Дочь Обратной Стороны

– Я не знаю, - беспомощно признался я. – Но, по крайней мере, могу сказать, что тёплым ночлегом мы себя обеспечили. Ты молодец, Корин.

– Правда? – юноша застенчиво улыбнулся.

– А то! Подобные штуковины всегда снабжались порядочным запасом угля. Так что замёрзнуть в эту морозную ночь нам не грозит.

Вита при слове «тепло» живо навострила ушки, и даже не стала фыркать на мою похвалу в адрес юноши. Что ж, уже прогресс.

_____________________________________________________

Я протянул ладони к трепещущим огонькам жаркого пламени и покрутил запястьями. Не люблю осень на Обратной Стороне. Бравада бравадой, но я тот ещё мерзляк. Вся это сырость, ветер, постоянно идущие осадки – то дождь, то снег, вся эта унылая серость… Бр-р-р... Никаким огнём не изгонишь. Мне нравилось сидеть, глядя в пламя. Просто сидеть, наслаждаясь теплом и ничего не делать. Смотреть. Смотреть в огонь, пытаясь уловить тот мимолётный миг, когда живые, непрестанно извивающиеся язычки пламени ответят тебе. Иногда мне казалось, что огонь живой. Что в зарождаемом из воздуха пламени обитают духи. Если существуют духи воды и деревьев, то почему бы и не быть духам огня?

В просторной пыльной кабине локомотива было тепло и сухо. Прогретый воздух вытеснял десятилетиями таившуюся здесь сырость и запах затхлости. Я завесил одно из выбитых (вероятно при ударе о землю) окон одеялом и разжёг наспех собранный хворост. Поначалу отсыревший сушняк горел плохо и больше дымил, чем горел. Пришлось забраться в тендер и разжиться углём. Подкормленный углём огонь значительно повеселел, и вскоре в будке стало достаточно тепло, чтобы скинуть плащи и верхнюю одежду.

Топка паровоза превратилась в импровизированный очаг, а жёсткие, припавшие вековечной пылью скамьи в постели. Я не боялся, что вырывающийся из трубы дым привлечёт чьё-то внимание. Попробуй ещё его увидеть в этом лесу, когда снег, не прекращая, падал на землю, прочёркивая ночь тысячами и мириадами белесых точек. Я не собирался из-за мизерной вероятности быть кем-то замеченным давать дубаря.

Перед тем, как забраться в кабину, я извлёк из внутреннего кармана Охотничий камень и доверил Корину пристально вглядеться в его переливающиеся матовые грани. Мальчишка очень гордился тем, что я посвящаю его в маленькие секреты Ходящих и позволяю принимать участие в некоторых ритуалах. Ну, чем бы дитя ни тешилось…

Больше всего я опасался найти в экипажной будке разложившиеся трупы вероятных машинистов. Но, к счастью для нервной системы моих спутников, кабина была напрочь лишена признаков чьей-либо жизнедеятельности. Что ж, он и к лучшему. Что случилось с членами экипажа, я старался не думать. Если же размышлять обо всей этой истории с непонятно как очутившемся в Спящем лесу паровозом с научной точки зрения, то можно и последние мозги вывихнуть. А оно мне надо?

Тщательно обследовав кабину, я счёл её вполне надёжным укрытием от непогоды. Оставив детвору обустраиваться, я выскользнул обратно под пикирующий на голову снег. Ночь упала на Спящий лес, окончательно придавив прямо-таки гробовой тишиной. Гробовой, ха-ха. Бывает, что и в гробах поднимают шум. Знаю из личного опыта. Утопая по колено в снегу, я не поленился обойти вросший в землю локомотив по кругу. Потрогал обода стальных колёс, отколупнул несколько кусочков давно выцветшей потускневшей краски. С лицевой стороны паровоза, прямо на круглой крышке дымовой коробки я обнаружил довольно занятную надпись, проливающую свет на родословную многострадального старичка. Выбитые на поддавшемся коррозии железе цифры и буквы гласили: 1869, Mogul 2-9-0, Portland.

Вот так вот. Паровоз пожаловал на Обратную Сторону прямиком из Соединённых Штатов Внешнего мира. А если принять во внимание, что видок у него такой, будто он находится в этой прогалине чуть ли не со времени указанной даты изготовления, то картина вырисовывается крайне любопытная.

Затопив чернеющий провал котла, мы наскоро поужинали и стали готовиться ко сну. Корин, как мог, вытер пыль и убрал развешенную по углам паутину. Вита расстелила на скамьях одеяла, и, скинув сапоги, как подрубленная бухнулась навзничь, заявив, что устала как собака, и чтобы до утра её никто не беспокоил. У нашей маленькой баронессы не осталось сил даже на очередную грызню с Корином. Наверно и впрямь здорово вымоталась, бедняжка. Скрутившись калачиком и подтянув к груди коленки, она отвернулась к стене и громко засопела. Корин не замедлил последовать её заразительному примеру и занял вторую лавку.

