Доктор Фальк и дачные убийства

Маленький зал освещался мягким светом газовых ламп, теплые отблески плясали на деревянных стенах, покрытых (на вкус Василия Оттовича) слегка уже пожелтевшими от времени обоями с цветочным орнаментом. Простые столики из темного дуба аккуратно были расставлены вдоль стен. Каждый украшен белоснежной кружевной салфеткой и стеклянной вазой с букетиком полевых цветов. Столики предназначались для двух посетителей. Кто-то сидел на мягких диванчиках у стен, кто-то – на приставленных с другой стороны венских стульях. У прилавка радовало глаз высокое стеклянное витринное окно, за которым аккуратно разложены пирожные, эклеры, пышные круассаны и небольшие карамельные пирожки. Каждый разложен с заботой и выглядит словно маленькое произведение искусства. На полках позади витрины выстроились ряды баночек с вареньем и медом, изящные жестяные коробки с печеньем и конфетами.

Продавщица – дама в белоснежном переднике с кружевом – ловко взвешивала конфеты на медных весах. В воздухе витали ароматы ванили, шоколада и свежеиспеченного теста. Словом, Василий Оттович разделял любовь всех обитателей к этому чудесному местечку.

Доктор заказал себе кофе с эклерами и уже намеревался занять свободный столик, как ему в глаза бросилась знакомая пара. У стены сидела Анжелика Ивановна Любимцева, пребывающая, по всегдашнему обыкновению, в расстроенных чувствах. А вот напротив нее расположился Эдуард Сигизмундович Шиманский. Поляк нежно держал женщину за руку, слегка поглаживая, отчего-то напомнив Фальку расфранченную пиявку.

– Не извольте беспокоиться, мадам! – говорил Шиманский. – Одно ваше слово – и я не оставлю вас ни днем, ни ночью! Вам абсолютно ничего не угрожает!

– А что же, по-вашему, может угрожать Анжелике Ивановне? – хмуро поинтересовался Фальк, встав за его спиной. Вышло у него это, конечно, не так эффектно, как у Клотильды Генриховны, но уроки старой экономки не прошли даром. Шиманский взвился, будто ужаленный.

– Ах, доктор! – с плохо скрываемым недовольством произнес поляк. – Вы разве не видите, я разговариваю с дамой.

– Вижу, – подтвердил Фальк. – Как и вся кондитерская. Мне неудобно вам об этом напоминать, но упомянутая дама, так уж сложилось, замужем. А у вас, я уверен, есть крайне неотложные дела, которыми вам срочно необходимо заняться, не так ли?

– Не так! – возмутился Шиманский.

– Эдуард Сигизмундович, вы ставите нас обоих в крайне неловкое положение, заставляя меня напоминать о весьма неотложных делах, которые требуют вашего немедленного присутствия… Где-нибудь еще!

Как нам уже известно, при необходимости Василий Оттович бывал крайне убедителен. Вот и в этот раз его мимика была столь выразительной, что Шиманский сник, бросил последний томный взгляд на Любимцеву и скрылся.

Фальку меж тем принесли его заказ, и он уселся за соседний столик, выложив альманах на столик рядом с собой.

– Что же это вы, Анжелика Ивановна, – счел своим долгом заметить доктор. – Вам же наверняка известно, чем промышляет Шиманский и какая у него репутация. И все равно даете людям повод для кривотолков, находясь в подобной компании.

– Ох, Василий Оттович, – исторгла скорбный вздох Любимцева. – Мне страшно! Муж далеко! А тут… Призраки!

Фальк поперхнулся кофе (это, похоже, начало входить у него в привычку, чему доктор был крайне не рад) и страдальчески уставился на Анжелику Ивановну.

– Это вам покойная Вера Павловна о призраках успела рассказать? – уточнил он.

– Нет, я с этой ужасной женщиной не имела ничего общего! – воскликнула Любимцева, амурные эскапады которой генеральша явно не обошла вниманием. – Газеты! О них пишут в газетах!

