Доктор Фальк и дачные убийства

– Пожалуй, – кивнул Кунин. – Хотя…

– Тогда на этом и порешим! – не дал ему продолжить Фальк, опасаясь, что Евлампий Аристархович ляпнет что-нибудь, отчего Шевцов резко переменит свое мнение. – Господа, предлагаю больше не надоедать Евгению Марковичу своим обществом и разойтись по домам.

По прощальному рукопожатию редактора Василий Оттович понял, что, хоть он и принял сторону его противников, Шевцов все же счел, что доктор заставил их прислушаться к гласу рассудка. Ради чего, собственно, и приглашался. Не то чтобы Василий Оттович делал это специально, но ему в очередной раз удалось утвердить свою репутацию как человека справедливого и заслуживающего доверия. Поэтому, выходя из дома редактора, он был более чем доволен тем, как конфликт завершился.

– Благодарю, доктор, – словно услышал его мысли Вансовский. – Без вас, боюсь, пришлось бы туго, а я бы испортил отношения с главной здешней газетой. Все время приходится напоминать себе, что стоит меньше горячиться, но темперамент…

Он только махнул рукой.

– Вы сегодня пешком, Федор Романович? – уточнил Фальк.

– Не совсем. Отправил кучера по делам, должен встретиться с ним в курзале. Не желаете ли составить компанию?

Фальк подумал-подумал – и вежливо отказался. Если уж попытка выпить кофе в кондитерской закончилась визитом к Шевцову, то доктору было страшно даже предположить, чем может обернуться решение составить компанию Вансовскому. А потому он просто отправился домой готовиться к завтрашнему чаепитию.

Глава двенадцатая

– Я, mesdam’очки, – таинственно сообщала Даша, – пошла пить воду под кран вчера ночью и вдруг вижу – в конце коридора, у паперти, идет что-то белое, будто привидение.

Л. А. Чарская, 1901 год

Василий Оттович терпеливо дождался воскресенья и перед обедом тщательно проверил поляну у мостика через ручей, струившийся через его участок. Удостоверившись в пригодности площадки, Фальк выставил на нее два одинаковых столика и накрыл их большой белоснежной скатертью. Следом перетаскал из гостиной пять венских стульев. В результате его приготовлений к четырем часам пополудни его гостей встретил готовый к чаепитию стол – с фарфоровым сервизом, обязательным самоваром и несколькими блюдцами с угощениями. Порадовать визитеров доктор планировал пастилой, уже распробованными шишками в меду, вареньем и знаменитыми штруделями Клотильды Генриховны. Про наливку, естественно, Фальк тоже не забыл.

Прибывшие пары контрастировали между собой. Павел Сергеевич и Людмила Владимировна Неверовы представляли собой классический продукт брака по расчету, обговоренного семействами без малейшего участия со стороны будущих супругов. Семейную жизнь в результате оба представляли как тяжкий крест, который полагалось нести с честью и достоинством. Неверовы вырастили четверых детей (трех своих и одну приемную девочку), обеспечили им будущее и внезапно оказались лицом к лицу с перспективой провести старость в компании знакомого и привычного, но, к сожалению, не особенно близкого человека. На людях они были исключительно вежливы друг с другом, однако от их общения очень часто тянуло холодком.

Абсолютно не такими представали Сидоровы. Урядник встретил свою жену, Марию Прохоровну, когда ему был двадцать один год, а ей – семнадцать. Хватило одной мимолетной встречи, чтобы Александр Петрович сказал девушке: «После армии приду и женюсь, ты только дождись!» Мария дождалась [20] , и Сидоров, несмотря на страшный скандал в семье, противившейся браку с бесприданницей из соседней деревни, свое обещание также сдержал. Молодым пришлось переехать – семья мужа принять их отказалась, семье жены принимать было просто некуда. К счастью, Сидорову как раз подвернулась должность урядника в Зеленом луге, да еще и с казенным жильем. Невзгоды их не сломили, и теперь Сидоровы радовали взор и грели сердце даже такого циника, как Фальк. Александр Петрович трогательно заботился о жене, а Мария заметно гордилась своим героическим мужем.

20

Нужно учитывать, что в те времена обязательная воинская повинность отнимала 5 лет.

