в тот же вечер, если бы не Карл.

– С ним то, что?

Эверт посетило тревожное чувство, но он не смог определить кому же конкретно оно посвящено: Лире или все-таки дяде.

– Слег. Сначала его довела до ручки Сабрина, потом пресса, твое долгое отсутствие усугубило его состояние.

Эверт поднялся к дяде, обнаружил в его комнате Северика. Выдержка старого слуги все же дала сбой – он обнял его, разрыдавшись на его груди. Сегодня Эверта обнимали все, кто не попадя, но не та чьих объятий он желал больше всего.

– Милорд!

Северик утирал глаза, стеснялся своих слез и все же продолжал стоять рядом, чем-то напомнив Эверту ребенка, заключенного в тело взрослого мужа. Эти движения и слезы только усилили это впечатление.

– Мы верили! – говорил он горячо. – Очень верили! Мы с его светлостью не сомневались, что вы вернетесь!..

– Конечно, Северик, – Эверт похлопал его по плечу, затем оглянулся к застывшему в дверях Траубе. – Теперь оставь нас.

Карл не притворялся. Он выглядел плохо. Не таким, как прежде, когда брался манипулировать им, изображая очередное недомогание. Седая шевелюра и пышные усы утратили свой блеск и пышность, поникли, глаза стали совсем прозрачными и безучастными ко всему.

– П…о

Эверт нахмурится. Все куда хуже, чем он думал. Как бы плохо себя не чувствовал Карл он всегда мог найти пару крепких словец для него.

– Карл, теперь все будет в порядке.

– Ли..

– Что ты хочешь сказать? Лира? Позвать ее?!

В коридоре послышались стремительно удаляющиеся шаги. Судя по топоту это Северик, понесся за молодой хозяйкой.

– Про-кля-ну!..

Карл постарался оттолкнуть его от себя, сведя брови на переносице.

– Вввооон!

Эверт остался, не обращая внимание на ругательства и сыплющиеся проклятия. Они не имели никакой силы без вложенной в них магической составляющей. Он ждал, когда дядя откричится, но тот лишь обессиленно упал на подушки и посмотрел мимо него.

– Кля…ну!

– Ваша светлость! Ваша светлость! Ваша светлость!

Эверт только сейчас заметил, что Северик перестал заикаться. Слуга отодвинул его в сторону, перед этим поставив на комод поднос с лекарствами. От него пахло кухней: жаркими печами и пирогами Кики. Стало быть, о его возвращении теперь знают все.

– Его светлости нужно принять лекарства. Его светлость Эрб говорит, что графу Дельвигу нужен покой. Ниии-ккаких волнений.

Эверт как будто бы попал в другую реальность. Но совершенно точно это был его мир и время. Все люди в нем были живы, подвижны, говорили и даже еда имела свой вкус.

– Черт знает что!..

Эверт вышел в коридор, встретившись взглядом с Траубе.

– Мой дом перестал быть моим.

Траубе хлопнул его по плечу и показал взглядом в сторону окна.

– Ты не прав, они ждали тебя, просто кто-то медленно, а кто-то очень скоро вспомнил про ту, которая все это время поддерживала их, забыв о себе. Объяснись с ней, помирись, разъясни ей все…

Траубе замолчал, поняв без слов брошенный в его сторону взгляд. Эверт не нуждался в наставлениях. Он хотел знать, что пропустил.

– Журналисты и сплетники вывали на нее все. Сабрина с одной стороны, Катарина с другой. Эти женщины, а еще многие другие постарались на славу.

Эверт просматривал разложенные на столе газеты, слушал Генриха и поскрипывал зубами. Кто-то очень заботливо разложил их на письменном столе, убрав все прочие предметы. Одна неделя за другой, месяц за месяцем. Очень высокая кипа, остро пахнущая чернилами и совсем слабо духами.

– Что я, по-твоему, должен был сказать ей? Мне стоило признаться и свалить все на волю короля?

Траубе пожал плечами, разглядывая Эверта со своего места.

– Почему нет?

– Не стал я этого делать.

– Почему?

Эверт не ответил, глянул на дверь. Шагов все еще не было слышно. Он очень надеялся на то, что эти минуты она потратила на то, чтобы успокоиться.

– Случилось что за время моего отсутствия?

Он решил поговорить о другом. Эверт ждал Лиру, слушая рассказ Траубе. Тот закончил говорить, весело заметив:

– Если ты ждешь ее, то зря!.. Ее уже нет в доме!

Эверт поменял кристалл в кулоне, затем также медленно поднялся.

– Ты говоришь мне это вот так просто? Куда она делась? Почему ты не сказал мне сразу? Ты сговорился с ней за моей спиной?

Траубе никак не реагировал на его слова, тон, приближение и даже на померкший свет.

– Теперь я понял «почему нет?», – проговорил тот не без улыбки, чем вызвал у Эверта мимолетную вспышку злости. – Перестань! Она во дворце.

Траубе взглянул на часы.

– Будет там через пару минут. Дай ей добраться до Лайнелла и перекинуться парой слов. Ему быть может удастся успокоить ее. Они сдружились. Король хорошо влияет на нее.

– Я заметил!

Траубе никак не прокомментировал этот выпад. Эверт сел на место. Ему бы не мешало отдохнуть и подкрепиться. Иначе, разговор не удастся как бы он не хотел положительного исхода.

– Почему ты решил, что это он? – Генрих решил поговорить о том, что увидел Эверт.

– Магия слишком сложная, чтобы можно было похватать ее по верхам.

Траубе этот ответ не устроил.

– Магией владеет не только Соня[2], если ты о том, что ей просто некогда было научиться всему.