Она взяла со стола газету и протянула ее доктору. Это оказался специальный номер «Великолужского вестника», вышедший, вопреки обыкновению, в пятницу вместо вторника. Василий Оттович принял его с превеликой осторожностью, будто опасаясь, что газета превратится в ядовитую змею и укусит его. Статья на передовице, однако, превзошла самые худшие его ожидания.

«Наш специальный корреспондент сообщает:

Близкий сердцу каждого из нас Зеленый луг в последние недели оказался охвачен необъяснимыми и пугающими явлениями. Жители, славящиеся своими здравомыслием и спокойствием, начали сообщать о том, что по ночам, в сумрачные часы перед рассветом, в окрестностях кирхи появляется загадочная фигура, которая своей неясной формой и движениями напоминает призрака.

Первые слухи о появлении таинственной фигуры распространились вскоре после кончины всем известной Веры Павловны Шевалдиной, чей дом был одним из самых заметных в деревне. Знакомые и соседи не раз слышали от покойной, что в здешних краях некогда находился древний монастырь, разрушенный много веков назад, и что призрак монаха, как она утверждала, может являться людям. Вера Павловна до конца своих дней была убеждена в существовании сверхъестественного и настаивала, что с ее уходом в мир иной тайны прошлого обретут новую силу.

Однако не все разделяют столь мистические взгляды. Другие жители деревушки выдвигают иную гипотезу. В их рассказах нередко упоминается имя зловещего барона фон Гарта, некогда проживавшего в своем имении неподалеку. Барон, по слухам, вел не только разгульную, но и темную жизнь, связанную с невыясненными обстоятельствами. Смерть его, столь же загадочная, как и его существование, породила множество легенд. По мнению некоторых, именно его дух возвращается к родным стенам, не находя покоя в ином мире, побеспокоенный работами по обустройству нового пансиона.

Как бы то ни было, каждый вечер в деревне пропитан тревогой и ожиданием. Свидетели утверждают, что видели неясную фигуру, едва различимую среди деревьев и сумрака, скрывающуюся за кустами или на заброшенных дорогах, где некогда проходил старинный тракт. Некоторые даже говорят, что при виде этой сущности слышится еле заметный звон колокола, напоминающий о древней церкви.

Так ли это – тайна, которую пока не удается разрешить. Местные старожилы вспоминают, что подобные рассказы ходили и в давние времена, но никогда призрак не появлялся столь часто, как в последнее время. Будет ли найдено разумное объяснение, или же мы имеем дело с подлинным явлением из мира духов – покажет время. А пока Зеленый луг живет в страхе и ожидании, словно дыхание прошлого снова дало о себе знать».

– Вот же… – Василий Оттович чуть было не позволил себе произнести непечатное слово в присутствии дамы, однако быстро взял себя в руки и прибегнул к языку предков: – Abscheulichkeit [19] !

– Будьте здоровы! – рассеяно отозвалась Анжелика Ивановна.

– Я-то здоров, а вот люди вокруг, кажется, все с ума посходили, – проворчал Фальк. – Анжелика Ивановна, вы же взрослая, современная, здравомыслящая женщина. Неужели вы верите в подобную пакость?

19

[ap'??IlIckaIt] Мерзость! (Нем.)

– Но люди же говорят, что видели… – начала было Любимцева.

– Во-первых, не люди, а газеты, это очень разные вещи, – поправил ее Фальк. – А во-вторых, людям вообще свойственно видеть всякое. Во время эпидемии холеры в Неаполе в 1885 году, например, местные жители утверждали, что им всем являлась Богоматерь. Но наука объясняет это массовым помешательством. Так и здесь. Вера Павловна, говорят, рассказывала о своем монахе каждому встречному. Даже если газетчики правы и люди действительно видели какую-то серую тень, то это лишь потому, что их потрясло убийство в Зеленом луге. О фон Гарте тоже всякие слухи ходили, но это был просто печальный больной человек. Его репутация, рассказы Веры Павловны и трагическое происшествие сложились воедино. Вот людям и мерещится черт-те что!