Дочь Обратной Стороны
Шрифт:
Им удалось задеть меня раза два или три. Обе руки и правый бок несколько раз обожгло точно. Оставалось надеяться, что когда я проснусь, то не найду этих ран.
Сжав зубы, я ускорил движения, двигаясь со всей возможной скоростью. Вот взлетела в воздух отрубленная голова с разинутым в беззвучном крике ртом, вот упала на примятую осоку отсечённая по локоть рука, сжимающая меч, ещё одна девочка рухнула на культи обеих ног... Теперь я благодарил всех богов, что они молчали, словно рыбы. Меч ожившей молнией двигался в моих руках, убивая дублей Виты с неумолимостью многотонного катка. Никакой крови, никаких криков, плача, слёз. Ни мольбы о помощи, ни острого режущего ноздри запаха смерти. Как бы здесь воняло, происходи схватка в реальном мире! А так мои падающие противницы
Через несколько минут нас осталось двое. Напротив меня в позе «жнеца» застыла последняя девочка. Я смахнул с губ капельку солёного пота и мрачно смерил копию Виты уставшим взглядом. Последняя. Надеюсь, с её смертью я проснусь. Надо срочно будить настоящую Виту и Корина. Если мне снится такая ересь, то и моим юным друзьям пришли подобные видения. С Блуждающим Безумием лучше подолгу не затягивать…
Она, сильно оттолкнувшись пятками, взмыла ввысь и в красивом прыжке попыталась снести мне голову. Что ж, достойная попытка. Всё было проделано безукоризненно: прыжок, вытянутая твёрдая рука, нацеленный меч. Сила, вложенная в удар, была готова сокрушить стену. Я в кошачьем движении ушёл в сторону, и, разворачиваясь, полоснул клинком. Меч разрубил девочке грудную клетку и прервал её красивый полёт.
На моё лицо брызнула горячая жидкость, заляпав подбородок и щёки. Я с недоумением опустил меч и, не веря глазам, провёл пятернёй по лицу. На кончиках пальцев осталась… кровь. Кровь же и капала с лезвия меча. Да что за…
Девочка тяжело упала в шаге от меня. Я отбросил носком сапога её меч и опустился на колени. Перевернул «Виту» на спину и приподнял ей голову... Дубль был таким живым на ощупь, тёплым, податливым... От него сладковато пахло. И он и не думал таять.
Грудь девочки пересекала глубокая рубленная рана, синее пальто пропиталось толчками выплёскивающейся кровью. На пухлых губах вздувались кровавые пузыри. Чёрт... Сейчас она ничем не отличалась от настоящего человека, от всамделишной девочки, от Виты!..
Она посмотрела на меня. В огромных чудных глазах застыла невыносимая боль. Мне стало плохо. Получается, что только что я убил живого ребёнка. Ребёнка, как две капли воды похожего на Виту! Я попытался выдавить хоть слово, и не смог. Язык прилип к пересохшей гортани. Моё сердце постепенно наполнялось ужасом от содеянного. Не может быть, не может быть…
И тут умирающая на моих руках девочка заговорила:
– Эрик, за что?..
Признаюсь, я чуть не поседел. Голос девочки был точь в точь голосом Виты. Я до крови закусил губу, чтобы не заорать в голос.
Но тут я заметил, что…
_____________________________________________
Вита с протяжным вздохом потянулась. Она тянула носочки до тех пор, пока не услышала едва уловимый хруст суставов. Сладко улыбнувшись, она перевернулась на бочок, подтягивая непослушное одеяло. Приоткрыв глаза и увидев темноту, Вита улыбнулась ещё шире. До рассвета далеко, у неё в запасе пара часов как минимум. Затем, вспомнив, что сегодня суббота – выходной, девушка радостно ухмыльнулась и, довольная, накрылась одеялом с головой. Ну конечно же сегодня суббота! Господи, какая она рассеянная и забывчивая в последнее время…
Отлично, никакой школы, никакой заумной белиберды на скучных занятиях, никаких заносчивых стерв и самодовольных придурков. Она будет валяться в постели минимум до обеда. Родители не спешили по выходным поднимать её из кровати не свет ни заря. И на том спасибо. Вот если бы они проявляли больше либерализма и в других вещах…. А ещё лучше проводили выходные всей семьёй, дружно и безмятежно, не думая о вечных взрослых проблемах.
Да куда там. Отец постоянно занят, мама начинает жаловаться на мигрень и тому подобное, в том же духе. Сон окончательно оставил Виту. Ну вот, так всегда, раздражённо подумалось ей. Стоит тебе немножко загрузить себя мыслями, как сон улетучивается в неизвестном направлении. И ладно бы по будням, ан нет! Ну почему, когда можно спать, сколько влезет, обязательно проснёшься спозаранку, и будешь лежать в постели, как сова, тараща в темноте глаза?