В обычных обстоятельствах эти две семьи никогда бы не встретились за одним столом: Неверов, товарищ прокурора и коллежский советник, выслуживший потомственное дворянство, и Сидоров, обыкновенный деревенский урядник. Но дачные правила, как уже говорилось, допускали разительные отступления от сословных правил. И уже спустя час Людмила Владимировна с неподдельным интересом слушала рассказ Сидоровой о недавно уродившихся цыплятах и особенностях их выхаживания.

Мужчины же переместились по мостику на другой берег ручья, оккупировали белую, увитую плющом беседку и с удовольствием пыхтели сигарами. Василий Оттович по такому случаю даже нарушил обещание не делиться ими с бывшим товарищем прокурора. Разговор быстро свернул на убийство Шевалдиной. Фальк и Сидоров ввели Неверова в курс дела относительно хода расследования. Тронутый доверием Павел Сергеевич слушал внимательно, не перебивал и задумчиво выпускал колечки дыма.

– Что ж, интересная история получается, – вымолвил он, когда доктор и урядник замолчали. – Я согласен с Василием Оттовичем, пока улики, на мой взгляд, недостаточно привязывают Платонова к месту и времени преступления. Вот если бы… Скажите, вы знаете о таком новом слове в криминалистике, как изучение отпечатков пальцев?

– Признаюсь, нет, – конфузливо ответил Сидоров.

– А я читал что-то об этом, – заметил Фальк. – Кажется, линии на подушечках пальцев уникальны для каждого человека. То есть вы хотите сказать, что, если найти на месте преступления след, оставленный пальцем злоумышленника, это можно будет считать уликой?

Александр Петрович с внезапно обретенным любопытством принялся изучать свою ладонь.

– Именно, – кивнул Неверов. – В девятьсот пятом, на последний мой год работы, этот метод взял на вооружение департамент полиции. Насколько мне известно, уже сейчас они добились впечатляющих успехов. Их картотека очень обширна. Конечно, в основном там известные мазурики, но если бы вы смогли найти отпечаток и сравнить его с пальцами Платонова, например на окне или на шприце, буде таковой найдется, то у вас было бы доказательство. Если не ошибаюсь, их уже начали принимать в британских судах!

– Боюсь, для этого уже поздно, – расстроился урядник.

– Что ж, тогда пойдем старым проверенным путем, – вновь выдохнул дым бывший товарищ прокурора. – Либо подтвердить, либо опровергнуть алиби – раз. Найти новые улики – два. Но в таком виде дело передавать в суд еще рано.

– К тому же меня беспокоит пропавшая книга… – вставил Василий Оттович.

– Книга? – раздраженно переспросил Сидоров. – Это вас племянница покойной надоумила?

– В некотором роде, но, думаю, не стоит отмахиваться от этого факта, – Фальк повернулся к Неверову и пояснил: – Видите ли, Александр Петрович утверждает, что с места преступления ничего не украдено, но Лидия Николаевна Шевалдина утверждает, что исчезла книга, с которой ее тетушка не расставалась.

– Если вы ждете, что я выступлю третейским судьей, то увольте, – улыбнулся Петр Сергеевич. – С одной стороны, возможно, это след, с другой – мне тоже эта пропажа кажется малозначительной.

– Василий Оттович! – внезапно окликнули доктора из-за стола. Фальк с удивлением обнаружил рядом с женами своих собеседников третью женщину, причем ту, которую и не думал увидеть у себя в гостях.

Екатерина Юрьевна Красильникова пребывала в заметно взволнованном состоянии. Она переводила взгляд с Фалька на Сидорова, словно решаясь, к кому из них ей обратиться. Василию Оттовичу показалось, что жена адвоката пришла именно к нему, но присутствие урядника спутало ее планы. Вернее, Красильникова пыталась понять, радует ее наличие Сидорова рядом или, наоборот, отпугивает. Наконец она решительно направилась к беседке.

– Александр Петрович, – обратилась она к уряднику. – Как хорошо, что вы здесь. Возможно, вы подумаете, что я лишь зря трачу ваше время. Да я и сама теперь, при свете дня, не уверена, что мне это не привиделось, но после всех этих ограблений и убийства Веры Павловны я не могу позволить себе беспечность.

– Да-да, конечно! – Как и любой мужчина в присутствии Екатерины Юрьевны, урядник незаметно для себя выпрямился и расправил усы, стараясь выглядеть попредставительнее. – Что вас беспокоит?