Я же остался сидеть на дощатом полу, простелив напротив пылающего очага намокший под снегом плащ. Мне выпала почётная должность подбрасывать в топку дрова и охранять сон моих юных друзей. Корин, отчаянно зевая, настаивал на распределении ночного дежурства, но я сурово велел ему умолкнуть. Пусть спят. Они заслужили покой и отдых в эту ненастную ночь.

Вскорости кабина паровоза наполнилась дружным сопением и треском стреляющих угольков. Пламя бросало на моё лицо изогнутые танцующие тени. Я же сидел, положив подбородок на колени, и слушал, как за стенками будки шепчутся кружащие в морозном воздухе снежинки. Я сидел среди всех этих непонятных мне рычагов, заслонок, циферблатов и мудреных приборов и смотрел на огонь.

Я сидел, а в голову постепенно заползали всякие курьёзные мысли. Им, проклятым, совсем не спалось. Я думал о том, что появлению в Спящем лесу паровоза, если постараться, можно найти объяснение. Скрипучее, с огромной натяжкой, но можно. Дело в том, что я немного слукавил, сказав Вите, что не представляю силы, способной перенести локомотив на Обратную Сторону. Всё дело в том, что теоретически это возможно. Но тут же громоздятся друг на дружке сонмища вездесущих бесчисленных «но».

Я слышал, что когда-то, сотни и сотни лет назад великими магами прошлого предпринимались неоднократные попытки создать транспортные порталы, способные перемещать неодушевлённые предметы любого размера. Обычный портал создаёт туннель для перемещения исключительно живых существ и ручной клади. Путешествующий меж мирами лично произносит нужные формулы и шагает за грань. Из людей на это способны Ходящие и обладающие необходимыми знаниями посвящённые. О прочих существах сейчас речь не идёт. Им, чтобы попасть в наш мир и обратно, никакие порталы не нужны. Достаточно прорвать границу межмирья, чем постоянно и пользуются всякие сомнительные и опасные субъекты. Беглые преступники, любители человечины, обезумевшие отморозки, насылаемые мастерами кошмаров дурные сны…. Всех не счесть. Иначе откуда в нашем мире столько чертовщины?

Так вот, древние маги пытались создать порталы необычайной мощности, не требующих знания специальных волшебных формул. Они хотели придумать порталы, которыми могли пользоваться все желающие. Превратить порталы в открывающиеся в обе стороны двери. Врата. Врата, через которые можно было бы пропустить кого угодно и что угодно. Хоть тот же паровоз к примеру. Но. Но насколько мне было известно, те давние опыты не увенчались успехом. Даже могучим чародеям древности эта задачка оказалась не по зубам. В нынешний век многие знания прошлого оказались забыты и утрачены. А Обратная Сторона и по сей день хранит множество секретов от своих же обитателей….

Но даже если на минутку предположить, что ставший нам приютом паровоз угодил сюда через один из таких гипотетических порталов, то…. То вообще полнейшая ерунда вырисовывается! Здесь, на месте падения локомотива, не было никакого портала. Ни малейшего признака. И те эксперименты проводились не в девятнадцатом веке по летоисчислению Внешнего мира, а многим, многим раньше, когда мои далёкие предки ещё плавали на ладьях, а верхом инженерной мысли считались жернова.

Несуразица какая-то выходит. Абсолютная махровая чушь. Я пошевелился, разминая затёкшие суставы, пошурудил в топке найденной в кабине кочергой и подбросил пару толстых веток. Мои веки тяжелели с каждой секундой, от пышущего в лицо тепла разморило. Сопение Виты и храп Корина укачивали. Меня всё сильнее и сильнее клонило в сон. И я решил, что не буду сопротивляться. Пару часиков подремать я вполне могу. Не думаю, что за это время погаснет огонь или же произойдёт что-то из ряда вон выходящее. Мои инстинкты Ходящего мирно спали, не давая не малейшего повода для беспокойства.

В ту ночь я понял, что и сверхчеловеческое натренированное чутьё может подвести, когда спит чересчур крепко.

________________________________________________

Я стоял на берегу затянутого вонючей ряской болота. Со всех сторон меня окутывал сырой, отдающий запахом дождя туман. Из-за тумана видимость была ограничена до двух десятков ярдов. Всё, что было дальше, представлялось в плывущем, постоянно меняющемся призрачном свете. Я затруднялся сказать, который был час, и что за время суток застало меня врасплох. Туман отрезал от меня небо. Я словно очутился в богом забытом месте, где не было ни времени, ни дня, ни ночи. Одни сплошные серые сумерки.