Вскоре
ей стало жарко. Вита откинула одеяло и моментально зажмурилась. Что за ерунда? Почему так светло? Кто включил в комнате свет? Она осторожно прищурилась и, поражённая, окончательно проснулась. Ругнувшись, Вита села и подложила ноги под себя. Прижимая одеяло к груди, девочка с немалым удивлением осмотрелась. Помещение, в котором стояла её кровать, совсем не было похожим на её спальню.Вита находилась в огромной круглой комнате с неоштукатуренными стенами из грубого камня с куполообразным потолком. С массивных деревянных стропил свисала круглая люстра, усеянная чуть ли не сотней ярко пылающих свечей. Из странной комнаты в неизвестность вела деревянная, оббитая железом дверь. Окон не было и в помине. Круглый пол устилал коричневый ковёр с густым ворсом. Самой необычной деталью интерьера было установленное напротив занявшей центр комнаты кровати высокое зеркало в тускло блестевшей серебром раме. Больше в странной комнате ничего не было.
Вита остервенело потёрла кулаками глаза. Но нет, окружавшее её видение никуда не исчезло. Свечи так же бездымно горели, дверь отрезала от внешнего мира, а зеркало отражало растерянную, изумлённую происходящей несуразицей Виту.
– Эй, - негромко позвала девочка, дивясь собственной глупости и звучавшей в голосе беспомощности. – Здесь есть кто?..
Тьфу ты, ну и дура же ты, Вита закатила глаза. У кого ты спрашиваешь? У себя самой? Вита, словно стесняясь саму себя, бросила мимолётный взгляд на зеркало. А вдруг оно даст так нужные ей ответы? Где она? Что это за комната? И почему она совсем одна?.. И где…
Виту пронзила неприятная, щекочущая тысячами лапок, дрожь. Где все остальные? Где Эрик, где, чёрт бы его побрал, Корин? Что она делает в этой круглой комнате на своей кровати, оказавшейся здесь невесть как прямиком из её бывшей теперь жизни? Куда исчез старинный паровоз, в котором они заночевали? Вита с ужасом поняла, что просто не справляется с потоком хлынувших в её голову вопросов. Что, почему, откуда, зачем... Господи, чуть не взвыла девочка, да что это за бред?!!
Бред. Точно. Она внезапно успокоилась и по-новому, с интересом, взглянула на каменные стены. Она спит. Вот и всё объяснение. Она настолько крепко задрыхла на жёсткой лавочке в кабине паровоза, что видит десятый сон. Сон настолько убедительный, что она не сразу смогла отличить его от реальности. Конечно, это сон, сухо улыбнулась Вита. Разве могла она, бодрствующая, спрашивать молящим голоском, где же Корин? Вот уж по кому она при любом раскладе скучать не будет, так это по этому несчастному недотёпе.
Глупый мальчишка изрядно раздражал и мешал им. Ей. Вита была железно убеждена в том, что от худющего юнца им нет никакой пользы. Ну скажите на милость, зачем он вообще им сдался? Для чего Эрик потащил его с собой? Вита как–то не замечала за Ходящим особого сострадания. Кроу заела жалость к этому молокососу? Не верится ни на йоту. Вита доподлинно не знала, что связывает Ходящего и Корина, но подозревала, что нечто большее, чем жалость или сомнительная дружба. Эрик суровый и расчётливый тип и не станет делать ничего без выгоды для себя. Иногда Вите казалось, что Кроу носит маску. Что вся его напускная суровость лишь тонкая ширма, за которой прячется его истинное лицо. Она бы очень хотела взглянуть в настоящее лицо Эрика, если она права в своих догадках. Почему-то девочке казалось, что она увидит совсем незнакомого ей человека.
Так что на фиг им нужен этот... Тьфу ты, да ну его! Корин то, Корин сё... Прилип к языку, как банный лист до одного места. Кстати, от её «места» Корин просто не в силах глаз оторвать. Вита не раз ловила на себе его взгляды. Чем-то они отличались от тех, которыми на неё смотрели там, дома…
Вита нахмурилась. Воспоминания о ТОЙ жизни всегда травили ей душу. Не прошло и нескольких дней, как она очутилась на Обратной Стороне, но девочку не оставляло ощущение, что истекло не менее десяти лет, как они миновали разделяющую миры границу. И каждое воспоминание о прошлом острой иглой вонзалось в её сердечко, заставляя болезненно сжиматься. А на глазах наворачивались слёзы.